Представители корпорации рассказали, что два психически неуравновешенных террориста, один из которых считает себя героически погибшим сотрудником МСБ Антоном Брулевым, а второй — знаменитой Нейлёй Валеевой, завладели секретными прототипами боевых имплантов, которые Лабсетэк и партнёры разрабатывали во имя мира.
Лабсетэк официально попросила отыскать нас, но не задерживать и не вступать в переговоры. Якобы из-за того, что боевые импланты невероятно опасны. Операция по возвращению украденного оборудования будет произведена силами специалистов корпорации.
Лабсетэк назвала нас «оборудованием», а не «синтезанами», значит, слова Рауля о скором признании технологии оказались ложью.
— Они пообещали сто миллионов долларов за инфу о вашем местоположении, — сказал старший.
— И вы устояли? — спросил я.
— Сынок, помнишь, как каспийцы потребовали сто миллионов выкупа за Чингиза? Ты же знаешь, почему они назвали такую сумму?
— Знали, что вы никогда не соберёте столько денег.
— Вот и корпораты знают, что тот, кто вас выдаст, не успеет воспользоваться и центом из награды.
Я помотал головой, как бы соглашаясь, хотя и не понял, в чём глубокая мудрость слов старшего.
— Но разве среди чингизидов не найдётся ни одного, кто клюнет на такое вознаграждение?
Старший так возмутился, что бросил руль и повернулся ко мне:
— Зачем так говорить? Среди нас нет ни одного, кто предаст общее дело. Нам достаточно того, что наши предки, прельстившись баблом, продали землю и веру.
— Ну, простите, я не подумал.
— А вот думай. И помни, что вы все наши враги. И китайцы, и русские и все остальные.
— Тогда зачем помогаете врагам?
— На тебя нам плевать, — жёстко ответил старший и показал подбородком на Нейлю. — Мы ей помогаем. Она надежда на возрождение Великой Степи.
Я с удивлением посмотрел на Нейлю. Она в ответ покачала головой:
— Он из клана «Мёртвое лицо». Ты же помнишь, они уже делали из меня божество в виртуале.
— Теперь от тебя ждут чудес в реальности? — догадался я.
— Чудеса пусть в Адамке остаются, — хмуро ответил старший. — В этой симуляции она будет главной силой в войне против китайских захватчиков. Мы не сдадим её корпоратам даже за миллиард.
У меня было два вопроса. Первый: а не сдадут ли кочевники меня вместо неё? И второй: если реальный мир — это тоже симуляция, то ради чего бороться? Но благоразумно решил не углубляться в дебри сектантской логики.
Нейля завела со старшим разговор об устройстве банды чингизидов, о жизни в степи и о Чингизе Жумабае.
Кажется, она серьёзно решила уйти к ним, после того, как разделается со Злой Эн.
#
Доехали до порта без происшествий.
Машину посла никто не досматривал, но мы всё же сбросили человеческую одежду, оставшись в «Новых» УниКомах. И оба включили невидимость, избегая снэпшот-камер.
Машина посла въехала в трюм большого грузового корабля. Его многочисленные солнечные панели раскинулись, словно крылья чайки, парящей над водой.
Недолго мы ехали по ущельям между контейнеров. Через несколько поворотов остановились.
— К сожалению, я не смог договориться с компанией, которая поставляет грузы в Антарктиду, — сказал старший. — Мы и без того прыгнули выше головы, достав вам место на этом корабле.
— Куда он плывёт?
— Сначала на Мадагаскар, потом, через Южную Африку, в Аргентину.
Мы вышли из машины. Старший прислонил ладонь с гражданским чипом к двери:
— Вас выбросят из этого контейнера в максимально близкой к Антарктиде точке Океана.
Когда индикатор замка позеленел, мы вошли внутрь.
Большую часть контейнера занимал белый корпус мини-подводной лодки. Размером чуть больше гроба. Или ванны техаррации. Вдоль борта шла зелёная полоса с надписью Thunberg Foundation.
— Эти автоматизированные субмарины используются для наблюдения за экологической обстановкой в Океане, — сказал старший. — Наши пакистанские друзья украли парочку, сняли блокировку разработчика, и теперь используют их для контрабанды.
— А управление? — спросил я.
— Координаты сами введёте на бортовом компьютере. Аккумулятора хватит на сотню часов. Но не включайте комп, пока вас не выбросят. Иначе береговая охрана засечёт передачу геолокационных данных.
— А почему мы не можем сразу отправиться на этой лодке? — спросила Нейля.
— Эко-субмарина не должна плавать в этом регионе, — продолжил старший. — Её перехватят индусы или американцы. Проделать часть пути в трюме грузового корабля безопаснее.
Мы перетащили из багажника сумки с нашими пожитками: УниКомы, упаковки НК и концентрата органического материала.
— Напоминаю, соблюдайте полное радиомолчание, — сказал старший, выходя из контейнера. — И, Нейля, ждём вашего возвращения.
Двери за ним закрылись.
Включив «Фотофоры» я и Нейля посмотрели друг на друга.
— Ты окончательно решила уйти к Чингизу?
— Надо же чем-то заняться после того, как одержу победу над собой.
— Но это же бред! Стать женой человека, когда ты… ты…
— Не человек?
— Когда ты — новый человек, — выкрутился я.
— Антон, это у тебя есть будущее. Даже после смерти. Но мой статус неопределёнен. У меня больше общего с ботами Арилдами, чем с тобой.
— Да ладно, какое у меня будущее?
— У тебя есть имя, родственники и сослуживцы. У тебя есть прошлое. У меня нет ничего, кроме того, что я копия сознания величайшей в мире преступницы.
— У тебя есть я.
— Для Чингиза и его подданных я буду богиней. А если останусь с тобой, то буду подопытным образцом.
— Почему это?
— Ты же прекрасно знаешь, что с нами сделают, когда мы победим Общество. А с Чиной я хотя бы буду на свободе. Назло всем врагам займусь восстановлением Союза Тюркских Государств.
Контейнер слегка дрогнул — судно отправилось в плавание.
Мы выключили «Фотофоры» и замолчали.
#
С момента появления в реальном мире наши тела не знали покоя.
Мы постоянно куда-то бежали, с кем-то дрались, увеличивали количество итераций и поднимали атрибуты тела. Мы регенерировали, использовали спецрежимы, стреляли и создавали из своих ладоней мономолекулярные лезвия.
Механика жизни синтезана стала нам привычной, мы перестали замечать её, как биологические люди не замечают ничего странного в том, что они едят, пьют и ходят в туалет по несколько раз в день.
Через много часов чёрного безмолвия я не выдержал и запалил белый круг «Фотофора». Нейля сидела в углу контейнера, закрыв глаза.
— Ну, говори честно, — потребовал я. — Почему ты хочешь скрыться в степи?
— Потому что не верю ни менторам, ни Директорату, ни МСБ, ни тем более моему оригиналу.
— Злой Эн я бы тоже не верил, но менторы чем не угодили? Ведь их алгоритм удерживал тебя в рекурсии, не давая распасться от энтропии?
— Я не верю, что менторы — это программы. Они действуют как сознательные сущности, которые выбрали тебя на роль спасителя их и людей от Общества. Я, конечно, устарела на сто лет, но не пещерный человек и понимаю, что у машин не бывает свободы воли.
— Если бы Марьям слышала тебя, то сказала бы, что всё это нерелевантно.
Нейля раздражённо повела плечом:
— В то, что Марьям — алгоритм, я тем более не верю.
— Но что тогда она такое?
Нейля открыла глаза: ровный круг моего «Фотофора» отразился в них двумя яркими точками:
— Она как я в тот период, когда контрольные системы Адам Онлайн считали меня неписью.
— Хочешь сказать, что её бинарный массив — человеческий? Все менторы — это люди?
— Или бывшие люди. Это единственное объяснение. Менторы не могут быть запрограммированы. Да будь Адам Мицкевич хоть супер гением, он бы не смог создать искусственный интеллект, который так мыслит.
— Согласен, что менторы — подозрительные сущности. Мицкевич мог запрограммировать их только на то, что они делали, то есть работали в системе BATS. Допускаю, что он заложил в них бэкдор, который открывал доступ к их тонким настройкам. Но настроить их мог только человек.
— Или человеческий разум, который знал, зачем ему это, — поправила Нейля. — Но кто именно?
— Да, кто именно?
Нейля Валеева хитро усмехнулась:
— Быть может тот, кто выбрал тебя?
— В смысле?
— Тот, кто выбрал тебя в жизни, а потом и после смерти.
Я подскочил с пола:
— На кого ты намекаешь?
— Я просто хочу узнать, что ты сам думаешь по этому поводу? Или до сих пор боишься?
— Нет.
— А что если да? Что если Люда где-то там?
— Ольга. Мою жену звали Ольгой.
— Да какая разница, вы, русские, все на одно лицо. Что если она всё ещё в игре, как часть менторов? Опять же, я была именно таким сознанием, запертым на Арене, я знаю, что это возможно.
В отличие от игры, в реальном мире ещё не было такого, чтобы эмоциональное состояние моего бинарного массива повлияло на оболочку, то есть на тело синтезана. Но после этих слов и догадок в глазах у меня потемнело, а пол и стены закачались.
— Это, кстати, объясняет твою избранность, — продолжила Нейля. — Твоя Галя постаралась.
— Оля…
Тут я понял, что пол качался на самом деле, а не из-за моего эмоционального переживания: контейнер подняли в воздух, нас вот-вот должны сбросить в океан. А мой «Фотофор», исчерпав заряд, попросту начал гаснуть — отсюда и эффект потемнения в глазах.
Я поспешно открыл днище мини-подлодки и протиснулся в узкое пространство. Для двоих там места не было. Даже для одного маловато.
Пришлось лечь на спину, подогнув ноги, чтобы вместились сумки с вещами. Нейля улеглась сверху, едва втиснувшись между мною и сводчатым потолком подлодки. Только задраили люк, как замки нижней части контейнера раскрылись и наша мини-подлодка ушла в свободное падение.
Гулкий удар и плеск за бортом — мы упали в воду.
Глава 27
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПРАВОТЫ
#
Следуя наказу старшего чингизида, мы не запустили двигатель и не включили компьютер. «Фотофор» погас, поэтому мы лежали в полной темноте.