— Сестра Навинна! Здесь сын барона, у него стрела в брюхе! — крикнула мне помощница.
— Пусть ждет, пока я закончу с очередью! Пред матерью все равны! И он не лучше прочих, кто лил кровь зазря!
— Да как смеешь ты, жрица, отказывать мне?
— Ваше сиятельство, я и мои сестры останутся в форте. За эти десять дней капитан Виран отбил уже третий приступ. И если бы не помощь сестер в последнем, форт бы пал, пропуская в Ваши, Граф, земли, крупный отряд абисситов. Стоит ли напоминать, чем бы обернулось для деревень и хуторов подобное?
— Мой сын болен! Что мне за дело до деревень и хуторов! Ты едешь со мной!
— Нет. Они падут без нас. — я обвела рукой побитую сотню капитана, от которой осталась половина. Ротация будет только через две недели, раньше этого срока сюда никого не пришлют. — А за ними погибнут и другие люди. Твой сын, граф, важен, но он только один человек. Один, когда на другой чаше — сотни или тысячи. Для служителя матери выбор очевиден. Ты можешь поехать до ближайшего города герцогства и привезти лекаря оттуда.
— Я запомню это, жрица! Кровь моего сына будет на твоих руках!
— На этих руках было столько крови, что я переживу и эту. И мою жизнь в конце всего взвесит сама Мать. А переживешь ли ты предательство людей?
— Смола! Смола где?
— Не нагрелась еще, господин капитан!
— Так подкиньте дров! Дацин!
— Да, господин капитан!
— Бери свой десяток и смени Арча на стене!
— Есть сменить! Подъем, толстожопые!
Форт Корнхолл расположился на дальних рубежах королевства людей. В одном из стабилизировавшихся осколков, что прекратил рост и почти не менялся в своих границах. Рукав шел дальше, упираясь уже во владения абисситов, но крепость расположили именно здесь, так как этот осколок был весьма удобен в плане рельефа. Ущелье шириной метров двадцать пять и отвесные стены. Вероятность того, что оборона форта будет прорвана — почти нулевая. Сотня бравых воинов продержится здесь достаточно долго, чтобы получить помощь от местного владетеля и не допустить прорыва неприятеля в тылы людей. Но только ни строитель крепости, ни начальник пограничной службы, распределяющий сотни по фортам, даже не думали, что граф, живущий на границе, на свои обязанности положит болт.
— Что с ранеными, сестра? — обратился капитан ко мне.
— Трое встанут в строй завтра. Еще трое — послезавтра. Оставшимся четверым потребуется минимум неделя, и это при моей постоянной поддержке и на отварах сестры Зании. Им сильно повредило внутренности, это не лечится быстро.
— Плохо, плохо… мне нужен каждый из них. У нас осталось три десятка на ногах. Два на стене, один отдыхает. Да только в таком режиме все мы кончимся к завтрашнему вечеру.
— Капитан!!! — закричали со стены.
Здоровая туша двухметрового роста с щупальцами на лице перевалилась через гребень стены и сразу отбросила в сторону двух защитников простыми ударами в грудь. Капитан бросился ей навстречу, оставляя небольшую вспышку после каждого шага. Еще далеко не элитный воин, но и не простой смертный… Демон был повержен, а капитан снова отошел на свою позицию, оглядывая всю стену.
— Поправка. Если такие начнут лезть чаще, то продержимся до утра. После, я за наши шкуры не дам и ломаного талера. — сказал капитан мужчина, немного отдышавшись и присев.
— Мы с сестрами помолимся об избавлении. Но ты знаешь заветы Матери, Виран. Ничего не дается просто так. Веруйте в Мать, как никогда не верили. И немного в меня, чтобы мне хватило сил…
— Делай свое дело, Навинна. Потом вместе пойдем на отчет к твоей Матери…
— Она такая же твоя, сколь и моя, капитан. Она смотрит на всех одинаково. И все мы ей одинаково родны.
— Что ж. Если у тебя получится, обещаю, брошу к чертям армию, будем с парнями — он обвел всю крепость рукой, — ей всей бригадой храмы строить. Вот тебе мое слово.
— Риносы! Капитан, риносы!
— Как видишь, не все у нас получится, жрица. — сказал Виран, вставая и отряхивая штаны, — Пойдем, посмотришь хоть на них со стены, пока она есть.
А зрелище открывалось удивительное в своей мрачной неумолимости — на стену, через разошедшиеся в стороны ряды абисситов и призванных ими демонов перли сразу восемь туш. С огромным двойным рогом на голове, в высоту метра два с половиной, в длину все пять. Он весил, должно быть, сразу как десяток коров… И выглядел просто омерзительно. Открытое мясо без кожи, местами выпирающие шипами кости… Тварь не принадлежала к этому миру и не стеснялась это показывать, всем своим видом оскверняя его, загрязняя своим порочным естеством. Сложно было сказать, что отдали абисситы за такой призыв, наверняка пошел в ход не десяток и даже не два десятка жертв…
— Сестры! — крикнула я со стены, — За избавление, гимн, запевай!
«Светлый лик яви нам с неба, разгоняя мрак и хмарь…»
— Великая матерь! К Тебе взываю! Надели частицей силы Твоей! Обрати взор, дай силы на противостояние врагам! Не ради себя, но ради рода людского!
А затем я поняла, что в этом мире для изменилось все. Осознание было почти мгновенным. Меня поддерживали сестры. Солдаты верили в меня. Каждый взор был обращен в мою сторону, каждый был полон надежды. И я поняла, что нужно. Мир откликнулся на мой приказ — и я велела ему, что риносы должны перестать быть. Он отозвался довольно охотно, сделал то, что я повелела, забрав все силы и немного сверху. В тот день форт так и не пал. А через три дня пришла дружина вассала графа, узнавшем о творившемся бедствии, подставляя свое плечо. В тот месяц демоны форт так и не взяли…
«Запомнил, юноша?» — голос в голове вернул меня обратно в реальность.
— Что это было?
«Воля. Ты мог получить особую дружбу со стихиями, контроль людей, умение видеть будущее, что угодно. Великий дар — он на то и великий, ибо достается он одному из ста тысяч. Но тебе достался, пожалуй, самый сильный среди них — Воля. То, что ты чувствовал — было ее проявлением. Ибо я повелела, и моя Воля оказалась сильнее нежелания мира меняться»
— Звучит как-то читерно. Это я могу пожелать, чтобы все пидорасы сдохли, а я Д’Артаньян?
«Мне неизвестны это слова, но я поняла смысл. Нет. Тебе понадобится много лет, чтобы развить Волю. И много лет, чтобы накопить силы этот мир менять. Но именно Воля — кратчайший путь к тому, что ты ищешь. Теперь — прощай. Пусть люди верят в тебя!»
И спустя секунду я влетел носом вниз прямо в дорожку посередине нашего участка, сломав лобешником тротуарную плитку. Кое-как поднялся, отряхнулся и посмотрел на офигевшие лица людей вокруг — на них отображалась крайная степень офигевания.
— Скотина, ты где лазил десять дней⁈ — раздался за спиной гневный голос Насти.
— Упс…
Глава 2Наведение порядка
— А ну-ка, милая моя, расскажи-ка мне, что вы успели сделать без меня! — перешел я в наступление на Настю, пока она еще сильнее меня не озадачила.
— Мы-то много успели… Тему не меняй! Ты где шарахался десять дней, ты почему сына одного оставил?
— Ну, не одного. Есть ведь ты. Есть дядя с тетей. Да и вообще, народу вон, сколько! — я обвел окруживших нас людей рукой.
— Пропустите! — через толпу протолкался Дима и оглядел меня критическим взглядом, — Ну, вроде, жив, цел, орёл. Есть что рассказать?
— Очень даже есть. Соберите всех, у меня будет для вас история.
— Таким образом, можно заключить, что, где бы мы не оказались, здесь действуют боги, есть королевство людей, есть враги этого королевства. А еще местные королевства похожи на спрутов или осьминогов из-за особенностей осколков. Одно тело с наростами и «щупальца» наиболее оживленных путей, которыми это королевство связано с другими, далеко не всегда людскими и далеко не всегда дружественными или хотя бы нейтральными. Пространство для жизни весьма ограничено, а потому все пытаются его расширить. Как правило, за счет других. Ну и про великие камни я вам рассказал — это дополнительное испытание, при котором, как вы понимаете, есть шанс и помереть, не получив ничего. Вопросы?
— Да! — подняла руку Валентина Фёдоровна, — Картошку сажать пора! И рассаду высаживать!
— И все? — спросил я недоуменно.
— Ты там, Сашка, силы получил, молодец. Вот сам о том и думай. А нам кушать надо. У тебя за стеной, почитай, полгектара нормальной земли без дела стоят. И, если то место, которым мы всегда стыкуемся, не трогать, то, считай, сорок соток засадить точно можно! — отозвался Михалыч.
— Окстись, болезный, откуда сорок соток? Там же до тумана всего… хм. Десять дней, да?
— Верно. — это уже Дима. — Замеряли, в день радиус увеличивался на метр пятьдесят в среднем. Сначала метр шестьдесят, последний день метр сорок. Сейчас радиус составляет пятьдесят шесть метров. По идее, если это простая прогрессия, то наш осколок остановил бы рост с радиусом сто четыре метра через семьдесят дней. Кстати! Раз ты вернулся, то надо сравнить результаты завтра и посчитать!
— Вы что, выводите формулу какую-то?
— Именно! Представь, как было бы круто, если бы могли заранее знать, какого размера будет наш осколок! От чего зависит эта прогрессия? Как влияют жильцы на это? Вопросов — миллион!
— Ладно, ладно, это я понял. Так чего там с картошкой-то? — махнул я на него рукой и повернулся к Валентине.
— Да тут никто не решался сажать начать. Никак не могли определится с местом посадки. А у нас рассада повсходила! Вся! Перец! Помидор! Огурец! Тыква! Кабачок! Баклажан! Горо…
— Теть Валь, ну хватит, а? Ничего, если я тебя так буду называть? — перебил я ее.
— Да брось, какие проблемы… Но ты меня понял⁈
— Понял, теть Валь, понял! И раз уж мы все тут собрались, объявляю! С сего дня начинается наша посевная компания! Мы выделим сектор от ворот, это будет наша буферная зона! Все остальное мы пустим под посадки! Что с курами, кстати?