так все устраивает...
-Не знаю, нам другое говорили.
-Так это вранье, понимаешь? Знаешь, что писал один римский критик христианства,Цельс? Сейчас... "Христиане же скажут -- придите к нам те, кто грешили,те, кто дети и дураки, те, кто несчастные и убогие, и вы войдете в царствонебесное: мошенник, вор, негодяй, отравитель, осквернитель храмов и гробниц,это их новообращенные". Думаешь на пустом месте он так говорил?
-В Дейтросе все порядочные как раз ходят в церковь...
-Как только в церковь начинают ходить все порядочные, так она начинает гибнуть,Ивик... это закон. Она не погибнет до конца, понятно, но она... в общем, потомначинаются всякие неприятности.
-Не понимаю, - Ивик оперлась о ладони лбом, - ничего не понимаю! Я думала, всенаоборот...
- За Христом идут проклятые. Понимаешь - проклятые этогомира! Те, кому в этом мире плохо. Они ищут надежды... Посмотри на этих-- они все такие. Блудницы, алкаши, гомики, замученные нищетой, бездомные...Они уже не могут скрывать, как им плохо -- они бегут, они готовы на все, лишьбы прекратить свою муку... И вот тогда, - худая ладонь сжалась в кулак, - тогдаХристос подходит к ним и говорит -- вы тоже люди, шендак! Вы -- мои братья.Пошли вместе! И они идут...
Он помолчал, а потом сказал спокойно.
-Ты ведь тоже такая, Ивик. Ты только скрываешь это от себя.
Ивик смотрела на хойта расширенными глазами, бессильно бросив руки на стол.
-Слушай, Кир, а вот если тебя здесь убьют -- то как, причислят к лику святых?
-Сомневаюсь, - фыркнул он, - из меня святой, знаешь, как из козла скрипач.
-Меня тоже не причислят, - сказала Ивик, - и никого из нас. Мы же гэйны... намположено.
Кир протянул ей руку и торжественно ее пожал.
-Очень рад, что мы друг друга понимаем.
Вприемной грохотал телевизор. Ивик приводила в порядок отчетность. Позднимивечерами клиентов почти не бывало. Это не значит, что нет работы, конечно. Надопривести в порядок "гробы", продезинфицировать каталки, занятьсядокументацией, протереть шкафчики... И попробуй сделай что-нибудь не совсемидеально -- обязательно последуют нарекания. Тайс или кто-нибудь из начальствазаметит. Ивик плевать на нарекания, конечно, но почему-то все равно неприятно.
Ксчастью, сегодня с ней дежурили две девочки-практикантки. Девочек Ивикотправила мыть и пылесосить "гробы". Сама уселась за компьютер. Умунепостижимо, сколько писанины сопровождает каждый случай убийства. Все жедарайцы -- знатные бюрократы. Начальница на днях сделала общий выговор:комиссия проверила документацию и выяснила, что документация ведетсябезобразно. Мы все должны больше уделять этому внимания! Вносить все деталибесед с клиентами. Заполнять все графы, а не только те, которые мы привыклизаполнять. Вносить также медосмотр. Правильно, грамотно формулировать. Ивик слегкой гордостью улыбнулась. На днях коллега сказала ей:
-Удивляюсь. Ты дейтра, а пишешь куда грамотнее нас.
-Мы изучали дарайский в школе, - скромно ответила Ивик. Действительно, писалаона и по-дарайски неплохо. Несравнимо, конечно, с родным языком. Хуже, чем стриманскими. На дарайском она никогда не рискнула бы творить. Но все же --грамотно, прилично. Отчего почти все коллеги, закончившие, вроде бы, Свободнуюшколу, писать толком не умеют -- это другой вопрос...
Вот девочки-практикантки -- только что вышли из Интеграционной. Это еще хуже.
Ивик оторвалась от работы. Что-то назойливо лезло в мозг, мешало, раздражало...Шендак, так это же телевизор. И чего она мучается? Девочки ушли, коллег нет.Никакой необходимости терпеть всю эту ерунду... Неужели им такое нравится?
Ивик присмотрелась. На экране кривлялись певцы -- отчасти голые, отчастизатянутые в тонкую блестящую ткань. Свет накатывал радужными волнами.Однообразная громкая музыка мучила слух. Знаменитая ли это группа иликакие-нибудь начинающие? Какая разница, все совершенно одинаково. Безлично.
Ленивчик лежал тут же, на столе. Ивик потянулась и выключила ящик. Сразу сталотихо и покойно. Как, собственно, и должно быть в Колыбели, обители смерти...
Вот так ведь всегда, подумала Ивик. Сначала этого не замечаешь. По сравнению сдругими впечатлениями -- барахлом, продуктами, чужеземным богатством -- все этокажется мелочью. Но потом, мало-помалу, начинает проникать в сознание серость.
Ты чувствуешь разницу.
Первое время музыкальные композиции, фильмы, картины даже могут показатьсяоригинальными и интересными. За счет непривычности - они не такие, как вДейтросе. Пока ты не услышишь тысячный раз -- одно и то же: чуть-чуть другаямелодия, другой ритм, но суть и смысл -- те же самые. Пока не посмотришьдесятый фильм -- отличающийся от первого лишь именами героев, незначительнымотличием в чертах лица и цветом их одежды. И возможно, местом и временемдействия. Где бы действие не случилось: в прошлом, будущем; в любом местеДарайи, в других мирах, все равно герои одни и те же -- у них одинаковые лица,выражение глаз, они одинаково думают и говорят одними и теми же словами.Типажи.
Исерость, серость, беспросветная слабость любого образа... Такое впечатление,что они нарочно отбирают только самые убогие творения. Но все еще хуже -- вДарайе ничего другого и не бывает.
Это мелочь. Этого не замечаешь. Какую роль играет искусство в жизни среднегочеловека? Почти нулевую. Развлекательную. Без него можно обойтись. Нопостепенно впечатления накапливаются.
Иты вспоминаешь Дейтрос, где каждая книга -- открытие, каждый рассказ --откровение, фильм -- открывает новую грань мира; каждый музыкальный отрывок,даже легкий и развлекательный, тревожит и будит душу. Где так мало глянцевойкрасивости, но на каждом шагу -- красота.
Мы не ценим все это. Кажется, это никуда не денется. Но вот же -- делось... Уних здесь -- делось.
Иногда, впрочем, встречались и в Дарайе неожиданно яркие находки --по-настоящему волнующая мелодия, мастерски построенный диалог, стихотворение;но чаще всего выяснялось, что происхождение этой находки -- древнее, ещедоготановское; иногда триманское или даже дейтрийское. Ивик немало позабавилауслышанная по телеку в разухабистой оранжировке русская народная песня"Калинка"; и совсем уж поразил использованный в какой-то рекламеперевод известного дейтрийского поэта...
Дверь отползла в сторону, вошли девочки.
-Мы закончили, теперь что делать?
Они сидели втроем и пили чай. Ивик рассматривала девочек. Какие девочки -- подейтрийским-то меркам? Обеим по восемнадцать. У Ивик в 18 была ответственная,опасная работа; она пережила тяжелое ранение; уже вышла замуж, забеременела,родила ребенка...
Подумать только, что можно жить без всего этого, жить -- и не торопиться,долгое детство, долгая, веселая разгульная юность. Доступные по деньгам развлеченияи поездки, мальчики, крейс и легкие наркотики, хобби, жизнь -- для себя. Саннеуже 28, у нее есть партнер, живут вдвоем. Ивик как-то с улыбкой спросила, какнасчет детей, Санна удивилась.
--Да ты что... Рано еще. Куда торопиться, надо для себя пожить.
Мысль эта запала Ивик в душу. Пожить для себя! Вот как она сейчас -- только ещебез второй, тяжелой и опасной, и требующей времени работы. Просто отрабатыватьсмены где-то. Приходить домой -- и писать, писать... А может, подкопить денег исъездить к морю. В одиночку. Не в санаторий после тяжелого ранения, полуживой,а просто так, потому что хочется. Там завести какой-нибудь необязательныйроманчик. И опять же -- писать... Если бы больше времени на писание! Ивик давнозакончила бы и цикл про Алекса, и приступила бы к роману о будущем...
Вот только -- захотелось бы ей тогда писать хоть что-нибудь?
Девочки обе были рослые, симпатичные. У Таллы -- огромная копна золотистыхкудряшек, очаровательно мягкий плоский носик, огромные подведенные глаза. Мири-- тонкая, как фотомодель, с распущенными по плечам локонами. Но даже вчерно-белой одинаковой форме безошибочно определялось социальное происхождениедевочек. По каким, интересно, деталям, подумала Ивик. Слишком яркая дешеваякосметика. Обилие пирсинга, вычурные искусственные ногти. Общая вульгарность.Жесты, стиль поведения. Не ошибешься...
Девочки щебетали о ценах в парикмахерском салоне. Как все подорожало. Ивикподумала, что уже и ей пора бы посетить сие заведение -- лохмы слишком отросли.
-Вам еще долго учиться? - поинтересовалась она. Талла ответила.
-Еще полгода. Вот практику закончим... - она вздохнула, - а найдем ли потомместо работы -- это еще вопрос.
-А кем вы можете работать? Танатологами?
-Нет, сопровождающими.
-Как я? - удивилась Ивик, - но у меня вообще нет образования.
Талла пожала плечами.
-Без корочек сейчас и такую работу не найдешь.
-А на танатологов не хотите учиться? Там всего три года, и...
-Ой, ты что! - махнула рукой Талла, - это слишком сложно. Я лично не потяну.
-У меня сестра училась, - добавила Мири, - ее выгнали за неуспеваемость. Сейчас,правда, она место нашла -- на упаковке работает.
-Я пробовала поступить в вечернюю школу, чтобы получить диплом Свободной... Нотоже не смогла, - призналась Талла, - там так сложно... мы такого не проходиливообще.
-Слушайте, я ведь в вашей жизни мало разбираюсь. Вы что, правда учились вместе свангалами? - заинтересовалась Ивик.
-Ну нет, у них отдельные классы!
-Они с самого начала в Интеграционной... - пояснила Мири.
-Ну да, потому она так и называется, - кивнула Ивик, - как бы интеграциявангалов в общество. Они учатся вместе с обычными детьми. Только обычныеприходят уже после начальной... Те, кто в начальной не очень хорошо учился. Нополучается, все-таки не вместе?
-Да ну, вангалы -- они же тупые! С ними же говорить невозможно. И рожи у них...
-У нас нормальные мальчишки были.
-Дрались, наверное, с вангалами? - предположила Ивик, вспомнив собственноедетство. То и дело стычки... наказывали, конечно, но это не помогало. Ивик-то в