К его счастью, этого врага сразу убил кто-то из бойцов, которые находились рядом. Но потом, пока Пьер, обливаясь холодным потом от звуков выстрелов и страшных криков раненых людей, падающих под пулями совсем рядом, пытался дрожащими руками, глядя на трупы и борясь с тошнотой, подкатывающей к горлу, перезарядить свой пистолет, таким образом, как ему показали ветераны перед боем, снабдив для этого Пьера сумкой-лядункой со всеми необходимыми принадлежностями, скоротечный бой уже и затих. И получалось, что это он виноват в том, что они упустили главного пирата. Не умел он ни командовать, ни тактически мыслить на поле боя, не обладал также необходимой выдержкой и хладнокровием, потому что никогда не имел склонности к военному делу. И он прекрасно понимал эту свою несостоятельность в качестве командира, отчего и грустил.
— Эй, дружище, ты чего нос повесил? Мы же победили! — хлопнул его по плечу Федор, оказавшийся в телеге рядом.
— Но и англичане наших положили несколько человек, да и Брукса мы упустили, — заметил Пьер.
— Ну и черт с ним, с этим пиратом! — воскликнул поручик. И добавил:
— На войне без потерь не бывает. И все-таки главное — это победить. А потому есть у нас повод порадоваться!
Телеги ехали уже мимо городских окраин, и Пьер поинтересовался:
— Куда мы едем?
На что Федор ответил:
— Сейчас нам лучше сразу же исчезнуть из столицы. И Андрей пригласил всех к себе в деревню.
Уже опускался вечер, когда три телеги окончательно выехали из Петербурга. Но первую остановку они сделали только тогда, когда все столичные предместья остались позади, а вокруг уже простиралась лишь сельская местность. Путь их лежал в Лысые Горы.
Вернувшись в имение с большой компанией, состоящей не только из мужчин, но и из женщин, освобожденных из плена английских пиратов, Андрей застал своего отца за бурной деятельностью. Разумеется, в первый момент, увидев целую ватагу, прикатившую на трех телегах, Николай Андреевич проявил недовольство. Но, после серьезного разговора с сыном, продолжавшегося половину ночи, он сменил гнев на милость. Выслушав рассказ Андрея о приключениях в столице, он лишь сказал:
— В опасное дело ты ввязался. Но то, что союз ветеранов учредил, так это и неплохо. Возьмем бывших солдат к себе. Толковые бойцы нам под рукой всегда пригодятся. Новому оружейному заводу хорошая охрана понадобится. А вот хлопотать о перевооружении не к тому ты пошел человеку. Не этому твоему Несвицкому нужно было про новое оружие говорить, а графу Аракчееву Алексею Андреевичу. Вот кто помочь бы нам смог! Впрочем, уже хорошо, что ты хотя бы с Кочубеем договорился, что жалобам соседей на наше строительство ходу он не даст. Уже дело.
Как выяснилось, старый князь вовсе не утратил энтузиазма, и строительство оружейного завода неплохо продвинулось. Во всяком случае, фундамент будущего здания уже почти доделали. Но, самое главное, в Лысые Горы приехали специалисты, выписанные из Москвы, Тулы и с Урала. Даже сам Кулибин со своими учениками переехал из Нижнего Новгорода. И они, взявшись за дело совместно, пока вручную, можно сказать «на коленке», уже выточили по эскизам, оставленным попаданцем Николаю Андреевичу перед отъездом в столицу, первый образец нового оружия.
И отец с гордостью продемонстрировал этот готовый экземпляр сыну, с трудом вытащив в своей мастерской из шкафа ружьецо калибром чуть ли не в два сантиметра. А весило сие изделие, примерно, как противотанковое ружье. Тем не менее, в наличии имелась и ствольная коробка, и настоящий винтовочный затвор, и ударно-спусковой механизм центрального боя, и даже магазин под патроны, приставляемый снизу. А еще зачем-то на конце ствола был прикреплен почти такой штык-нож, как попаданец нарисовал. Вот только, пока это был просто макет. Вместо патронов были копии в размер из дерева, ведь настоящих патронов под новое оружие еще даже не сделали!
— Интересная, конечно, штуковина вышла. По твоим рисункам, Андрей, эту фузею изготовили оружейники, которых я со всей России сюда собрал, пообещав им хорошие деньги. И все они сходятся в том, что новое слово в оружейном деле мы сказать сможем, доработав этот образец. Но, уж слишком тяжелая получилась фузея. Такая подойдет только для самых могучих гренадеров, — произнес Николай Андреевич.
Подержав в руках тяжелую новинку и попробовав, как ходит затвор, исправно взводя пружину бойка, попаданец сказал:
— Так ведь, отец, такой мощный калибр и не нужен. Сколько здесь миллиметров?
— Оружейники сделали по указу о едином калибре от прошлого 1805 года. За основу взяли ствол нового образца диаметром в 7 линий, или 17,78 миллиметров, если по новой французской системе мер считать, которую ты так любишь. А пуля к такому ружью весит, получается, почти 28 граммов, — объяснил старый князь.
— Ну, будем считать, что первым у нас получилось противотанковое ружье. Только штык на нем совершенно ни к чему. С таким в штыковую не побегаешь. А со штыком надо делать оружие меньшего калибра, легкую стрелковку. Три линии вместо семи вполне достаточно.
— Тогда убойность сильно уменьшится, — возразил старый князь.
— Не критично. Зато масса винтовки и ее материалоемкость сразу резко снизятся, — сказал Андрей.
— А почему ты говоришь, что это ружье получилось «противотанковое»? — спросил Николай Андреевич.
И Андрею пришлось рассказывать отцу про идею танков на паровом ходу, как о своем собственном изобретении. Ну, а противотанковое ружье для охоты на этих бронированных монстров тоже пригодится, конечно, когда их начнут изготавливать, и они распространятся в армиях разных стран. Такая перспектива вызвала у старого князя большой интерес. Танки его очень заинтересовали. Ведь он, как выяснилось, просто обожал всякие технические новинки, а не только свои табакерки. Он выписывал все новейшие для этого времени технические и научные журналы из-за границы, стараясь быть в курсе всех новинок последнего времени. Потому и не стал смеяться, а, наоборот, внимательно прислушался, когда сын, вернувшись с войны, внезапно заговорил о перевооружении.
Пока Андрей отсутствовал в имении, старик, оказывается, не только выписал к себе специалистов для налаживания оружейного производства, но и заказал у англичан готовую паровую машину, достаточно давно применяемую ими для откачивания воды из рудников. А еще старый князь заказал из-за границы самые новые станки для обработки металла. И все это должны были скоро доставить в Лысые Горы в разобранном виде. Вместе с грузом должны были приехать и иностранные специалисты, чтобы собрать и запустить оборудование в работу уже на месте.
Эпилог
Через неделю в столичных газетах написали «о страшном пожаре со взрывом в доме богатого иностранного негоцианта». Будто бы сам хозяин погиб в огне, а его дела оказались связаны с контрабандистами. За это время граф Кочубей уладил миром свои дела с князем Чарторыйским по поводу англичан и заговора в Моравии. Тем более, что из посольства Австрии сообщили, что дело о мятеже в Здешове уже прекращено. И потому граф и князь вместе доложили императору об уничтожении базы пиратов-контрабандистов на Галерной улице, по обоюдному согласию умолчав и о связи тех пиратов с английским посольством, и о роли в этом деле «Союза Аустерлица» и лично князя Андрея. Впрочем, государь Александр Павлович остался вполне доволен докладом, представив обоих министров к орденам.
В Лысых Горах, где еще не так давно жизнь текла размеренно и строго по заведенному князем Николаем Андреевичем распорядку, внезапно разыгрались страсти, которые окончательно перевернули привычный уклад. Федор, всегда отличавшийся пылким нравом, сразу увлекся мадемуазель Амели Бурьен. Их бурный роман развивался стремительно: сначала украдкой перехваченные взгляды и тайные встречи в саду, потом поцелуи в беседках и совместные конные прогулки в лес, подальше от всех, где поручик и француженка могли оставаться наедине. Княжна Марья, хоть и догадывалась о чувствах своей компаньонки и не осуждала ее, но в душе переживала. Не нарушит ли этот бурный роман хрупкий мир в семье, наконец-то установившийся между отцом и старшим братом после многих лет непонимания между ними?
Тем временем Пьер, тоже приехавший в Лысые Горы, неожиданно проникся искренней симпатией к самой Марье. Ее кротость, глубокая вера и доброта тронули его сердце. Сам того не замечая, он стал проводить с ней все больше времени, обсуждая с девушкой литературу, религию, облегчение жизни крепостных крестьян и прочие темы. Разговаривать друг с другом эти двое, казалось, могли бесконечно. И Андрей, наблюдая за этим, лишь усмехался про себя — он знал, что Пьеру нужна именно такая женщина, но сомневался, осмелится ли толстяк признаться его сестре в своих чувствах. К тому же, он пока так и не развелся с Элен официально.
Сам Андрей после смерти Лизы вполне мог снова вступить в брак. И баронесса Иржина фон Шварценберг — умная, ироничная и прекрасно образованная для 1806 года, по-прежнему возбуждала в нем интерес, хотя и была старше него на семь лет. Их беседы в диванной затягивались далеко за полночь, и даже старый князь Николай Андреевич, известный раньше своей неприязнью к любым новым лицам, неожиданно одобрил ее общество. Но, Андрей не спешил оформлять отношения.
Между тем, Степан Коротаев решил жениться на Маришке, горничной Иржины. Проблема состояла лишь в том, что жить молодым было негде. Узнав об этом, Андрей неожиданно распорядился отдать им петербургскую квартиру Лизы Мейнен вместе со всем имуществом, находящимся внутри.
— Зачем мне это теперь? — сказал он Пьеру. — Квартирка совсем маленькая, не княжеских размеров. Лиза там и не жила, а только переодевалась, а эти двое — люди хорошие и скромные. Степан очень помог мне, поддержал после контузии. Да и вообще, он проявил себя героем не меньшим, чем наш Федор. Потому он, разумеется, заслужил семейное счастье. И Маришка тоже заслужила. Я уже поговорил с Иржиной. И она взяла себе в горничные одну из девушек, которых мы спасли от пиратов. Сейчас Маришка обучает ее. Пусть хоть кто-то будет счастлив!