т, когда поручик сам подошел и обнял его, Андрей почувствовал, как часть тяжести, лежащей на душе, немного ослабла. И он подумал, что, может быть, в этом мирке петербургского бомонда, полном лицемерия и обмана, все же есть место для дружбы и искренности, даже если они порой обременены тайнами?
Вечеринка продолжалась, и, несмотря на его внутренние переживания, Андрей начал отпускать свои тревоги, позволяя музыке и смеху затянуть его в этот вихрь беспечной столичной жизни, хотя бы на один вечер. И он, улыбаясь, поздоровался и с Анатолем, и с его старшим братом Ипполитом, а их сестре красотке Элен, жене Пьера, даже поцеловал ручку. Но, в глубине души он по-прежнему сознавал, что в обществе этих людей легко не будет. Привыкшие плести интриги, какую-нибудь пакость они обязательно сделают или ему самому, или его другу Пьеру.
Глава 12
Вскоре дворецкий объявил, что «кушать подано», и гостей начали приглашать занимать места за длинным столом, накрытым в соседнем зале. Каждому предназначался свой стул. А стол блистал под огромными люстрами, составленными из множества свечей, отражающихся в хрустале. На белоснежной скатерти стояла дорогая посуда и изысканные угощения. В середину стола поставили двухметровую белугу, запеченную целиком. А уж всех остальных угощений и напитков имелось великое разнообразие. Поесть дворяне любили и в еде толк знали. Лакеи в ливреях и напудренных париках, в белых чулках и красных башмаках с пряжками стояли навытяжку позади, стараясь уловить и вовремя исполнить пожелания господ: подложить еды, подлить вина, сменить тарелку, подать хлеба или чего-нибудь еще, что господа изволят.
Пьера и Андрея посадили напротив героического поручика Федора. Пьер, как всегда, сразу же жадно накинулся на еду, отчего рот его был занят пережевыванием пищи. А Андрей, хоть и ел мало, но молчал. Самозванец в его лице не знал, о чем говорить. Он озирался по сторонам, напрягая память прежнего князя и силясь узнать присутствующих. И оттого все те, кто раньше были знакомы с ним достаточно близко, или, как говорили здесь, «коротко», недоумевали случившейся перемене. Прежде достаточно общительный, теперь князь Андрей напряженно молчал, морща лоб, словно бы пытаясь вспомнить нечто важное. При этом, он вертел головой, растеряно оглядывая собравшихся за столом, но, мало кого узнавая.
Разумеется, замечая его шрам от пули возле левого виска, многие начинали думать, что после подобного ранения нет ничего удивительного, если князь повредился рассудком. Чудом казалось одно лишь то, что он вообще выжил. Ведь все считали его погибшим, по крайней мере, пропавшим без вести, поскольку тела его так и не нашли. И вот он неожиданно оказался здесь к большому удивлению всех приглашенных на этот вечер, посвященный чествованию героев, храбро сражавшихся с французами.
Напротив Андрея, по правую руку от Федора, сидел лихого вида курчавый черноволосый гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгиевским крестом на груди и смотрел прямо на молодого князя, нагло уставившись и топорща тонкую полоску усов в хищной ухмылке. «Кто же это? Вроде бы прежний князь знал его. Образ смутно знакомый. Но, черт возьми, почему-то никак не вспоминается, как его зовут», — пытался вспомнить попаданец, не в силах вспомнить, что перед ним находился Николай из рода графов Ростовых.
А Николай недоброжелательно смотрел на Андрея по той причине, что князь не поздоровался с ним и, более того, князь упорно делал вид, что не знает его. А, когда подняли бокалы за здоровье императора Александра, Андрей, продолжавший рассеянно озираться, не встал, как полагается. И Николаю это показалось уже чрезмерным невежеством.
— Что вы себе позволяете, князь? — крикнул Николай в лицо Андрею, озлобленно вращая глазами. — Разве вы не слышали, что провозглашали тост за здоровье государя?
Андрей с опозданием поднялся и выпил залпом шампанское, а потом проговорил, обратившись к Ростову:
— Простите, я не узнал вас.
Но, Ростов не слышал, потому что многие, и он в том числе, громко заорали: «Виват! Да здравствует государь Александр Павлович!»
— Что же ты не возобновишь знакомства, как полагается, Николай? Не видишь, что ли, что ротмистр был сильно контужен? — сказал гусару Федор.
— Полагаю, что он на меня за что-то обижен. Только не пойму из-за чего. Впрочем, он и раньше был чванливым штабным брюзгой, напыщенным адъютантиком, а теперь, похоже, что пуля вышибла ему последние мозги, — проговорил Николай шепотом, наклонившись к самому уху Федора.
— Да как ты смеешь говорить такое о моем командире? Ты даже не представляешь, через что мы прошли вместе с ним! — вспылил Федор.
Андрей, все еще не в силах сосредоточиться на происходящем, почувствовал, как напряжение в воздухе растет. Его, похоже, только что пытались оскорбить. Он взглянул на Федора, который, казалось, был готов в любой момент встать и защитить честь своего командира, как и полагается верному боевому товарищу.
— Федор, — произнес Андрей, стараясь вернуть общение в более мирное русло, — не стоит поднимать шум из-за пустяков. Мы здесь собрались вовсе не для того, чтобы ссориться.
Но, молодой и горячий гусар Николай, не желая уступать, продолжал сверлить Андрея взглядом, а его ухмылка становилась все более хищной.
— Пустяки, говорите? — с презрением произнес он. — Вы считаете, что ваше высокомерие — это пустяки? Я вижу, что вы не уважаете ни меня, ни нашего государя императора!
— Уважение, — тихо ответил Андрей, — это двусторонний и обоюдный процесс. Неужели вы не понимаете, что ваше поведение лишь усугубляет ситуацию?
Николай, не ожидая такого вычурного ответа, на мгновение замер, а затем, собравшись с мыслями, произнес:
— Вы, князь, слишком высоко себя ставите. А я тоже дворянин и граф, между прочим. Но, дело сейчас даже не в этом. Просто вы забываете, что в военное время уважение завоевывается в сражениях, а не даруется по праву рождения! И существует большая разница между теми, кто протирал штаны в штабах, и теми, кто бился с врагами лицом к лицу!
Андрей уже с трудом мог сдерживаться, почувствовав, как его кровь тоже закипает. Внутри него разгоралась борьба: с одной стороны присутствовало желание жестко ответить этому зарвавшемуся гусару, так, как следовало бы, с другой — осознание того, что подобная ссора может дорого обойтись, сильно ударив по репутации. А, если дело дойдет до дуэли, на что этот Николай, похоже, нарывался изо всех сил, то истинные цели пребывания самого Андрея на этой встрече окажутся под угрозой. И о плане побыстрее освежить полезные связи можно будет забыть.
— Я не ищу вашего уважения, — произнес он, стараясь сохранить спокойствие. — Я просто хочу понять, почему вы так настроены против меня, граф?
Федор, заметив, как напряжение нарастает, снова вмешался:
— Николай, давай оставим это. Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать то, что остались живы, а не для того, чтобы ссориться.
— Отпраздновать, говоришь? — зло усмехнулся Николай. — Но я предпочитаю праздновать только с теми, кто достоин этого!
В этот момент Андрей, не в силах больше сдерживаться, встал и, наклонившись через стол, взглянул прямо в глаза Ростову, проговорив:
— Это я, по-вашему не достоин? Почему же? Из-за того, что не запомнил вас, или из-за того, что не встал, когда вы этого ожидали? Я ничем не оскорбил ваше достоинство и не собираюсь играть в эти ваши игры, Николай.
В той части стола, где они сидели, повисло молчание. Все взгляды обратились к ним, и напряжение стало почти ощутимым. В этот момент Андрей осознал, что его собственные слова прозвучали слишком смело и, наверное, дерзко.
— Может, и не оскорбили, — наконец произнес Николай по-прежнему резко. — Но помните, князь, в нашем обществе людей, прошедших сквозь войну, не все так просто. Каждый жест и каждое слово имеют значение!
Андрей кивнул, понимая, что в этом мире, полном интриг и недоразумений, ему придется быть осторожнее. И, хотя он не собирался унижаться перед кем-либо, он также понимал, что не время идти на открытый конфликт.
— Давайте выпьем за боевое братство! — предложил он, поднимая бокал. И добавил:
— И за то, чтобы мы могли лучше понимать друг друга!
Николай, колеблясь, тоже поднял бокал, и вскоре напряжение за столом, вроде бы, начало спадать. Но, в воздухе все еще витала тень недопонимания, и Андрей вполне сознавал, что это лишь начало его сложных отношений с русской элитой этой эпохи. В этот момент он все-таки сумел сложить в своей голове разрозненные фрагменты воспоминаний прежнего князя в единое целое и вспомнил наконец-то, что уже встречался с этим молодым гусаром при других обстоятельствах. Дело было после сражения при Шенграбене.
Он вспомнил молодого гусара, рассказывающего свои военные приключения. Вспомнил и то, как сам поморщился в тот момент, поскольку никогда не любил хвастовства, и ему было неприятно наблюдать подобного хвастунишку перед собой. И вот теперь надо же было так случиться, что он снова оказался с этим гусаром в одном обществе, да еще и сидел опять напротив него! Это же именно он тогда говорил о том, какое чувство бешенства охватывает настоящего рубаку во время кавалерийской атаки! И Андрею стало понятно презрение, которое испытывали подобные вояки ко всем штабным. «Горячий, однако, паренек! Надо бы с таким поосторожнее», — подумал попаданец.
Но, Николай Ростов не унимался. Опустошив очередной бокал, он продолжал произносить свои дерзкие речи.
— Сейчас все рассказывают, какие они герои! — громко проговорил Николай, бешеными глазами глядя на князя Андрея. — Особенно те стараются побольше о подвигах рассказать, кто в штабах штаны просиживали! Но, правду знают лишь те, кто бил врагов в первых рядах! Только наши рассказы правдивы, а вовсе не то, что говорят штабные протиратели штанов, получающие награды за это свое основное занятие!
— Что вы на меня так зло смотрите, граф? Будто бы я один из этих «протирателей штанов», как вы изволили выразиться. Вы считаете, что я из их числа? — прямо, но спокойно задал вопрос князь Андрей, глядя в глаза графу Николаю.