– Элейн, Элейн, – упрекнул ее Чарли.
– Я буду встречать тебя в Гриниче с шестичасовым поездом, – хладнокровно продолжала Дайана. – Если не сможешь отделаться от этой… этой особы, – она указала на девицу небрежным взмахом руки, – пошли ее в кино.
Выкрикнув что-то невнятное, девица поднялась на ноги; казалось, сцены не избежать. Но Дайана, кивнув Чарли, отвернулась, махнула своему спутнику в другом конце залы и вышла за порог.
– Не нравится она мне, – заявила сварливым тоном девица, когда Дайана покинула ресторан. – Кто она вообще такая? Из твоих прежних?
– Верно, – нахмурился Чарли. – Моя прежняя. Собственно, единственная.
– Ага, и вы знакомы с самого рождения.
– Нет. – Чарли помотал головой. – Впервые мы встретились на войне, она работала в столовой.
– Она? – Элейн удивленно подняла брови. – Не похоже, чтобы она…
– О, ей уже не девятнадцать… ей почти двадцать пять. – Чарли рассмеялся. – Я встретил ее однажды у полевого склада близ Суассона; она сидела на ящике, а вокруг кишело столько лейтенантов, что хватило бы на целый полк. А через три недели мы были уже помолвлены!
– А что потом? – резким голосом спросила Элейн.
– Обычная история. – Чарли произнес это не без горечи. – Она разорвала помолвку. Необычно только одно: я так и не узнал почему. В один прекрасный день я с ней простился и отправился к своей эскадрилье. Видно, что-то я такое сказал или сделал, отчего начались неприятности. Не знаю. Так или иначе, воспоминания об этом времени у меня остались самые смутные: через пару часов мой самолет рухнул и от того, что происходило до этого, в голове ни черта не осталось. А когда я немного пришел в себя и начал интересоваться окружающим миром, оказалось, что все теперь иначе. Сначала я думал, без соперника тут не обошлось.
– Она разорвала помолвку?
– Разорвала. Пока я выздоравливал, она часами сидела у моей постели и эдак странно на меня глядела. Я не выдержал и попросил зеркало: думал, меня сильно поуродовало. Но ничего подобного. Однажды она заплакала. И говорит: она все думает о нас, не было ли это ошибкой, и дальше в том же духе. Вроде бы намекает, что до того, как мы простились и я был ранен, у нас вышла ссора. Но я все еще чувствовал себя паршиво и не видел в таком разговоре смысла, если тут не замешан кто-то еще. Говорит, мы оба хотим быть свободны, и смотрит на меня так, словно ждет объяснения или извинения, а я ума не приложу, что я такого наделал. Помню, положил я голову на подушку и пожелал не видеть больше белого света. А через два месяца я услышал, что она отплыла на родину.
Элейн тревожно склонилась к нему:
– Не езди к ней за город, Чарли. Пожалуйста, не езди. Она хочет тебя обратно, на ней это написано.
Чарли качнул головой и рассмеялся.
– Хочет-хочет, – не унималась Элейн. – Я вижу. Она мне сразу не понравилась. Выпустила когда-то тебя из рук, а теперь хочет обратно. По глазам вижу. Послушай меня, оставайся со мной в Нью-Йорке.
– Нет, – не согласился Чарли. – Я поеду туда и увижусь с ней. Как-никак Даймонд Дик – моя прежняя девушка.
День клонился к вечеру, Дайана стояла на платформе, облитая золотистым светом. Рядом с ее безупречной свежестью Чарли Эббот выглядел потрепанным и постаревшим. Ему исполнилось всего лишь двадцать девять, но четыре года рассеянной жизни оставили немало морщин вокруг его красивых темных глаз. Даже его походка выглядела усталой, а не изящной и спортивной, как прежде. Он переставлял ноги, единственно чтобы переместиться в пространстве, других целей у него не было.
– Чарли! – вскричала Дайана. – Где твоя сумка?
– Я ведь к вам только на обед, ночевать никак не смогу.
Дайана заметила, что он трезв, но по виду отчаянно нуждается в опохмелке. Взяв Чарли за руку, она отвела его к двухместному автомобилю с красными колесами, припаркованному неподалеку.
– Залезай и садись, – скомандовала она. – Ты как будто еле-еле держишься на ногах.
– Да я никогда в жизни так хорошо себя не чувствовал.
Дайана криво усмехнулась.
– Зачем тебе приспичило сегодня вернуться?
– Обещал… у меня назначена встреча, ты ведь знаешь…
– Ай, да подождет она! – фыркнула Дайана. – Судя по всему, она не перегружена делами. Кто она вообще такая?
– Никак не пойму, тебя-то это с какой стороны интересует, Даймонд Дик?
Услышав привычное обращение, она вспыхнула:
– Мне интересно все, что тебя касается. Кто она, эта девица?
– Элейн Расселл. Занята чем то… связанным с кино.
– Вид у нее низкопробный, – произнесла Дайана задумчиво. – Я все о ней вспоминала. У тебя тоже вид не лучше. Что ты с собой делаешь: ждешь, пока начнется новая война?
Они завернули в подъездную аллею обширного, беспорядочно спланированного дома на набережной. На лужайке устанавливали брезентовый навес для танцев.
– Смотри! – Дайана указала на юношу в бриджах, стоявшего на боковой веранде. – Это мой брат Брек. Вы не знакомы. Он приехал из Нью-Хейвена на пасхальные каникулы. Сегодня у него танцевальная вечеринка.
Со ступенек веранды сошел им навстречу красивый юноша лет восемнадцати.
– Он думает, ты величайший человек в мире, – прошептала Дайана. – Притворись, что ты чудо из чудес.
При взаимном представлении оба держались смущенно.
– Летали в последнее время? – немедленно поинтересовался Брек.
– Несколько лет не летал, – признался Чарли.
– Я сам в войну был еще мал, – посетовал Брек, – но этим летом попробую получить летную лицензию. Это единственное, ради чего стоит жить… я говорю про полеты.
– Ну да, пожалуй. – Чарли немного растерялся. – Я слышал, у вас сегодня намечается танцевальная вечеринка.
Брек небрежно махнул рукой.
– А, просто соберется целая толпа соседей. Вам покажется скучищей смертной – после того, что вы повидали.
Чарли беспомощно повернулся к Дайане.
– Пошли, – засмеялась она. – Пошли в дом.
Миссис Дики встретила их в холле и подвергла Чарли осмотру, не выходящему за рамки приличий, но несколько напряженному. Все в доме обращались с ним крайне уважительно, и о чем бы ни шла беседа, в ней так или иначе потихоньку всплывала война.
– Чем вы теперь занимаетесь? – спросил мистер Дики. – Участвуете в бизнесе отца?
– От бизнеса ничего не осталось, – ответил Чарли откровенно. – Я так, сам по себе.
Мистер Дики чуть-чуть подумал.
– Если у вас нет никаких планов, вы могли бы на этой неделе зайти ко мне в офис. У меня есть небольшое предложение, не исключено, что оно вас заинтересует.
При мысли, что все это, вероятно, устроила Дайана, Чарли сделалось досадно. Милостыня ему не нужна. Он не калека, а война уже пять лет как закончилась. И все подобные разговоры прекратились тоже.
За танцами должен был последовать ужин, первый этаж был весь заставлен столами, и поэтому Чарли с Дайаной, а также мистером и миссис Дики обедали наверху, в библиотеке. Обстановка за едой была неуютная, говорил в основном мистер Дики, а Дайана нервным весельем заполняла паузы. Когда обед закончился и они с Дайаной вышли в сгущавшихся сумерках на веранду, Чарли почувствовал облегчение.
– Чарли… – Дайана потянулась к нему и осторожно тронула за рукав. – Не возвращайся сегодня в Нью-Йорк. Побудь со мной несколько дней. Мне нужно с тобой поговорить, а сегодня, из-за вечеринки, я никак не настроюсь на беседу.
– Я приеду опять… на этой неделе, – уклончиво отозвался он.
– Но почему бы тебе не остаться?
– Я обещал вернуться в одиннадцать.
– В одиннадцать? – Дайана посмотрела на него с упреком. – Ты что же, должен отчитываться перед этой девицей, как проводишь вечера?
– Мне она нравится! – возмутился он. – Я не ребенок, Даймонд Дик, и мне сдается, ты слишком много себе позволяешь. Я думал, ты окончательно перестала интересоваться моей жизнью еще пять лет назад.
– Ты не останешься?
– Нет.
– Хорошо… тогда в нашем распоряжении всего один час. Пошли отсюда, посидим на парапете у залива.
Вместе они шагнули в глубокие сумерки, наполненные густым запахом соли и роз.
– Помнишь, когда мы в последний раз ходили куда-то вместе? – шепнула Дайана.
– Ну… нет. Не припоминаю. Когда это было?
– Не имеет значения… раз ты забыл.
На набережной Дайана опустилась на низенький парапет, идущий вдоль берега.
– Весна, Чарли.
– Очередная.
– Нет, просто весна. «Очередная» – это значит, что ты старишься. – Дайана помедлила. – Чарли…
– Да, Даймонд Дик.
– Я все эти пять лет ждала случая с тобой поговорить.
Краем глаза она заметила, что Чарли хмурится, и сменила тон.
– Какой работой ты собираешься заняться, Чарли?
– Не знаю. У меня осталось немного денег, так что какое-то время протяну без работы. Не думаю, что я к чему-нибудь пригоден.
– Ты хочешь сказать, единственная работа, к которой ты вполне пригоден, это воевать.
– Да. – Слегка заинтересовавшись, Чарли повернулся к Дайане. – Война для меня все. Это покажется странным, но о тех днях я вспоминаю как о самых счастливых в своей жизни.
– Понимаю, о чем ты, – медленно проговорила Дайана. – Таких сильных переживаний и драматических событий в жизни нашего поколения больше не будет.
Они ненадолго замолчали. Когда Чарли вновь заговорил, его голос слегка дрожал.
– За время войны я кое-что утратил – потерял частицу себя, которую уже не вернуть, даже если захочу. В некотором смысле это была моя война, а нельзя же ненавидеть то, что тебе принадлежало. – Внезапно он повернулся к Дайане. – Давай, Даймонд Дик, будем откровенны: мы любили друг друга, и мне кажется… глупо разыгрывать сейчас этот спектакль.
Она судорожно вздохнула.
– Да, – слабым голосом согласилась она, – будем откровенны.
– Мне понятно, что ты затеяла, и я не сомневаюсь, что это по доброте душевной. Но жизнь не начнется сначала, оттого что побеседуешь весенним вечером со своей прежней любовью.
– Это не по доброте душевной.