Здесь, конечно, тоже нет детей сиббов и работяг. Она поспрашивала -- почти всеиз классических школ, некоторые только из свободной. Может, в интеграционныхшколах и не ищут детей с талантами, а может, у тех никогда таланты и непроявляются. Чтобы играть на музыкальном инструменте -- надо учиться этому.Чтобы писать стихи или рассказы -- надо как минимум уметь писать. А разве в интеграционныхшколах хоть чему-то учат?
-Между прочим, меня Энди зовут.
-Меня Кели.
-Я знаю.
Келиан развернулась к нему вместе со своим крутящимся креслом. Энди занял местососеда Кели -- работа уже закончилась, мониторы погасли, и большинство ребятразбрелось...
-Откуда ты знаешь?
Парень молча кивнул на табличку над ее столом. "Келиан Инэй". Ну да,сложно догадаться...
Сейчас скажет "ты мне нравишься" или "может, встретимсявечером?" Нельзя сказать, чтобы Кели этого не хотелось. У нее до сих порне было никаких парней. Вообще-то даже стыдно. Все девчонки в классе давнопереспали с парнями, кроме, разве что Лис, потому что она лесби и спит только сбабами. Но на Кели никто никогда не обращал внимания. Дома, конечно, обращали,подстерегали даже в подъезде, дебилы... А в школе -- в школе она была никто.
Здесь все иначе. Вот и парень ею интересуется. Вполне приличный, хотя илопоухий. Старше ее намного, выше, даже мышцы вон накачал. Келиан оценивающесмотрела на Энди. Тот спросил.
-Ты стихи пишешь?
-А это ты откуда знаешь?
-А вот знаю. Покажешь?
-Свяжемся с моего компа -- покажу... я вообще-то рейк люблю, - призналась Кели,- например, Ликана. Мне кажется, я могла бы писать песни. У меня музыка всевремя в голове... такая... ритм.
Она забарабанила тонкими пальцами по серой изогнутой столешнице.
-А играть училась на чем-нибудь?
-Ну откуда?
-А меня предки на инструмент отдали... на флейту. И то три года ныли, чтодорого. А я музыку вообще не люблю, я рисую, сам учился... не, рейк я тожелюблю -- послушать.
Помещение уже почти опустело. За линией компьютеров уборщица загремела своейтележкой.
-Пошли, - Энди поднялся. Уже в дверях он сказал негромко.
-У меня к тебе дело есть, Кели. Надо встретиться, поговорить. Чтобы никто неслышал. Давай в переходе сегодня, в пять часов?
По крайней мере, это было жилое помещение. Киба устал от стерильно-белых стен,от кафеля, от всепроникающего света атрайда. Здесь он тоже оказался запертым --но хоть в обычной человеческой комнате -- дешевые кресла, стол со стульями,телевизор, незначительный бардак: покрывало съехало с дивана, в комнате слегканакурено, и окурки натыканы в грязный подоконник.
Киба открыл форточку. Какой это этаж ? Высоко, двор внизу казался пятачком,облачность и вышки соседних небоскребов заслоняли обзор.
Телевизор он не стал включать -- в атрайде просмотр телепрограмм считалсячастью лечебного процесса. Для него, по крайней мере. Из печатной продукции вкомнате обнаружился только иллюстрированный "Защитник" за прошлыйгод. Киба бездумно полистал журнал. Похоже, выпускали его для вангалов. Или дляофицеров, недалеко ушедших в развитии от своих слабоумных подчиненных. Почтиисключительно картинки либо отфотошопленные фотографии. Качественные, яркие,цветные. Что интересно, вангалов на фотографиях практически не было. Мощныевоины, в полной выкладке -- или в майках, с бицепсами; но лица не вангальские,красивые лица, с большими голубыми глазами. Готановский Белокурый Зверь. Быликрасивые девушки, дарайки в очень открытых костюмах или же туземки -- Лей-Вей,килнианки -- почти голые. Разнообразное оружие, мини-танки для штурма черезМедиану. Снимки боев в Медиане -- как, проклятый раздери, красиво, и какстрашно! Многоцветье и разнообразие поля смерти... Подписи под фотографиямипрямо-таки умиляли. Похоже, действительно для вангалов. Вот только все-таки,вздохнул Киба, неплохо было бы и для вангалов писать без грамматическихошибок...
Ему попался один снимок с дейтринами. Скорее все-таки рисованная картинка.Утрированные расовые черты -- скулы, узкие подбородки; зверское выражение лица.Даже позы нечеловеческие. Киба вспомнил Холена, организовавшего побег. Вполнеинтеллигентное лицо, тонкое, внимательные и глубокие серые глаза. Да и вообщевсе дейтрины -- нормальные люди... за каких же идиотов нас держат -- он сотвращением отбросил журнал.
Впрочем -- не на тот социальный слой рассчитано. Для таких, как ты, мэрфел,пропаганда ведется иначе. Внезапно щелкнул замок в двери -- Киба вздрогнул ивскочил, от мгновенного головокружения схватился за стену. В комнату вошелнезнакомец в черной маске-шапочке, из прорезей посверкивали стальным зеркаломсерые глаза. Маска скрывала лицо, но по очертаниям скул угадывалась дейтрийскаяраса.
-Здравствуйте, мэрфел. Рад вас видеть!
Черные перчатки аккуратно положил на полочку у двери. Повесил плащ. Протянулруку биофизику -- рукопожатие оказалось крепким и уверенным.
-Давайте пройдем на кухню и поставим кофе. Я бы не отказался от чашечки. Ну каквы себя чувствуете?
-Свободой пока не пахнет, - Киба вздернул бороду, - пока что я продолжаю бытьзапертым.
-Всему свое время, мэрфел, - засмеялся дейтрин, - мы договоримся с вами, и япостараюсь обеспечить вашу безопасность, а затем -- как было условлено, вашеперемещение на Триму. Но идемте же в кухню!
Сегодня после завтрака состоялась беседа с наблюдающим психологом. Тот выразилнеудовольствие тестами и состоянием Кибы -- чего и следовало ожидать. У Кибывсе еще сохранялась опасная ориентация на сверхценности и тенденции ксаморазрушению. Все это даже усилилось -- Киба подозревал, что после разговорас дейтрином, но сумел свои подозрения удержать при себе. Психолог сообщил, чтоследующий плановый курс лечения, вероятно, будет усилен новым препаратом. Кибапочти упал духом.
Впервый год, будучи наивным глупцом, он верил, что это -- ненадолго. В атрайдедержат до выздоровления. Киба не собирался, подобно героям древности илипленным дейтринам мужественно бороться за убеждения. Он придерживался точкизрения, что убеждений -- собственно, убеждений, идеалов -- у ученого быть недолжно. Догматик немедленно перестает быть ученым, для догматика истина вышефактов. Ученый всегда может в соответствии с новопоступившими фактамипересмотреть истину. В данный момент факты позволяли предположить некоторыевещи относительно свойств человека-творца. Но завтра он может найти другиефакты -- следовательно, теорию, которую он в данный момент считает правильной,нельзя догматизировать.
Киба не видел ничего дурного и в том, чтобы солгать ради собственной свободы.
Солгать -- просто не удалось. Он всегда был плохим актером. А у них -- надежныедетекторы лжи, у них -- целый арсенал манипулятивных средств. Киба написалстатью, опровергающую собственные выводы, подтверждающую теорию расовойдифференциации -- мучаясь, но написал. Лишь бы выпустили. Он обещал, чтоникогда больше не будет заниматься этим вопросом. В принципе не будет. Но егостали спрашивать -- а чем он тогда будет заниматься? И -- как?
Киба понял, что совершил непростительное. И что теперь -- возраст ужепреклонный -- единственный вариант для него выйти отсюда -- в Колыбель. Благо,на территории атрайда имелся собственный центр эвтаназии. Но Киба хотел жить.Он планировал прожить еще лет тридцать; вести полноценную интеллектуальнуюдеятельность; геронтология и собственное здоровье это позволят.
Как у взбунтовавшихся, желающих жить и ушедших в бродяжничество пожилых сиббов,у Кибы всего лишь вызывали желание покончить с собой. После "курсовлечения" становилось особенно плохо. И теперь еще новый препарат... Кибашел по коридору в сопровождении охранника и мрачно думал, что в конце концоввызвать у человека желание смерти можно проще -- достаточно сильные пытки укого угодно вызовут это желание. Но ведь у нас гуманизм и свобода. Пыткизапрещены (в отличие от лечебных процедур), прямое требование идти в Колыбель-- запрещено по закону, нарушитель платит штраф либо даже сам попадает ватрайд. Поэтому хвост у кошки будут отрезать по частям...
Охранник почему-то повел его не в отделение, а вниз по лестнице. Киба удивленноспросил, куда они идут, охранник пояснил, что -- на медосмотр. Обычныйврачебный осмотр, внеочередной, так ему приказали.
Вкабинете врача на первом этаже его встретила немолодая женщина-дейтра. ВзявКибу за руку, вместе с ним она перешла в Медиану. Только в этот момент Кибавспомнил Холена и сообразил, что происходит. В Медиане он сразу оказался вруках двоих незнакомых дейтринов, они куда-то передвинулись, вышли обратно наТвердь, оказавшись в подземном гараже. Дальше Кибу уложили в багажник большого"Анда", прикрыли сверху брезентом, машина тронулась. Он ничего невидел и не слышал, пока "Анд" не остановился окончательно, и Кибу невыпустили -- те же двое дейтринов -- наружу в другой подземной парковке. Дальше-- лифт, лестничная клетка и эта маленькая квартирка, запертая на ключ.
-Боюсь вас разочаровать, - Киба намазал плавленым сыром шайбу мягкого белогохлеба, смачно откусил, - если вы действительно хотите получить от меня ответ оприроде творчества, производства медианных образов, о СЭП. Я не так ужпродвинулся в этой области. Скорее всего, вы напрасно рисковали...
-Нет, - сказал дейтрин. Поставил свою чашечку на блюдце. Чуть придвинулся ксобеседнику, - меня не интересует СЭП. Меня интересует совсем другое. Методырасшатывания облачного тела. В основном, у триманцев. Дельш-излучатель, мэрфел.Я знаю, что вы говорили о нем. Что он либо существует, либо кто-то планируетего разрабатывать.
Киба молчал, наморщив лоб под белым лохмами. Глядел в разводы пены наповерхности кофе.
-Ведь вы дейтрийский агент? - спросил он наконец. Собеседник чуть заметнокивнул.
-Да. А вы -- патриот своей страны?
-Дело не в этом. А в Дейтросе ведутся подобные разработки?
-Я не готов отвечать на такие вопросы.
-Кто бы сомневался, - пробормотал мэрфел и активно занялся своим бутербродом.