Попаданец уже прекрасно понимал, что на голом энтузиазме и без государственной поддержки русскую армию образца 1806 быстро не перевооружить. В одиночку военную бюрократию не прогнуть, даже если ты князь с родословной от самого Рюрика. Все главные вопросы в государстве здесь, вроде бы, решал император, но и он действовал, опять же, через неповоротливую бюрократию. Потому, какими бы превосходными новые модели оружия не были, но без немедленных положительных решений главных государственных бюрократов все рискует затянуться на долгие годы. Оттого и настолько важно заиметь прямо сейчас влиятельные связи, которые помогут на этих бюрократов достаточно оперативно повлиять с целью принять на вооружение те образцы оружия, которые Андрей собирался вскоре представить, чтобы в самое ближайшее время начинать уже их массовое производство. И в этом плане все ключи от высоких кабинетов, образно выражаясь, лежали у Несвицкого в кармане.
— О, Петя! Я тоже очень рад тебя снова видеть! — произнес Андрей с улыбкой, стараясь скрыть свою настороженность.
Князь Несвицкий, казалось бы, не замечая этого настороженного холодка, который исходил от Андрея, тут же начал рассказывать о том, как он вместе с еще несколькими штабными офицерами прикрывал Кутузова на отходе с Праценских высот, когда главнокомандующий получил ранение в щеку. И как в пороховом дыму все потеряли из виду князя Андрея, когда он со знаменем в руках бросился вперед, пытаясь повести за собой в атаку солдат, чтобы отбить батарею, к которой уже прорвались французы. Еще Несвицкий рассказал, что Кутузов, несмотря на свое ранение и все трудности, возникшие во время битвы при Аустерлице, сохранил спокойствие и мудро управлял отступлением войск, сумев благополучно спасти и вывести в Россию большую часть своей армии. И в этом, во многом, еще и заслуга князя Багратиона, успешно прикрывавшего отступление кавалерией.
Граф Пьер, стоявший рядом, наблюдал за этой сценой встречи сослуживцев с легкой улыбкой. Он считал князя Петра Петровича Несвицкого человеком, который, несмотря на свою кажущуюся простоту, обладал особым даром дипломатичной общительности, позволяющим находить общий язык с любым собеседником. Чем никогда не мог похвастаться сам Пьер. И потому он, поздоровавшись с Несвицким, молчал, не зная, что следует говорить ему, человеку сугубо гражданскому и ничего не сведущему в военной службе, которую обсуждали при нем Андрей и Петр.
— Андрюша, — продолжал Несвицкий, — ты ведь знаешь, как важно сейчас поддерживать связи с боевыми товарищами! Так что скорее возвращайся на службу! Я хочу, чтобы мы снова служили вместе. Потому, как только окончательно выздоровеешь после ранения, милости прошу к нам! Я от отпуска отказался и сейчас уже получил место в главном штабе здесь, в Петербурге. И за тебя, разумеется, там похлопочу, если захочешь. Сейчас столько новых планов у нас готовится! И все решения по этим планам зависят именно от нас, от тех, кто сидит в главном штабе!
Андрей на мгновение задумался. Если слова Несвицкого были правдой, а не хвастовством, то новое назначение этого князя, как и его расположение, безусловно, следовало немедленно использовать. И он все-таки решился открыться.
— Да, друг мой любезный, — сказал он, стараясь сохранить доброжелательность в голосе, — связи в главном штабе сейчас для меня очень важны, потому что я собираюсь предложить программу перевооружения нашей армии.
После этих слов Андрея Петр выглядел весьма удивленным. Он даже прекратил говорить, уставившись на собеседника так, словно бы видел его впервые. А у самого Андрея в голове закрутился бурный поток мыслей о том, как бы получше изложить Петру свои соображения про новое оружие. Но, тут невпопад в разговор вмешался Пьер, ничего не понимающий в военном деле, сбив все мысли попаданцу, готовые уже прорваться наружу:
— Может, лучше поговорим о чем-то менее серьезном? Пойдем выпьем за встречу, например?
Князь Андрей вздохнул, понимая, что Пьер не со зла перебил весь намечающийся серьезный разговор на тему оружия и технического прогресса, а Несвицкий тут же с радостью согласился, и, обняв Пьера за плечи, как старого знакомого, хотя они и не знали друг друга слишком близко до этого момента, повел их к столику с шампанским. В этот момент, глядя на Петра и на Пьера, Андрей подумал о том, что возможно, в этом мире, полном хаоса интриг и неопределенности, все же есть место для дружбы и теплоты человеческих отношений, и эти двое, как раз, очень подходят, чтобы дружить друг с другом. Они и на вид были похожи, да и тезками приходились. Ведь, по-настоящему, Пьера звали Петр Кириллович.
Пока они пили шампанское, в танцах наступила пауза. И красотка Элен, наконец-то вспомнив о своем муже, подошла к Пьеру. А он, глядя на ее ослепительную улыбку, адресованную ему, сразу же просветлел лицом, забыв, казалось бы, о недавней дурацкой анонимке. И супруги уже вместе упорхнули, обнявшись и закружившись в очередном танце. Тут Андрей, улучив момент, сказал все-таки князю Несвицкому:
— Так вот, я хочу предложить для вооружения нашей армии единый унитарный патрон, полуавтоматические винтовки, револьверы, минометы, огнеметы и казнозарядные орудия. А еще я собираюсь в ближайшее время попытаться сделать новый бездымный порох, а также новую мощную взрывчатку и напалм. В дальнейшем уже разработаю единый автомат и пулемет. К тому же, у меня есть планы построить паровые машины большой мощности и оснастить ими боевые корабли.
Андрей произнес это с таким огнем в глазах, словно его слова были не просто предложением, а призывом к действию. Но, князь Несвицкий продолжал смотреть на него с большим удивлением. В его глазах отражался скептицизм и та же скука, что и у большинства дворян, присутствующих на празднике. Несмотря на то, что был он человеком военным, Петр, похоже, всецело отдался сейчас празднованию, и в его душе царили праздность, легкомыслие и веселье. И вдруг внезапно в этот беззаботный праздничный мирок вторглись идеи, наполненные серьезностью и даже суровостью, поскольку речь шла об оружии, предназначенном, разумеется, для убийств и разрушений. Потому в воздухе повисла какая-то неловкость, а попаданец замер в ожидании реакции Несвицкого.
— Андрей, — произнес наконец-то князь Петр, — все это весьма любопытно. Правда, я не понимаю, откуда ты все это взял? Ведь раньше ты так серьезно оружием не интересовался. И что еще за словечки такие, которых я никогда раньше не слышал? У австрияков, что ли, нахватался? Перевооружить нашу армию собираешься? Да это же только государю императору под силу такую трудную задачу решать! Даже если и было бы какое-то оружие у нас получше того, которое есть сейчас…
— Я знаю, как сделать, — вставил Андрей.
Но, скептицизм в глазах Несвицкого не пропал, и он проговорил, словно бы, не слыша Андрея:
— Впрочем, не здесь об этом говорить нам с тобой, и не сейчас. Нельзя подобные планы разглашать при посторонних. А если кто-то из шпионов услышит? Вдруг они здесь среди гостей затесались? Потому, лучше приходи завтра ко мне в главный штаб, чтобы все эти твои невероятные предложения обсудить без свидетелей. И еще я спросить тебя хочу про моего племянника Василия Жиркова. Федор мне рассказал, что Вася потерял ногу, и вы его где-то в Моравии бросили. И вообще, надо бы разобраться, как вас с этим Федей черт дернул принять участие там в мятеже против Габсбургов.
Князь Андрей, почувствовав напряжение в воздухе, уставился в пол, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд его метался между танцующими парами и лицом князя Несвицкого, который, казалось, в этот момент сделался внезапно из добродушного увальня, подобного Пьеру, строгим и властным.
— Я понимаю, что мои предложения звучат дерзко, — продолжил говорить попаданец, стараясь придать своему голосу уверенность. — Но времена меняются. На войне мы все в этом убедились. Аустерлицкий разгром не был случайностью. И, если мы срочно не начнем перевооружать нашу армию, то рискуем снова проиграть французам. Наполеон умеет грамотно использовать новшества. Я видел и то, как австрийцы применяли новинки, например, целые роты стрелков, вооруженных штуцерами. И мы не имеем права отставать в вооружениях, иначе нас просто сметут.
Несвицкий, скрестив руки на груди, продолжал смотреть на Андрея с недоверием.
— Ты говоришь о переменах в вооружении, — проговорил он, — но, я, как штабной офицер, начавший службу при штабах достаточно давно, могу тебе точно сказать, что не только оружие решает исход сражений. Это боевой дух солдат, грамотная стратегия, умная тактика, умение управлять войсками и вовремя заботиться о снабжении армии всем необходимым. Да, я уверен, что ты и сам знаешь все это. И ты можешь предложить хоть десять разновидностей новых пушек, но, если солдаты не будут готовы обращаться с новым оружием, то все это окажется лишь пустой тратой денег.
— Но, я не предлагаю просто заменить старое на новое, я предлагаю изменить сам подход к вооружению армии. Сейчас пришло время подпитать наших оружейников новыми идеями! — возразил Андрей, чувствуя, как его кровь закипает от желания донести до князя свою точку зрения.
Но, князь Несвицкий, казалось, опять не желал слушать.
— Лучше скажи, почему вы с Федором оставили в Моравии моего племянника? — резко сменил он тему, не желая более углубляться сейчас в разговор об оружии.
Андрей не чувствовал за собой вины за оставление племянника Несвицкого в Моравии. Он знал, что Василий, несмотря на потерю стопы, чувствовал себя уже достаточно хорошо в тот момент, когда им с Федором пришлось покинуть Здешов.
— Мы не бросили его, князь, — произнес он тихо. — Федор и я сделали все, что могли, чтобы помочь ему. Но, в той ситуации…
Несвицкий перебил Андрея, и его голос сделался резким, когда он сказал:
— В той ситуации вы оба проявили свою глупость. Мятеж против Габсбургов — это не шутка!
Андрей почувствовал, как внутри него нарастает гнев. Но, он не знал, что и сказать в свое оправдание, а потому промолчал.