Тем временем Ламбоно нагнал его и тронул за плечо:
— Патрон, — произнес он вполголоса, — есть новости.
— Что случилось?
Они ехали гуськом по тропинке, что убегала в лесную чащу. Густые заросли укрывали их от посторонних глаз.
— Пусть наши друзья остановятся, — попросил колдун. — А ты, патрон, следуй за мной.
Тотор отдал команду остановиться. Меринос и Йеба придержали лошадей.
Ламбоно спрыгнул на землю, Тотор вслед за ним, и через секунду оба скрылись за деревьями. Взобрались на небольшой бугорок, и вскоре поверх травы показались их головы. Солнце уже почти село. Внезапно на поляне мелькнули какие-то тени.
— Похоже на те представления, что показывают китайцы в Париже, в театре теней, — изумился Тотор.
— Прямо как в «Черном Коте», — сказал Хорош-Гусь. — Только здесь не до шуток, здесь все всерьез.
— Я различаю силуэты мусульман верхом. А следом пешие ползут.
— Точно. Я еще лучше вижу: это пленники. Вокруг — конвой, всадников сорок будет.
Тотор вспылил:
— Опять эти гады! Их надо тут же и прикончить.
— Опасная затея.
— Послушай, Хорош-Гусь! Когда мы двое вступились за тебя и твою красавицу, это тоже мало походило на послеобеденную прогулку. Не будь нас, мышеловка бы захлопнулась. Опасная затея! А какая затея не опасна?
— Не сердись, патрон! Я же хотел как лучше. О тебе заботился.
— А судьба этих несчастных, попавших к бандитам в лапы, тебя не волнует? Ноги в цепях, железное кольцо на шее. На завтрак — удары плети, на обед — свист бича… Когда я об этом думаю, кровь стынет в жилах!
— Да разве я что говорю! — ответил Ламбоно. — Но послушай, патрон, у меня тоже созрела идея.
— Сомневаюсь.
— Я рассказывал тебе, что недалеко отсюда живет одно племя. Они не трусливее прочих и, если приходится, дерутся что надо.
— И что же?
— Если скакать лесом, будем у них часа через два. А те после захода солнца сразу остановятся на ночлег, разобьют лагерь и задрыхнут, как сурки. Что, если напасть на них ночью вместе с коттоло? Вряд ли они смогут дать нам достойный отпор.
Тотор тихо ответил:
— Хорош-Гусь, а ты, возможно, не так глуп, как кажется. Чем черт не шутит! Айда к твоим коттоло, а там видно будет.
Компания свернула с тропинки и пустилась вскачь сквозь лесные заросли.
На этот раз Тотор раскрыл перед Мериносом все карты. Пора было приступать к осуществлению дерзкого плана.
— Ты только представь, мы привлечем на свою сторону коттоло и ночью пойдем с ними в атаку. Освободим пленников, они тоже присоединятся к нам. Вот у нас уже и целая армия. Научим их обращаться с оружием…
— И они пальнут нам в спину! — перебил Меринос.
— Никогда! Мы объясним им, что действуем только в их собственных интересах, что им предстоит стать освободителями черных братьев.
— И они нас сожрут! — не унимался Меринос.
— Ты меня выведешь из себя! Да не трусишь ли ты?
— Ладно, ладно! Не сердись! Ты прекрасно знаешь, что можешь рассчитывать на меня. Но меня терзают сомнения: а что, если все это лишь наши иллюзии?
В разговор вмешался догнавший друзей Ламбоно. Стояла темная ночь.
— Возьмите лошадей под уздцы и идите за мной шаг в шаг. Здесь очень крутой спуск.
Ноги и в самом деле скользили, удержаться было трудно. Из-под сапог срывались вниз мелкие камешки.
Шли гуськом, след в след. Где-то — один Ламбоно знал, где именно, — сворачивали, где-то поднимались вверх. Все это походило на блуждание по лабиринту.
Наконец почувствовали твердую почву под ногами.
Послышались резкие, пронзительные звуки, как будто кто-то играл на расстроенных инструментах. Меж стволов мелькнули огоньки.
— Туда, — указал Ламбоно. — В пяти минутах отсюда деревня коттоло.
— Во рву? — удивился Тотор.
— Почти. Некогда в этих местах случилось землетрясение, следы остались до сих пор. Коттоло решили поселиться именно здесь.
— Разумно! — согласился Тотор. — Удобно защищаться от врагов.
Между тем шум нарастал. Очевидно, коттоло отмечали какой-то праздник: пели и танцевали.
Ламбоно подозвал Йебу и что-то шепнул ей на ухо.
Она понимающе кивнула.
Хорош-Гусь в своем репертуаре: сначала посоветовался с женщиной, а уж потом обратился к Тотору:
— Патрон, полностью ли вы доверяете мне?
— Да.
— Вот как я намерен поступить. Если мы заявимся туда все вчетвером, белые и негры, это их насторожит. А удивление ничего хорошего не сулит. Нас на всякий случай могут и зажарить. Хочу отправиться к ним в качестве посла, чтобы возвестить о вашем прибытии. А то кто их разберет? Все-таки лучше вести себя поосторожнее.
— Ты прав. Ступай и возвращайся быстрее.
— Я оставляю тебя здесь, Йеба, — просто сказал Ламбоно.
Большего проявления доверия с его стороны и быть не могло.
— Нужно привести себя в порядок, — продолжал колдун.
Порывшись в одном из тюков, он вытащил оттуда свою униформу: украшенную перьями диадему и сшитый из шкур балахон. Прихватил и скипетр с колокольцами.
Тотор зажег спичку, и, рассмотрев в темноте нелепую фигуру колдуна, все, включая неунывающую Йебу, весело рассмеялись.
— До скорого! — бросил Ламбоно и скрылся в ночи.
Наступила напряженная тишина.
Прошло с четверть часа. Повинуясь невнятному чувству, друзья взялись за карабины.
— Неужели этот стервец оставил нам Йебу в качестве заложницы? — возмущенно начал Тотор.
Но тотчас же осекся.
Послышались торопливые шаги, и перед ними предстал Ламбоно.
— Все в порядке! Вас ждут.
— Не рано ли?
Но в это время их осветили десятка два факелов.
Гостей ждал воистину королевский прием.
— Эй, Меринос! — подтрунивал Тотор. — Смотри, веди себя прилично. Не ударь в грязь лицом.
ГЛАВА 3
Вождь Аколи. — Тотор сомневается. — Праздник при луне. — Один. — Заложница Йеба. — Дверь заперта. — Отличная работа! — Белый! — На помощь!
— А они премилые, эти твои коттоло! — обратился Меринос к Ламбоно, пока Тотор, заложив руки за спину, исправно исполняя роль Наполеона местного значения, медленно обходил широкую площадь и разглядывал жителей деревни, как две капли воды похожих на подданных несчастного Амабы.
— Да, да, премилые, — отвечал вернувшийся к исполнению своих обязанностей колдун.
Нигде и никогда друзей не принимали так сердечно.
Вождь Аколи оказался верзилой шести футов росту (впрочем, как почти все мужчины его племени), сплошь покрытым причудливой татуировкой. Круги, овалы, квадраты, замысловатые кривые — весь учебник геометрии уместился на его мощном торсе. На лице, изрисованном белыми, красными и голубыми полосами, можно было только различить глаза, приплюснутый нос и огромные, толстые вывороченные губы.
Тотор то и дело украдкой посматривал на вождя, Аколи тоже следил за чужаком и, когда глаза их встречались, широко и радушно улыбался.
Однако не тот человек Тотор, чтобы столь очевидная игра могла ввести его в заблуждение. Сердце у него было не на месте, хотя Аколи всячески демонстрировал добрую волю. Гостям предложили обильный ужин. Вино лилось рекой.
Тотор не спускал глаз с Ламбоно, уж очень тот оживился. Хорош-Гусь вмиг спелся с местным колдуном — рыбак рыбака видит издалека, — и они наперебой взялись развлекать публику. На площади собралось человек пятьсот. Туземцы, замерев от восторга, наблюдали за представлением. Оба колдуна танцевали, кричали, свистели. Королевский оркестр — дюжина коттоло с самыми невообразимыми инструментами — вошел в раж. Ушные перепонки лопались от адской какофонии.
Тотор подошел к Мериносу:
— Старик! Как тебе все это?
— По-моему, нас принимают по первому классу.
— А больше ничего не замечаешь?
— Да нет, ничего. Нам не на что жаловаться. Принимают как друзей. Можно сказать, по-семейному.
— А мне кажется, что они были бы не прочь послать нас ко всем чертям. Не знаю, что наговорил им Ламбоно, что они сразу же не выставили нас…
— Ты не доверяешь Хорош-Гусю? Ведь он не однажды доказал нам свою преданность…
— Возможно! Вроде бы у меня и нет никаких сомнений, но я стараюсь не расслабляться. По-моему, здесь все — фальшь, обман, лицемерие. Вождь мило улыбается, а в глубине души ненавидит нас.
— Что за фантазия!
— Ламбоно избегает меня. За весь вечер я не смог с ним и парой слов перекинуться.
— Послушай! Вон он, болтает с вождем и посматривает в нашу сторону. Он искал удобного случая, чтобы поговорить о наших планах. Глянь, вождь прислушивается. Ламбоно наседает, уговаривает. Видно, тот не соглашается.
— А тем временем арабовы псы унюхают деревню и устроят коттоло еще одну Варфоломеевскую ночь[45]. На этот раз пусть уж лучше меня прикончат, но я не допущу ничего подобного!
— Я умру с тобой. В конце концов, чему быть, того не миновать, и такая смерть ничуть не хуже любой другой. Смотри-ка, Ламбоно оставил вождя и направляется к нам.
После долгих переговоров с Аколи колдун действительно подошел к друзьям. Впрочем, он не просто шел. Это был настоящий танец — положение обязывает. Он больше не Хорош-Гусь, он — колдун, служитель бога Хиаши, а высокое звание надо оправдывать.
Разговаривая с белыми, он то прыгал, то бросался к их ногам, то вертелся волчком.
— Аколи — умный человек, ему и самому приходила мысль проучить арабов, чтобы неповадно было. Он исколесил почти всю Центральную Африку, бывал в Конго, неплохо изучил европейцев. Будь он на сто процентов в них уверен, попросил бы у них покровительства. Но он боится белых, и его люди тоже. Я объяснил ситуацию, рассказал об арабском войске, что находится в нескольких часах ходу отсюда, о том, что их можно захватить врасплох и освободить пленных. Идея ему понравилась, за своих он ручается, они будут драться отважно, до победы, а об, остальном согласился поговорить потом.
Тотор слушал внимательно и все в