Пьер замер с чашечкой в руке. Его добродушное лицо на мгновение стало серьезным, когда он проговорил:
— Это же достаточно много! Генеральское жалованье года за четыре! На что тебе столько? Покупаешь новую карету? Или начал ремонт в доме на Васильевском? Или роскошный бал закатить собираешься?
Андрей не стал скрывать, честно признавшись:
— Нет, не угадал. Это тот самый Раевский, которого ты мне порекомендовал, так много запросил за свои услуги. К тому же, он намекнул, что могут возникнуть и другие расходы. Полагаю, что столь же немаленькие. А у меня сейчас, как назло, всего полсотни рублей осталось. Отец выдал мне на дорогу в обрез. А свои отпускные по ранению я еще не получил. Да и не та там сумма. Дело же, при этом, срочное.
Пьер вздохнул. Отпив маленький глоток, он поставил фарфоровую чашечку обратно на блюдце, потом закусил аппетитным хрустящим круассаном. И, наконец, сказал:
— Эх, Андрей, если бы ты попросил меня вчера… Но, сегодня рано утром приехал кредитор моего покойного отца Бекишев, и я отдал ему почти все деньги, что хранились у меня дома. Так что и у меня осталось не больше семи сотен рублей.
Андрей воскликнул:
— Вот черт! Я же понятия не имел, что этот твой отставник запросит такие «финансовые гарантии», как он выразился.
— Но… — Пьер понизил голос, — если это действительно так нужно для дела, я могу попробовать срочно занять у кое-кого. Есть у меня один знакомый банкир, помещик Сергей Владимирович Скуратов. Он сейчас где-то здесь поблизости, наверное, в бильярдной. Но, он не даст в долг просто так, а захочет знать, зачем. Он слишком въедливый отставной полковник со связями и с большими деньгами.
Андрей колебался. Давать лишнюю информацию посторонним было опасно. Но, время поджимало, потому он решился, проговорив:
— Ладно. Давай попробуем.
Они поднялись в бильярдную, где высокий седой мужчина с холодными голубыми глазами неторопливо прицеливался кием в очередной белый шар, лежащий на зеленом сукне. Услышав просьбу, он усмехнулся:
— Пять тысяч на три месяца? И половину серебром? Это весьма интересно, князь. И что вы можете предложить взамен, если вдруг не вернете?
— Я буду поручителем, — встрял Пьер.
— Этого мало. Вы и без того должны мне семь тысяч, граф. Со всеми процентами это будет уже почти восемь, даже если отдадите сегодня же, — сказал ростовщик.
— Я могу дать вам в залог свои карманные часы. Их корпус сделан из чистого золота, — пробормотал Андрей.
Но, Скуратов не принял предложение:
— На что мне часы? Нет, друзья, если хотите занять столько денег, то предложите в залог что-нибудь посерьезнее. Или, хотя бы, скажите честно, на что они вам? Надеюсь не для того, чтобы сразу же проиграть в карты?
Андрей понял: ростовщик, действительно, попался въедливый, и отступать некуда. Потому все-таки сказал:
— Деньги нужны мне, чтобы вытащить одного человека из-под домашнего ареста. Но, подробности не могу рассказать, поскольку замешана политика.
Сергей Владимирович замер, потом медленно улыбнулся.
— Ах, вот как… Значит, дело серьезное. Если вы занимаетесь таким посредничеством, тогда, возможно, мы сможем договориться. Я дам деньги под обычный процент, но с тем условием, что вы потом поможете мне в одном подобном деликатном деле. Речь идет примерно о том же, о чем сказали вы. Мне тоже надо кое-кого вытащить. Из тюрьмы. Только не спрашивайте сейчас подробности. Когда надо будет, я дам вам знать, князь.
Андрей почувствовал, что сделка плохо пахнет и, возможно, дело придется иметь с криминалом. По спине у него пробежал неприятный холодок. Но, времени на размышления не было. И Андрей сказал:
— Договорились.
Скуратов подозвал своего слугу. Тот куда-то убежал с поручением, но уже через четверть часа вернулся, держа в руках саквояж из коричневой кожи, внутри которого оказались бумажные деньги. И Скуратов отсчитал половину суммы большими сторублевыми ассигнациями. Следом за первым пришел другой слуга, который нес тяжелый кожаный мешок с монетами. Каждый серебряный рубль весил почти 18 грамм. И потому на 2500 рублей с надписями «государственная российская монета рубль» тяжесть приходилась весьма приличная. Для перевозки средств попаданцу пришлось даже нанимать извозчика. Забираясь в бричку, провожаемый Пьером, он чувствовал, как за его спиной смыкается новая ловушка. На этот раз финансовая. Но, сейчас важнее было успеть к Раевскому. Ведь Иржина ждала освобождения.
Впрочем, Андрей все успел. Ровно в полдень он ввалился в контору Раевского с мешком денег. Отставной капитан, разумеется, удивился. Развязав мешок, он даже не стал пересчитывать, лишь кивнул и сказал:
— Хорошо, князь. Вы, как я вижу, держите свое слово. А я держу свое. И вскоре вы в этом убедитесь. Я начну действовать прямо сейчас.
Вечером того же дня князь Андрей и граф Пьер прибыли на бал к графине Екатерине Зубовой. Ее роскошный особняк на Фонтанке блистал огнями, а красивые кареты подъезжали одна за другой, высаживая нарядных гостей. До начала танцев времени еще оставалось достаточно, поскольку ожидали самых важных особ. И потому в интерьерах слуги разносили шампанское, дамы в шелках и бриллиантах шептались о женском, а мужчины в мундирах и фраках обсуждали последние новости. Не так давно, во времена Павла I, фрак был запрещен, но после смерти этого императора такая парадная одежда прочно прижилась в столичных салонах, как дань моде на все английское, которая вытесняла в годы войн с Наполеоном моду на все французское.
Андрей, соблюдая чопорную вежливость, принятую в высшем обществе, раскланивался со знакомыми, но его взгляд постоянно скользил по залу, выискивая Чарторыйского и Кочубея. Пьер же, напротив, казался оживленным, громко смеялся и рассказывал всем, как накануне удачно обыграл князя Андрея в шахматы три раза подряд.
— Андрей был в ужасном расположении духа, даже бокал опрокинул! — хвастался Пьер, подмигивая другу.
Попаданец лишь усмехался, но внутри напряженно анализировал обстановку, думая о своем: «Если оба министра будут здесь, значит, их агенты ослабят контроль. А Федор, между тем, должен давно уже находиться на Галерной. И он обязательно этим воспользуется».
Вдруг Пьер тихо тронул его за локоть:
— Смотри, вон князь Чарторыйский. И с ним тот самый англичанин Уилсон. Помнишь, я тебе рассказывал о нем?
Андрей едва заметно кивнул. Адам Чарторыйский, министр иностранных дел, беседовал с высоким британским дипломатом — тем самым Уилсоном, которого Пьер накануне назвал шпионом.
— Надо подойти, — прошептал Пьер. — Узнаем, о чем они говорят.
— Нет. Слишком рискованно. Лучше пока понаблюдаем за ними издалека, — отрезал Андрей.
Но, Пьер уже слишком сильно вошел в роль заговорщика.
— Ты наблюдай отсюда, а я подойду к ним под видом пьяного дурака. Мне это простительно, — усмехнулся он и, не дожидаясь возражений своего друга, направился в сторону Чарторыйского, на ходу подхватив бокал шампанского с подноса у слуги.
Андрей стиснул зубы, но остался на месте, подумав: «Черт возьми, что ты делаешь, Пьер?» Тем временем, он заметил в противоположном углу зала, возле большого камина знакомую фигуру. Андрей сразу узнал Виктора Павловича Кочубея, главу министерства внутренних дел, человека умного и опасного. «Если и он здесь, значит, его люди тоже…» — только и успел подумать попаданец прежде, чем сам граф Кочубей внезапно двинулся в его сторону.
— Как вы себя чувствуете, князь? Надеюсь, не сильно огорчились, проиграв Пьеру в шахматы столько раз? — поинтересовался граф достаточно вежливо.
Андрей так же вежливо ответил:
— Благодарю за заботу о моем самочувствии, граф. Но, смею уверить вас, что со мной все в полном порядке. Шахматы — это всего лишь игра.
— Не ожидал встретить вас здесь. Вы, кажется, редко посещаете светские мероприятия? — осведомился Кочубей.
— Мой друг Пьер настоял, чтобы я приехал вместе с ним, — уклончиво ответил Андрей.
Кочубей улыбнулся, но в его глазах не было тепла, когда он произнес с плохо скрываемым сарказмом:
— Ах, да, ваш дружище молодой граф… Как же так он вчера обыграл вас, такого мудрого и искушенного князя, трижды в шахматы? Вы были пьяны?
— Нет, просто я был невнимателен, — пожал плечами Андрей.
— Отчего же вы были растеряны? Может от того, что вчера на Крюковом канале сгорел склад, убили его владельца, а еще трех человек нашли сгоревшими, когда разгребали пепелище? Вы ничего об этом не слышали? — хитро улыбнулся Кочубей.
Но, Андрей сохранил внешнее спокойствие. Подумав про себя: «Похоже, этот хитрец проверяет меня», он сказал:
— Какой еще склад? Нет, я ничего об этом не знаю. Я весь вечер провел с Пьером, и мне пока нечего вам сообщить.
Кочубей задумчиво кивнул, затем вдруг перевел взгляд через плечо Андрея, тихо проговорив:
— А вот и наш общий знакомый…
Андрей обернулся и увидел, как к ним приближается князь Чарторыйский в сопровождении Уилсона.
— Рад видеть вас, князь Андрей! — Чарторыйский улыбнулся, но в его глазах таился лед. — Как поживаете?
— Благодарю, ваше сиятельство, у меня все в порядке.
— Вы знакомы с секретарем британского посольства сэром Робертом Уилсоном? — Чарторыйский кивнул на британца.
Андрей поклонился и представился. Уилсон ответил легким кивком. Его рыжие волосы выбивались из-под старомодного блондинистого парика, а пронзительные голубые глаза изучали князя с неприкрытым интересом.
— Ваше имя мне знакомо, — произнес он по-русски с едва уловимым акцентом.
— Надеюсь, в связи с хорошими новостями, — улыбнулся Андрей.
— Разумеется. Вы отличились при Аустерлице, бежали в атаку со знаменем в руках, не так ли?
«Откуда он знает?» — пронеслась мысль. Но, Андрей ответил, стараясь сохранять спокойствие:
— Многие отличились в той битве.
— Да, но лишь немногие из отличившихся выжили… — заметил Уилсон.
В этот момент к ним подошел Пьер, слегка покачиваясь и с глуповатой улыбкой, словно и вправду уже напился.