Мы, конечно, пообещали молчать.
– Что ж, – сказал викинг, перегибаясь через стену свинарника и потирая палкой пятнистую спину свиньи. – Нет худа без добра. Видите ли, в ту ночь одна птичка прилетела и чирикнула в Лонгбиче о нашем маленьком бочонке. Поэтому, когда мы причалили, охранники уже поджидали нас.
– Само собой, – кивнул Освальд.
– А поскольку они там были, они не могли быть в кой-каком другом месте, не так ли?
Мы согласились, что не могли.
– Я бы не удивился, – продолжал викинг, – узнав, что той ночью в другое местечко на том же берегу доставили небольшой груз… Не морскую воду. Имейте в виду, я не говорю, что так и было. И имейте в виду, вы тоже ничего не должны никому говорить.
Тут мы поняли: контрабанда существует до сих пор, и мы, сами того не зная, помогли ею заниматься.
Мы ужасно радовались. Правда, позже у нас состоялся разговор с отцом, и он сказал, что законы издает английский народ и что для англичанина бесчестно не придерживаться этих законов. Мы уяснили: заниматься контрабандой нехорошо, но так и не смогли почувствовать себя по-настоящему виноватыми. Даже не знаю, почему.
Заида, таинственная пророчица Золотого Востока
Вот история о том, как мы были цыганами и бродячими менестрелями. Как и все остальные наши предприятия в ту пору, мы ввязались в это дело для того, чтобы заработать деньги для мисс Сандал, чья бедность продолжала больно ранить наши добрые сердца.
Довольно трудно затеять какую-нибудь хорошую игру в таком доме, как у мисс Сандал, где ничего не валяется, кроме нашей одежды, где всё так аккуратно и есть только необходимое. Одежда редко бывает интересной, и даже если вы поменяетесь шляпами со своими сёстрами, это не означает «переодеться в кого-то».
Идея стать цыганами возникла из-за Элис. Ей не понравилось, что она осталась не у дел в истории с контрабандой, хотя Освальд и объяснил: она сама виновата в том, что родилась девочкой. И, конечно, после того приключения у нас с Дикки было о чем поговорить без девчонок, к тому же выдалась пара дождливых дней.
Вы понятия не имеете, насколько скучно бывает в аккуратном доме, если вам не приходилось бывать в похожих домах. Жилище, предназначенное для простой жизни и возвышенных мыслей, может, и годится для возвышенных мыслителей вроде мисс Сандал, но если вы не привыкли мыслить возвышенно, вам остаётся только вести простую жизнь… А для любого юного ума это всё равно что непрерывно питаться вареным рисом, сколько бы говядины и йоркширского пудинга ни отправлялось в юные желудки. Миссис Бил заботилась о том, чтобы у нас было много вкусной еды, но – увы! – в промежутках между завтраком, обедом и ужином холодный рисовый пудинг кажется просто ужасным. Конечно, мы могли любоваться на великолепные рисунки крылатых существ, сделанные нашим Летающим Жильцом, но нельзя же смотреть на картины весь день, даже на те, которые нарисованы множеством цветных мелков и очень вам нравятся.
Такие дома, как у мисс Сандал, заставляют бродить по комнатам и спрашивать:
– Чем бы таким заняться?
А если идет дождь, малыши начинают капризничать.
На второй дождливый день, когда мы бродили по дому под грустный перестук ботинок по чистым голым доскам, Элис сказала:
– У миссис Бил есть дома книжка «Книга Судьбы Наполеона». Ты мог бы выпросить ее, Освальд. Ты её любимец.
Освальд хвастается не больше любого известного мне мальчика, но с правдой не поспоришь.
– Мы могли бы предсказать свою судьбу и узнать туманное будущее, – продолжала Элис. – Это лучше, чем возвышенно мыслить, когда на ум ничего особенного не приходит.
Что ж, Освальд спустился к миссис Бил и сказал:
– Дорогая Били, у вас дома есть книга. Не дадите ли нам её почитать?
– Если вы имеете в виду священную книгу, сэр, – ответила миссис Бил, продолжая чистить картофель, который позже должен был стать пленительным зрелищем, коричневый и хрустящий, в компании с бараньей ножкой, – если вы про священную книгу, то она лежит на комоде мисс Сандал.
– Знаю, – сказал Освальд. Он знал каждую книгу в доме. Их кожаные корешки с золотым тиснением были прекрасны, но внутри они походили на белые гробницы, полные стихов и нравоучительных текстов. – Нет, нам нужна другая книга под названием «Книга Судьбы Наполеона». Вы не возражаете, если я сбегаю к вам и возьму её?
– У меня дома никого нет, – ответила миссис Бил. – Подожди немного, я схожу за пирожками с мясом, а заодно и её захвачу.
– Вы могли бы отпустить меня за книжкой, – сказал Освальд, чей возвышенный дух всегда плохо переносит ожидание. – Я больше ни к чему не буду прикасаться, и я знаю, где вы держите ключ.
– Сдаётся, мало найдется того, чего ты не знаешь, – ответила миссис Бил. – Ладно, сбегай. Книга лежит на каминной полке рядом с расписной жестянкой из-под чая. Книга в красном переплете. Не возьми по ошибке «Отчеты собрания методистов», они тоже на каминной полке.
Освальд надел макинтош, добрался до дома миссис Бил, шлепая по грязи, нашел ключ под расшатанной плиткой за бачком с водой и без приключений достал книгу. Он обещал больше ни к чему не прикасаться, поэтому не мог сделать даже самую крошечную мину-ловушку, чтобы она стала сюрпризом для миссис Бил, когда та вернется.
Бо́льшую часть дня мы предсказывали свою судьбу всякими хитроумными способами, изобретенными великим императором: или с помощью карточных гаданий с заковыристыми правилами, или по снам. Удовольствие портило только то, что никто не хотел уступать книгу другому, а сны Ноэля были такими длинными и путанными, что мы устали выслушивать их раньше, чем он устал их пересказывать. Но он заявил, что совершенно уверен, что видел всё рассказанное до мельчайших деталей. И автор надеется, что это правда.
Мы легли спать, надеясь, что нам приснится что-нибудь такое, что мы сможем найти в соннике, но никто ничего такого не увидел.
Утром всё еще шел дождь, и Элис сказала:
– Послушайте, если когда-нибудь прояснится, давайте переоденемся цыганами. Мы будем бродить по дальним деревням и предсказывать людям судьбу. Если вы отдадите мне книгу на сегодня, я смогу вычитать достаточно, чтобы делать загадочные и туманные предсказания. И цыганам всегда серебрят ручку.
Дикки сказал, что она просто хочет захапать книгу для себя одной, но Освальд возразил:
– Пусть попробует. Пусть часок почитает, а потом мы устроим ей экзамен и проверим, сколько она выучила.
Так мы и сделали, но пока Элис штудировала книжку, заткнув пальцами уши, мы начали говорить о том, как одеваются цыгане. И когда мы вышли из комнаты, чтобы посмотреть, не удастся ли найти что-нибудь в этом опрятном доме, чтобы нарядиться в цыган, она пошла за нами следом – посмотреть, что мы там затеяли. Так что никакого экзамена не получилось.
Мы заглянули в шкафы в комнате мисс Сандал, но вся одежда была серой или коричневой, совсем не такой, какую носят дети Солнечного Юга. Юбки и блузки говорили о приверженности хозяйки дома к простой жизни; кроме того, на серой ткани видно каждое маленькое пятнышко, которое вы случайно посадите.
Мы почти отчаялись. Заглянули во все комоды во всех комнатах, но нашли только простыни, скатерти и еще больше серой и коричневой одежды.
Тогда мы с замиранием сердца поднялись на чердак. В одежду слуг всегда хорошо наряжаться, потому что она разноцветная. Но мисс Сандал не держала прислугу. И всё же мы надеялись, что раньше у неё были служанки, после которых остались какие-нибудь вещи. Это предположила Дора и добавила:
– Если ничего не найдется на чердаке, значит, это знак судьбы и лучше бросить нашу затею. Кроме того, я почти уверена, что за предсказания могут посадить в тюрьму.
– Не могут, если ты цыганка, – сказал Ноэль. – Наверное, у цыган есть лицензии на предсказание судьбы, и судьи ничего не могут им сделать.
Итак, мы поднялись на чердак – такой же пустой и опрятный, как и весь дом. И всё-таки там нашлось несколько коробок, и мы заглянули в них. В самой маленькой было полно старых писем, и мы сразу его закрыли. В другой коробке лежали книги, а содержимое последней прикрывало чистое полотенце. Мы сняли его и хором сказали:
– О! – увидев что-то алое с богатой золотой вышивкой.
Это оказалось нечто вроде пальто или балахона, какие носят китайцы. Только вытащив пальто и положив на разостланное на полу полотенце, мы поняли, насколько потрясающие вещи хранятся в коробке. Плащи, платья, юбки и шарфы всех цветов радуги, сшитые из самых красивых тканей, с шёлковой вышивкой, со стеклярусом и множеством прекрасных украшений. Мы решили, что мисс Сандал очень любила красивую одежду, когда была моложе и богаче.
– Ну теперь никакие цыгане с нами не сравнятся, – радостно сказал Освальд.
– Думаешь, это можно взять без спросу? – засомневалась Дора.
– Конечно, нет, – язвительно ответил Освальд. – Мы должны написать: «Мисс Сандал, мы знаем, как вы бедны, так нельзя ли одолжить ваши вещи, чтобы нарядиться цыганами и заработать для вас деньги…» Хорошо, иди и напиши такое письмо, Дора.
– Я же просто спросила.
Мы примерили найденные вещи. Некоторые из них были слишком дамскими и не годились – вечерние платья и тому подобное. Но там нашлось достаточно полезных предметов одежды, которых хватило на всех. Освальд, в белой рубашке и фланелевых бриджах до колен, обвязался шелковым шарфом кирпичного цвета вместо кушака, а зеленый шарф стал ему тюрбаном. Застегнув тюрбан сверкающей брошью с розовыми камнями, Освальд стал похож на мавританского тореадора. Дикки надел алое с золотом пальто: Дора заложила на нем складки, и оно стало впору. Элис нарядилась в голубую юбку с вышивкой из павлиньих перьев, очень короткий жилет в золотисто-чёрную полоску, повязала голову желтым шелковым платком, как делают итальянские крестьянки, а еще один платок завязала на шее. Юбка Доры была зелёная, а платки фиолетовые и розовые.
Ноэль настоял на том, чтобы ему обвязали ноги зелёным и желтым шарфами на манер краг, а красным шарфом обмотали талию. Он воткнул длинное страусиное перо в свою велосипедную шапочку и сказал, что он бродячий трубадур.