— А этот… «тигр»?
— Что «тигр»?
— Как думаешь, кто он? Высший маг?
— Пастухов же не назвал «тигром» меня…
— Логично… А кто тогда? Инквизитор?
— Нет, — сказал я с сожалением. — Не думаю. Инквизиторы остаются Светлыми или Темными, кем были раньше.
— У них же аура серая делается.
Я вздохнул и прикинул, стоит ли раскрывать детали:
— На самом деле — нет. Аура у них прикрывается серым. Сильный маг может заглянуть под маскировку — там ровно то же самое, что и было. Либо Светлый, либо Темный. Сущности они не меняют.
— О как, — поднял бровь Лас. — Ну так и почему это не может быть инквизитор?
— Иной с серой, невнятной аурой — «тигр»? Как-то не сходится, верно? Учитывая, как метко Пастухов охарактеризовал нас и Темных.
— Кто же тогда? — поразился Лас.
— А это тоже пусть Гесер решает, — ответил я. — У него голова большая, умная. Он на свете пожил долго. Пусть думает.
— Самый правильный подход! — одобрил Лас. — Слушай, а я вот что подумал… полицай этот напарнику соврал, что в сортир хочет…
— Ну, — кивнул я. Мы как раз въехали во двор многоэтажного здания, и теперь Лас искал, где припарковаться.
— Вначале — соврал. А потом — обделался.
— С перепугу, — решил я.
— Все равно какое-то совпадение необычное.
Я промолчал. В словах Ласа было здравое зерно. Если вокруг творятся странные вещи, то любое совпадение следует рассматривать особо тщательно.
— Пошли, — сказал я, вылезая из машины. — Поговорим с этим Бисатом… потом будем думать.
Скорее по привычке, чем ожидая увидеть что-то необычное, в подъезде я вошел в Сумрак. Полицейский жил на втором этаже, служебное жилье редко выделяют на престижных высоких этажах. На первом этаже ничего необычного не было — синий мох, паразит Сумрака, ровным слоем покрывал все стены, особенно сильно разрастаясь в углу, возле батареи, и около дверей лифтов. Все предсказуемо, возле батареи целуются молодые парочки, прежде чем девушка поправит одежду и побежит домой к маме и папе… или мужу и детям. А возле лифтов ругаются, когда обнаруживают, что они сломаны и придется идти пешком на двенадцатый этаж, или тихо радуются, предвкушая возвращение домой… Привычными движениями я бросил во все стороны огонь, сжигая паразита. Его, конечно, до конца не выведешь, но это для любого Иного — как вытереть ноги, входя в дом.
Второй этаж меня озадачил. Синий мох был везде — кроме одной двери. От нее он, похоже, отполз. Причем совсем недавно, несколько часов назад. Тонкие синие нити медленно втягивались в синий ковер — так сокращается амеба, наткнувшись на кристаллик соли.
— Он живет здесь, — сказал я, возвращаясь в реальность.
— Что-то увидел? — заинтересовался Лас.
— Да нет, ерунда.
Я позвонил.
Прошло почти полминуты, прежде чем дверь открылась. Без вопросов и, кажется, даже без взгляда в глазок, совершенно ритуального для любого москвича.
На пороге стояла невысокая полная женщина. Эдакая «типичная немолодая восточная женщина» в представлении москвича — в молодости явно красивая, сейчас не очень, с каким-то очень тихим лицом, будто погруженная в себя.
— Здравствуйте. — Я чуть выдвинулся вперед. — Мы из управления… Бисат дома?
Управление — это очень удобное слово. Почему-то никто никогда не уточняет, из какого именно управления. Вот и женщина тоже не стала переспрашивать.
— Входите. — Она сдвинулась в сторону. — В спальне он…
Похоже, нас ждали. Ну, не нас, конечно, но кого-то ждали.
Входя, я глянул на ее ауру. Ничего особенного, конечно. Человек.
Квартирка была трехкомнатная, но небольшая, прихожая совсем узкая и неудобная. Из открытой двери в гостиную гремел незнакомый рок.
Я был игрок и сыграть бы мог
С тем, кто придумывал карты.
Мне везло всегда, и я верил, что моя звезда
Не упадет никогда, но случилась беда…
Жизнь дорога, но все же
Слабых волей бьют как моль.
Выбери, что надежней —
Библия или кольт!
Лас, навостривший было уши — он обожал малоизвестные группы, — с сожалением покачал головой и цокнул языком.
Женщина молча подала мне тапочки, взяв пару побольше из целого табунка у входа. Лас разуваться не стал — и на это она никак не отреагировала.
Странно. Обычно такие простые привычки устойчивее всего. Либо попросила бы переобуться обоих, либо, в силу модных европейских традиций, плохо приживающихся в Москве с ее климатом и грязью, не предлагала бы мне.
В гостиной на диване сидел худенький мальчишка с ноутбуком на коленях. От ноутбука змеились провода к стоящим на полу колонкам. На нас паренек посмотрел и звук в колонках убавил, но даже не поздоровался, что для восточного мальчика уж совсем странно. Я просканировал и его ауру. Человек.
— Сюда…
Вслед за женщиной мы прошли к спальне. Она открыла дверь, пропуская нас, и так же молча, ничего не говоря, закрыла ее за нами, оставшись в прихожей.
Ох, что-то неладное тут творится…
Бисат Искендеров лежал на заправленной кровати в одних трусах и майке и смотрел телевизор, висящий на стене напротив кровати. Все тут было какое-то усредненно-московское, практически без национального колорита, без каких-то личных заморочек: мебель из ИКЕИ, ковер в изголовье кровати (я думал, сейчас так уже не вешают, это была традиция из каких-то замшелых, брежневских еще времен), женский журнал на одной тумбочке, сборник детективов на другой. Такая спальня могла быть в любом российском городе. В ней мог валяться на кровати менеджер Ваня или строитель Ринат.
Не люблю квартиры, в которых нет отпечатка хозяина.
— Здравствуйте, Бисат, — сказал я. — Мы из управления. С вами что-то случилось? Вы заболели?
Бисат посмотрел на меня и снова перевел взгляд на экран. Там шла популярная передача, немолодая женщина-врач с добрыми глазами рассказывала народу про парапроктит. «А теперь мы попросим выйти на сцену кого-нибудь из зала, одетого в футболку или рубашку без воротничка…»
— Здравствуйте, — ответил Бисат. — Ничего не случилось. Я здоров.
— Но вы покинули дежурство… — сказал я.
И посмотрел на него сквозь Сумрак.
Вначале я решил, что со мной что-то случилось.
Потом я понял, что это не со мной. Но легче мне от этого не стало.
— Лас, глянь ауру… — тихо сказал я.
Лас наморщил лоб. И ответил:
— Чего-то не вижу…
— Потому что ее нет, — подтвердил я.
Бисат терпеливо ждал, пока мы говорили. Потом ответил:
— Я покинул дежурство, потому что не было смысла дежурить.
— Расскажите про человека, с которым вы говорили перед тем, как уйти, — попросил я.
— Чего-то я не понял, — задумчиво сказал Лас. — А разве бывают люди без ауры?
«Представьте себе, что горловина футболки — это на самом деле…» — сообщила с экрана ведущая.
— Перед тем как уйти, я разговаривал с Димой Пастуховым, — сказал Бисат. — Он неплохой человек…
— Раньше! — попросил я. — Перед Димой!
— Перед Димой я разговаривал с продавщицей в табачном ларьке, — сказал Бисат. — Она симпатичная женщина, но худая очень…
— Нет, постой, — попросил я. — Бисат, когда у Пастухова заболел живот и он ушел в здание аэропорта. Помнишь? Ты остановил человека, выходящего из зала прилета…
— Так это был не человек, — очень спокойно возразил Бисат.
— А кто? — воскликнул я.
— Не знаю. — Бисат оставался столь же невозмутим. — Но не человек. Люди такими не бывают.
— Хорошо, расскажи мне, как выглядел этот «не человек», — попросил я. — И о чем вы говорили.
— Он… — Бисат впервые задумался над ответом. И даже проявил какую-то живость — протянул руку и почесал живот. — Он светловолосый. Высокий очень. У него короткая бородка. Глаза голубые. Я попросил у него документы. Он ответил, что в этом нет необходимости. Положил мне руку на плечо и посмотрел в глаза. Я… я хотел спросить, что он такое себе позволяет. Но не стал.
— Почему?
— А какая разница.
— Ваш напарник Дима описывал этого… не человека… иначе.
— Я не знаю, как он его описывал, — спокойно сказал Бисат.
Вздохнув, я собрал в руке немного Силы и отправил в сторону полицейского заклинание «Сократ» — кратковременное, но непреодолимое желание говорить истину и только истину.
Заклинание туманным сгустком пронеслось через Сумрак, прошло Бисата насквозь и унеслось сквозь стену на улицу. Ох, кому-то достанется…
— «Доминанту» давай, — предложил Лас.
Я покачал головой, глядя на лежащего на кровати человека. Обычного человека, которому теперь было «все равно». У которого не было ауры. И сквозь которого проходили насквозь заклинания.
— Не поможет. Пойдем, Лас.
— Но…
— Пойдем, — сказал я.
Бисат снова повернулся к экрану. Ведущая радостно объясняла: «И вот в эти нежные складки и складочки…»
Жена полицейского ждала нас в прихожей. Музыка по-прежнему играла, только уже потише:
Вой, не вой, а итог такой:
Надо платить за удачу.
Только поздно, брат, поливать давно засохший сад,
Жизнь за деньги не взять мне назад…
— Мы пойдем, — неловко сказал я. — Знаете… вам, наверное, будут еще звонить. И зайдут… с работы.
— Я хочу его увезти, — сказала внезапно женщина.
— Куда?
— Домой. В Азербайджан. Есть такой отачи, Юсуф. Травами лечит. Все лечит. Он не только травник, он гам.
— Колдун? — спросил я.
Женщина кивнула и плотно сжала губы.
— Увозите, — сказал я. — Только покажите вначале нашему знахарю, хорошо?
Женщина с подозрением посмотрела на меня.
— Он сегодня к вам придет, — сказал я. — Хороший знахарь. Поверьте.
— Что с ним? — спросила женщина.
— Не знаю, — признался я.
— У него будто души не стало, — сказала женщина.
— Дождитесь знахаря, — попросил я.
Мы вышли из квартиры. Я посмотрел в Сумрак — синий мох отполз еще дальше от дверей. Ему не нравилось то, что там происходило.