Прайс ответил на рукопожатие.
– Хорошо, я буду думать неделю. – Он направился к двери. – Возможно, я еще загляну к вам.
– Буду ждать, – ответил Холмс.
Тьерс проводил инспектора к выходу. Когда Прайс ушел, Холмс повернулся ко мне:
– Плохо дело, Гатри. Теперь Викерс будет мстить.
– По-моему, он только этим и занят, – заметил я.
– Да, разумеется. Но он допустил два серьезных промаха, и Братство не погладит его по головке. Следовательно, ему захочется поквитаться. – Холмс устремил в пространство невидящий взор. – Безусловно, вину за свое поражение он возложил на меня. Братство не потерпит таких упущений, и, чтобы они не вычеркнули его из своих списков, ему придется уничтожить меня.
Я почувствовал, как у меня от этих слов пробежал мороз по коже и снова нахлынули воспоминания.
– Вы так и не рассказали мне, как вам удалось сбежать от Братства, когда вас разоблачили, – напомнил я ему.
– Разве? – удивился Холмс. – Что ж, это история Тьерса, а вовсе не моя. Когда-нибудь вы должны расспросить его об этом.
Он вернулся на свое место и стал читать последние депеши, поступившие из Адмиралтейства. В комнату вошел Саттон.
– Доброе утро, – приветливо сказал он. Кровоподтеки начали сходить с его лица, оставляя зеленовато-желтые следы, с которыми даже он ничего не мог поделать. – Я слышал, у вас снова побывал полицейский.
– Да, – ответил Холмс. – Он помог нам покончить с невыясненными вопросами.
Саттон кивнул.
– Покончить? Правильно вы сказали, – серьезно заметил он. – У Шекспира тоже кое-что найдется на этот счет.
Холмс метнул в него свирепый взгляд:
– Если вы опять будете цитировать «Макбета», я вас придушу.
– Нет-нет. Хватит с меня «шотландской пьесы», – сказал Саттон. – Я имел в виду другую.
Понимая, что кто-то из нас должен задать этот вопрос, я произнес:
– Какую же?
Саттон широко улыбнулся:
– «Все хорошо, что хорошо кончается», конечно!