от платформы городской железной дороги Северянин, — привел к тому месту, где бросит на площадке под опорой ЛЭП булыжник — тайниковый контейнер.
Проезд Серебрякова, небольшая, но широкая улочка, находится в северном районе Москвы. Теперь уже не узнать места, куда пришел Пол Залаки со своей ношей: нет пустыря, поросшего кустарником; везде частные гаражи, высокий забор вокруг всего участка, бдительная охрана, сторожевые собаки на гаражной площадке; как свечи в праздничном торте, торчат высокие металлические башни — опоры линий электропередачи, нередкое явление на окраинах города. У подножия такой опоры (сегодня она почти в центре гаражного участка) и запрятал Пол Залаки, как мы знаем, свой булыжник. Внутри — запаянная в пластик пачка денег, 20 тысяч рублей, и записка, напоминающая сигнал об изъятии тайника. Невозможно даже приблизительно определить, для кого предназначен тайниковый контейнер. Ясно одно — он для ценного источника ЦРУ и рассчитан на продолжительный срок пребывания в кустарнике у опоры, куда не заглядывают прохожие.
Ситуация прояснилась через две недели — 2 августа 1985 года. В этот день в районе тайника появился коренастый мужчина средних лет, с хозяйственной сумкой в руках. Он нервничает и оглядывается по сторонам; направляется к месту закладки тайника, поднимает булыжник и кладет его в сумку; отходит в сторону и перепрятывает камень в кустах. Контрразведке ясно: это тот, кому предназначается тайниковый контейнер. Становится известно, кто это: подполковник Первого главного управления Л. В. Полещук, приехавший в отпуск из посольства СССР в Нигерии. Все обстоятельства предательства Полещука, его превращения в агента ЦРУ «Весы» вскроются позднее, в процессе следствия и суда.
Пока агент упрямо, нелепо защищается: он, мол, находился в районе проезда Серебрякова для свидания с девушкой — имени ее точно не помнит, адреса тоже, булыжник взял, чтобы положить под колесо и застопорить автомашину. Тут же, правда, обнаруживается, что для этого в багажнике припаркованного невдалеке автомобиля припасены металлические «башмаки». Агент расскажет потом, что это часть легенды, которая обсуждалась с ним в Лагосе.
При задержании у Полещука обнаружены две бумажки — серьезные улики его связи с ЦРУ. О первой уже упоминалось: на ней крестиком отмечено на схеме место тайника у опоры электропередачи, — она утопит агента «Весы» с головой. Вторая — тоже схема одного из районов на улице Горького, где следовало поставить сигнал о тайнике. Все точки над «и» расставлены, когда при обыске у Полещука изымают футляр для очков со спрятанным под подкладкой планом связи с ЦРУ в Москве. Он содержит описания мест тайника и постановки сигнала о его закладке, которые полностью соответствуют обнаруженным у Полещука записям на двух бумажках.
Провал Полещука, констатирует Пит Эрли, — это «что-то ужасное». Но главное, видимо, не сама потеря Полещука, а утрата потенциальных возможностей проникновения с помощью агента «Весы» в центральный аппарат советской разведки, в одно из ее важнейших подразделений — управление контрразведки.
Вскоре место начальника советского отдела Оперативного директората займет заместитель Гербера, обстоятельный и цепкий Милтон Бирден, но огорчения для советского отдела не кончатся и Милтону Бирдену придется переживать их и гадать о причинах, как и его бывшему начальнику. В поисках истины сломаются карьеры отдельных руководителей и оперативных сотрудников ЦРУ, многим достанется изрядная головная боль и нервотрепка.
Толчок всем этим потрясениям, сорвавшим покровы тайны с деятельности ЦРУ, дан арестом работающего в Лэнгли Олдрича Эймса, обвиненного в сотрудничестве с органами государственной безопасности нашей страны. «Дело Эймса» дало хитрым пиарщикам из Вашингтона некоторые козыри: на него тут же попытались списать все поражения американской разведки 80—90-х годов; так ранее неудачи Лэнгли сваливали на бывшего американского разведчика Эдварда Ховарда, бежавшего от преследования ФБР и получившего политическое убежище в СССР; как потом находили других козлов отпущения в ЦРУ и ФБР и на самом верху в Вашингтоне. Барометр настроений вашингтонских политиков — могущественный сенатский комитет конгресса по разведке, задетый невниманием к себе руководства Лэнгли и посчитав оскорбительными для Америки поражения своих спецслужб, решил не жалеть начальственных голов ЦРУ. Сенаторы на Капитолийском холме потребовали крови; кампания продолжалась месяцы и годы. Охота на советских и русских «кротов» в ЦРУ, ФБР, военной разведке и АНБ привела к расследованию многочисленных дел по шпионажу. Сотни сотрудников спецслужб становятся жертвами шпиономании — отстранены от должности, уволены, подвергаются гонениям или даже арестовываются.
Провалы ЦРУ в Советском Союзе в 80 — начале 90-х годов, как выразился один сотрудник Лэнгли, «буквально разрушили московскую резидентуру». Немудрено поэтому, что конгресс США обрушился на свою разведку; потому-то и появились в США книги, в которых сокрушались о «жертвах» безжалостной службы советского контршпионажа: «Признания шпиона» Пита Эрли, «Шпион-убийца» Питера Мааса, «Лунатик» Дэвида Уайза и многие другие творения американских авторов, не упускающих случая оперативно воспользоваться очередной сенсацией. Достоянием гласности стало разоблачение органами государственной безопасности нашей страны в 80-х годах многих агентов ЦРУ в Советском Союзе, ошеломляющие подробности их вербовки и использования спецслужбами Соединенных Штатов, даже оперативные псевдонимы, присвоенные шпионам Лэнгли. Среди них оказались «кроты» ЦРУ в советских спецслужбах, такие, как Геннадий Сметании, он же «Миллион»; из ГРУ — Дмитрий Поляков («Цилиндр» он же «Бурбон», он же «Скиталец»), Леонид Полещук («Весы»), Валерий Мартынов («Джентайл»), Сергей Моторин («Марля») — все трое из разведслужбы КГБ. Очень неприятно продолжать этот список американских «кротов» — он длиннее, чем представленный здесь.
Пеньковский, Гордиевский — агенты ЦРУ и Сикрет Интеллидженс Сервис в КГБ и Главном разведывательном управлении генерального штаба Вооруженных сил СССР — вот, пожалуй, наиболее известные сейчас имена «кротов» в летописи «холодной войны». Ныне мы знаем и другие фамилии. Следует сразу оговориться: не только Советский Союз служил мишенью американских спецслужб. ЦРУ устраивало охоту за «кротами» практически во всех странах мира, в том числе и в тех, которые считались друзьями и союзниками Соединенных Штатов. И все же КГБ, особенно его Первое главное управление — разведка, и ГРУ генерального штаба Вооруженных сил СССР — главная забота Вашингтона. «Крот» в этих ведомствах — вожделенная мечта американской разведки.
В 80-е годы, в период, когда противостояние между Соединенными Штатами и Советским Союзом достигло пика, ЦРУ значительно умножило свои усилия по вербовке «кротов» в спецслужбах СССР. Надо признать, что этот мощный натиск, подкрепленный огромным материальным потенциалом, оказался небезуспешным.
Читатель уже познакомился с историей агента «Весы». Расскажем еще об одном «кроте» американской разведки — Полякове, пожалуй, самом высокопоставленном офицере, оказавшемся в сетях ЦРУ. О Полякове пойдет разговор потому, что в 60—70-е годы московская резидентура Лэнгли поддерживала контакт с ним на территории нашей страны. С остальными агентами — «кротами», которые названы выше, — американские разведчики работали за границей, сумев завербовать их во время службы за рубежом.
Будущий агент ЦРУ «Марля» — сотрудник резидентуры КГБ в Вашингтоне Сергей Моторин, — конечно, привлекал внимание американских спецслужб своим служебным положением. Но «кротом» ЦРУ он сделался в результате полученной вашингтонским отделением ФБР информации о его семейных неурядицах и склонности к спекулятивным сделкам с американскими торговцами. Произвели фотосъемку его интимной связи с местной проституткой, завербовали (цель — разработка перспективного объекта) владельца небольшого магазинчика радиотоваров и магнитофонов, с которым Моторин поддерживал деловые отношения. В результате негласно задокументированы бартерные махинации Сергея Моторина, обменивавшего представительские товары посольства, водку и сигареты, на магнитофонную аппаратуру. Располагая такими материалами о неблаговидных поступках дипломата, ФБР методично вело его разработку и в конце концов склонило Моторина к шпионскому сотрудничеству. Завербованному агенту стали выплачивать небольшое вознаграждение, а в качестве приманки пообещали крупный куш, когда он, отработав на американскую разведку, окажется в Соединенных Штатах.
Вербовка Моторина (а впоследствии и Мартынова) демонстрирует действенность известной нам совместной операции ЦРУ — ФБР «Кортшип». Оба этих дела из ФБР переданы в Лэнгли для организации использования московской резидентурой ЦРУ обоих агентов, когда они вернутся в Москву и приступят к работе в Ясеневе. Разоблачение их органами государственной безопасности нашей страны дало ФБР серьезные основания для огорчения и раздражения. В Вашингтоне пришлось пересмотреть вопросы взаимодействия своей разведки и контрразведки, допустить невиданное ранее вмешательство ФБР во внутренние дела ЦРУ, когда в соответствии с директивой президента контрразведывательное ведомство получило доступ в ЦРУ, причем на территории его ответственности — в посольстве США за границей. Пройдет время, и директор ФБР Луис Фри, критиковавший разведку за огрехи в кадровой политике, покинет свой пост, признав таким образом, после скандала с одним из высокопоставленных сотрудников, что и его ведомство не может похвалиться чистотой своих рядов. Отдадим должное Луису Фри — не все руководители учреждений способны на такой шаг.
Необходимо познакомиться еще с одним делом «крота» Лэнгли, который проходит в документах ЦРУ под оперативным псевдонимом «Капюшон». Отличие этого агента от других состоит в том, что он работник советской контрразведки. Это служит иллюстрацией погони ЦРУ за «кротами» в органах госбезопасности нашей страны (несомненный приоритет Лэнгли для прорыва обороны «главного противника») и методов работы московской резидентуры с «инициативниками», предлагающими свои услуги.