Тотор кинулся на звук. Десять застоявшихся лошадей фыркали и переступали с ноги на ногу.
— Э-хе-хе! Лошадки! Вы-то нам и пригодитесь.
Йеба хлопотала возле Мериноса, прикладывая к уху целебный травяной компресс.
— А вот и еда! — сказал Хорош-Гусь, выходя из пещеры. — Хлеб из маниоки и дика.
— Дика? — переспросил Тотор.
— Сыр из толченого миндаля. Нежный, как масло, — пальчики оближешь.
— А питье?
— Бутыль пальмового вина и моя последняя крошка.
— Шампанское! Сохрани его до нашей первой победы. Вот, Меринос, дружище, возьми хлебушка. Это вкусно.
Меринос принялся уписывать зачерствелую лепешку за обе щеки.
— Не торопись, парень! Передохни хоть секундочку! Глотни вина… да не спеши, говорю тебе! Никто же за тобой не гонится. О! Ну и гурман!
Меринос был так голоден, что, похоже, мог съесть целого быка и даже не заметить этого. Наконец он все же немного успокоился.
— Йеба, детка! — сказал Тотор. — Побудьте возле нашего друга. Хорош-Гусь, пусть она последит за ним, а то, неровен час, у него сделается заворот кишок. Переведи и иди за мной.
Над лесом занимался рассвет.
Тотор беспокоился: им каждую минуту грозила опасность. Нельзя было отпускать никого из этих негодяев. Но что поделаешь? Лежачего не бьют.
Он привел Хорош-Гуся к лошадям.
Десять крепких, красивых животных.
— Ты разбираешься в лошадях?
— Я? — возмутился колдун. — Да я два месяца служил у Медрано[40], и никто не мог превзойти меня в вольтижировке.
— Прекрасно! Взгляни на них и выбери четыре лучших.
Хорош-Гусь напустил на себя важный вид.
— Эта, эта… — указал он наконец.
Тотор пожал плечами.
— Что касается первой, то я согласен. Но остальные! Ты так же разбираешься в лошадях, как свинья в апельсинах! Вот наши скакуны, — сказал парижанин, отвязывая поводья. — Полагаю, пятый пригодится для поклажи. У тебя осталась еще провизия?
— Да.
— Заверни и тащи сюда.
Тотор погладил лошадок, и те, казалось, почуяли хозяйскую руку.
Появился повеселевший Меринос.
— А! Вот и ты! — обрадовался Тотор. — Все в порядке?
— Обошлось! Глупо, конечно, получилось. Но завтрак меня воскресил.
— Ты хочешь сказать: четыре или пять завтраков… Впрочем, кто их считает? Ешь на здоровье!
— Я вполне здоров и всецело в твоем распоряжении. Если не ошибаюсь, положение наше аховое?
— Десять шансов против одного, что мы попадемся. Бен Тайуб второй раз нас не упустит.
— Но покамест он нас еще не поймал!
— Браво! С таким настроением нам все нипочем.
— У тебя, должно быть, есть план? Ведь у тебя всегда есть план.
— Проще некуда: смываться отсюда, да поживее.
— А потом?
— Потом… увидим.
Тотор приладил на спину одной из лошадей сверток с провизией, который приготовил Ламбоно.
— Теперь — оружие, патроны! Это будет наш маленький арсенал.
— Готово, хозяин.
— Умеешь ездить верхом?
— Конечно.
— Небось как тюфяк! Ну, это твоя забота. А Йеба?
— О! Эта умеет все, что захочет.
— Позови ее.
Тотор указал негру на лошадь:
— Скажи, что это для нее.
Девушка внимательно выслушала Ламбоно. Не успели мужчины оглянуться, как она уже вскочила в седло и хитро улыбнулась Тотору.
— Хорошо! — заключил Тотор. — Пять лошадей, четверо наездников, среди них одна женщина, с которой, похоже, хлопот не будет… ружья, провиант. Да с этим можно весь мир завоевать! Только бы знать, с какого боку к нему подступиться. Куда путь держим, Хорош-Гусь? Тебе знакомы здешние края?
— Немного, но не очень… в моем племени не было путешественников. Воевали с соседями, а для этого далеко ходить не надо.
— А тут и соседи имеются?
— Да, есть кое-кто. Между собой они мало общаются, а если и встречаются, то — прошу простить — поедают друг друга с завидным аппетитом.
— И много в округе людоедов?
— В каждом племени по нескольку сот… так что вообще-то тысячи…
— И все во власти работорговцев! Подумать только, если бы они объединились, то смогли бы сопротивляться.
— Вероятно. Но это невозможно.
Тотор задумался.
— Так куда же мы направляемся?
— Прямо. Я знаю одно племя: его вождь и Амаба — кровные братья. Нас хорошо примут.
— Значит, все-таки дружба между племенами реальна?
— До первой свары. Не забывайте, что это не совсем разумные существа.
— Но ведь можно научить их думать для их же собственной пользы. Ты отведешь нас к…
— К коттоло. Отведу, но при одном условии, что вы не будете в претензии на этих чудаков из-за их пристрастия к человечине. Они, конечно, те еще типчики, но о вкусах не спорят.
— Ладно! — согласился Тотор. — Запасемся терпением. Меринос, отвяжи-ка тех лошадок, что мы оставляем. Пусть идут на все четыре стороны. Лишняя предосторожность не помешает. Глядишь, наведут погоню на ложный след.
Меринос подчинился: подбежал к лошадям, отвязал их и что было мочи вытянул по крупам хворостиной.
— Теперь пускаемся галопом, и дай нам Бог спасти наши шкуры!
Четверо всадников поскакали через кустарник. Тотор и Меринос шли стремя в стремя.
— Послушай, дружище! — сказал Тотор. — У меня возникла идея!
— Ба!
— Ты, безусловно, удивишься, но вынужден отметить, что с воспитанием у тебя неважно. Но ничего не поделаешь. Вот в двух словах, что я придумал: помнишь, там, в Австралии, целый район был во власти бандитов, они бесчинствовали, убивали, грабили?
— Конечно, помню.
— Так вот, приятель, несмотря на свирепость и все их каверзы, мы их все-таки обставили.
— Что правда, то правда! Ты им наделал хлопот!
— А ты мне помог. Теперь нас вдвое больше. Нужно начинать все сначала. Здесь тоже правят бал эти подонки-работорговцы, грабители и убийцы.
— Точно!
— Предлагаю очистить страну от их гнета.
— Нам вдвоем этого не осилить.
— Предоставь все мне. Есть план. К тому же нас четверо…
— Вместе с красавицей Йебой. Мы ее мобилизуем.
— Хорош-Гусь смелый парень. А как только прекратит есть человечину, и вовсе станет героем.
— Предположим, нас четверо. Дальше?
— Я же тебе сказал, что есть план. Объяснять его тебе не обязательно, но одобрить ты его должен.
— Я говорю: аминь! Пусть даже ты предложишь мне достать луну с неба!
— Итак, принято! Мы объявляем войну бен Тайубу!
— Берегись, бен Тайуб!
И оба погрозили невидимому врагу кулаками.
Часть втораяВОЙНА БЕН ТАЙУБУ!
ГЛАВА 1
Клятва Хорош-Гуся. — Сон Йебы. — Змея. — Снова в путь.
В чем, в чем, а в лошадях Тотор знал толк, и, если уж положил на какую глаз, можно было быть уверенным — эта не подведет. Сильные и выносливые лошадки без устали скакали весь день напролет. Поначалу Хорош-Гусь чувствовал себя неважно, но вскоре вполне освоился. Йеба была неподражаема, это была настоящая женщина-кентавр![41] В седле она выглядела столь же естественно, как другая дама в шезлонге. К тому же она оказалась жизнерадостной и смешливой.
День прошел спокойно, без неожиданностей.
— Кабы и дальше так! — вздыхал Меринос. Он, как всегда, смотрел на вещи пессимистически.
Как только равнина опять сменилась лесом, смышленый Хорош-Гусь быстро сообразил, где удобнее сделать привал. Необходимо было позаботиться об ужине и ночлеге.
Йеба хлопотала у «стола», который накрыли прямо на земле, собрав широкие листья и устроив нечто вроде скатерти.
Экс-колдун отправился за провизией. Кладовая ломилась от яств. Правда, немного недоставало мясного, однако Тотор наотрез отказался стрелять дичь. Выстрел мог привлечь внимание врагов.
Пора было укладываться. Решили так — пока трое спят, кто-то один стоит на посту.
Утром Тотор проснулся первым.
— Ты уверен, что мы не заблудились? — обратился он к Ламбоно. — Когда доберемся до… как их там?
— Коттоло. Доберемся к заходу солнца.
— Что за люди? Отважны? Умны?
— Смелые, что ваши тюрко[42]. Всем бы быть такими! Что до здравого смысла, Матерь Божья! Пороха, безусловно, не изобретут.
— Они едят человеческое мясо?
— Покоя вам не дает эта тема! Во-первых, едят они только пленных…
— От этого не легче.
Ламбоно не сдавался.
— Экую вы историю раздуваете! Если бы хоть раз попробовали, не привередничали бы.
— Негодяй! Каналья! — взревел Тотор и влепил негру такую затрещину, что тот не удержался на ногах.
Тотор схватил его за плечи, встряхнул и строго погрозил кулаком:
— Послушай, Хорош-Гусь! Ты сейчас же поклянешься мне всем святым, чем дорожишь на свете, что никогда, никогда больше в рот не возьмешь человечины. Иначе я сначала поколочу тебя, потом выгоню, а Йебу заберу с собой. Понял?
— Чем вы хотите, чтобы я клялся? — жалобно простонал негр.
Тотор указал на Йебу, которая как ни в чем не бывало собирала остатки еды. Он взял колдуна за руку и приложил ладонь к волосам девушки.
— Клянись ее головой!
Йеба взглянула на мужчин и засмеялась. Но тут же заметила, что обоим не до шуток. Ламбоно побледнел, и кожа его, как это обычно бывает у негров, стала фиолетовой.
Удивительно, но он, колдун, чье искусство, в сущности, заключалось в том, чтобы умело эксплуатировать легковерность своих соплеменников, а проще говоря, дурачить их почем зря, отнесся к клятве более чем серьезно. Каннибал, прошедший школу иной жизни на Монмартре, чувствовал, что в нем дремлет древний инстинкт его расы и что однажды он может проснуться…
Ламбоно поймал на себе суровый, властный взгляд. Но сколько в нем доброты, сколько справедливости!
Есть людей! В глубине души он чувствовал, что это недостойно.
— Будь что будет! Клянусь! Клянусь головой Йебы.