ремя старался поймать взгляд Ламбоно, но не мог. Что-то настораживало в голосе колдуна. Если он и не лгал, то, во всяком случае, чего-то недоговаривал.
— Это все? — сухо спросил Тотор.
Колдун встал в стойку, словно пес у ног хозяина.
— Ну да, все, — был ответ. — Ах! Забыл одну мелочь, совсем неважную.
— Что за неважная мелочь?
— Аколи признался, что мы доставили ему немало хлопот.
— Можно узнать, чем же?
— Я не очень понял, но сегодня какая-то там фаза луны. В этот день у них народный и религиозный праздник. Церемонию прервали, чтобы принять нас. Нужно еще часа два-три.
— Прекрасно! Пусть празднуют, мы им не помешаем.
— Я так и сказал Аколи, но он ответил, что белым ни в коем случае нельзя присутствовать.
— Так чего же он хочет, твой Аколи?
— Он просит пройти в хижину, которую специально для вас приготовили, и… В общем… Ох уж эти негры! Они такие суеверные! Он просит вас не обращать внимания на то, что здесь будет происходить, и не вмешиваться, ни во что не вмешиваться!
— А происходить будет нечто ужасное! — догадался Тотор.
— Нет, нет, патрон! — Ламбоно снова перешел на прежний тон. — Мы просто совсем другие, то есть не я, конечно! Но здесь не Монмартр. Они уверяют, что, если белые увидят их праздник, в деревне начнется эпидемия, мор.
— А когда этот чудесный праздник закончится?..
— Тогда вождь соберет людей и отправится в поход на арабов.
Тотор не смог ответить сразу, пытаясь заглушить нахлынувшую ярость. Это ему удалось, и он повернулся к Мериносу.
— Слыхал? — процедил парижанин сквозь зубы. — Что ты на это скажешь?
Меринос вовсе не был глупцом, но обычно не видел дальше собственного носа.
— По-моему, все очень просто: они любят веселиться в своем кругу, а наше присутствие их стеснит.
— Да, да, — буркнул Тотор, и по тону было слышно, что он недоволен товарищем. — Я тоже думаю, что мы их стесним. У каждого есть маленькие слабости, которые не хочется демонстрировать чужакам. Смотри, Аколи разговаривает со своими! О чем?
— Расхваливает вас на все лады. Вы, мол, бравые воины, друзья племени. Вы не примете участия в празднестве, чтобы не гневить бога Хиаши.
Племя встретило эти слова настоящей овацией.
— Они радуются, — сказал Тотор, — что не увидят наших физиономий.
— Зачем ты так! — возразил Ламбоно. — У каждого народа свои обычаи. Ты ведь и сам не раз говорил об этом.
— Хватит! Вы поступайте как хотите, а я тоже буду действовать по своему усмотрению! Меринос, ты утверждаешь, что мы должны уважить этих… милых людей. Они хотят, чтоб мы оставили их в покое? Пожалуйста! Сколько угодно! Пусть нас проводят в хижину!
Вновь пустившись в пляс, Ламбоно обратился к Аколи.
Великан, восседавший на высоком троне из струганых бревен, спрыгнул на землю и подошел к Тотору.
— Что ему от меня нужно? Я не понимаю языка, так что он вполне может наговорить мне кучу гадостей, — довольно неприветливо пробурчал Тотор.
— Нет, нет, — торопливо ответил Ламбоно. — Ты ошибаешься, патрон. Аколи неплохой человек. Бедняга Амаба очень уважал его. Может, ты хочешь что-нибудь ему сказать? Я переведу.
— Пусть обещает не есть человеческого мяса!
Хорош-Гусь не сопротивлялся, а тихо что-то сказал Аколи. Вождь возложил руку на голову Тотора и произнес несколько слов.
— Это означает, конечно же, что он дает мне ту же клятву, что и ты, и будет соблюдать ее так же свято, как ты.
Колдун пожал плечами — воистину хозяина не исправишь.
— Теперь пусть нас отведут в хижину и оставят в покое.
Ламбоно повеселел. Наконец-то разумные слова. Колдун с радостью перевел вождю коттоло просьбу белых.
Лицо Аколи расплылось в улыбке. Он явно остался доволен и жестом пригласил Тотора и Мериноса следовать за ним.
— Минутку, — сказал Тотор. — Надеюсь, в хижину принесли нашу провизию и оружие?
— Конечно, — заверил Ламбоно. — Идите за Аколи, а мы с Йебой присоединимся к вам минут через пять.
На этот раз Тотор больше ничего не сказал, но на душе у него по-прежнему кошки скребли. Он нащупал револьвер, и, если бы Аколи сделал хоть одно неверное движение, у него были бы большие неприятности.
Меринос — руки в брюки — безмятежно шагал вслед за товарищем. И правильно делал, ибо Аколи вел себя вполне дружелюбно и мирно. Площадь осталась позади. Дорогу освещали двенадцать громадных негров с факелами. Аколи провел гостей по деревенским улочкам и остановился возле чистенькой и с виду вполне удобной глинобитной хижины. Открыл дверь и пригласил войти.
Пол устилали плетеные тростниковые циновки, на манер матрасов. На лавке лежали пирог и бурдюк с пальмовым вином.
Какая прелесть это африканское гостеприимство!
Все предусмотрено, даже вода и просмоленные лучины-светильники.
Пришли Ламбоно, Йеба и несколько негров.
Тотор недоверчиво огляделся, но не обнаружил ничего подозрительного.
Багаж, ружья и патроны тоже оказались на месте.
Убедившись, что все в порядке, Аколи удалился в сопровождении своих воинов.
— Мог бы, по крайней мере, пожелать нам спокойной ночи! — проворчал Тотор.
— Видишь, патрон, — произнес Ламбоно, — все спокойно. Часа через два-три я разбужу вас, и тронемся в путь.
— Ты бросаешь нас? — спросил Тотор.
— Я приглашен на праздник. Ты не сердишься?
— Мне-то что! Если ты и вовсе не придешь, обойдемся без тебя.
— Не приду? Но ведь Йеба остается с вами.
В самом деле, негритянка прошмыгнула в уголок и уже устраивалась на ночлег.
— Почему она не идет на праздник? Женщин туда не пускают?
Хорош-Гусь смешался.
— Она не любит, — промямлил он. — Ее дело.
— Ладно, ступай!
Ламбоно двинулся к выходу. Тотор проводил его взглядом, смутно чувствуя, что тому явно не по себе.
— Пока! — проговорил Хорош-Гусь. — Приятных сновидений.
— Спокойной ночи.
Чтобы положить конец тягостному диалогу, колдун выбежал на улицу и с силой захлопнул за собой дверь.
Тотор остался один, ибо Меринос давно уже мирно посапывал, а Йебы и вовсе не было видно, она будто бы растворилась, черная в своем темном уголке.
Тотор в задумчивости шагал по комнате. Он предчувствовал, что от него что-то скрывают, и сгорал от любопытства и раздражения.
Аколи — хитрец и лицемер. Что до Ламбоно, то с ним еще далеко не все ясно. Да и у всех этих милейших каннибалов до чертиков лукавые физиономии.
Как не терпелось им отделаться от белых! Зловещее предзнаменование. Очевидно, то, что будет происходить на площади, ему, Тотору, ни в коем случае видеть не положено. Но он хотел все видеть и знать.
Тотор решительно направился к двери. Смешаться с толпой, а там будь что будет!
— Вот так так! — воскликнул он. — Ни щеколды, ни задвижки. Дверь заперта снаружи! Чудовищно! Мы в заточении. Да-а, дружище Ламбоно, это вам не в кабаке кривляться. Я подозревал, что дело нечисто, но такое предательство! Каналья! Слезы на глазах, правильная речь… Нет, свернутая шея паршивого пса еще ничего не доказывает.
Тотор бросился будить ни о чем не подозревавшего Мериноса. Он так сильно встряхнул его, что бедняга подскочил как ошпаренный:
— Что? Арабы? Что случилось?
— А вот что, малыш! Мы чудным образом угодили в западню. Надо шевелиться, если не хотим, чтобы нас съели.
— Съели? Не может быть!
— Может! Не спорь и делай, что велят.
— Черт побери! Командуй, я подчиняюсь.
— Нас заперли, так что нужно выбираться отсюда…
— Выберемся!
— Только не через дверь. Во-первых, запоры довольны крепкие, а во-вторых, мы наделаем много шума.
— Тогда как же?
— Через крышу. Там что-то вроде соломы. Ты меня поддержишь, а я в два счета проделаю лаз.
— Прекрасно! Но кто потом подсадит меня?
— А наш знаменитый пояс? Ничего лишнего не берем, твой револьвер заряжен, возьми карабин. Полагаю, все это нам пригодится.
— Вперед!
Тотор взглянул на Йебу. Девушка спокойно спала, свернувшись калачиком. В ее искренности Тотор не сомневался.
— Ладно! — обратился он к Мериносу. — Держись на ногах крепко.
Тотор легко взобрался другу на плечи.
Однако до крыши было довольно высоко, как ни тянись, не достать.
— Внимание! Я прыгаю.
Меринос почувствовал, как напряглось, напружинилось тело друга. Казалось, он вот-вот взлетит.
Тотору удалось ухватиться за тростниковый жгут, такой сухой и жесткий, что он напоминал железный прут.
Нащупав мощную ветку и опершись на нее, ловкий молодой человек вскоре сумел выбраться наружу. Он жадно потянул носом и с удовольствием ощутил свежий ночной воздух.
— Первый в порядке! Займемся вторым.
Тотор распустил пояс и бросил один конец Мериносу.
— Держи!
— Держу.
— Подымайся!
Через минуту над крышей показалась голова, а затем и плечи американца.
— Браво, Меринос! Прими мои самые искренние поздравления! Отличная работа! Однако здесь такая темень, что хоть глаз выколи. Небо словно бархатное. А вон там горят огни. Посмотрим, чем заняты эти негодяи. Спускаемся! Тут всего-то метра три. Старайся упасть на четыре лапы, по-кошачьи.
Тотор прыгнул первым.
— Давай! Я за все отвечаю!
Приключения и жизненные передряги многому научили Мериноса. Он был не робкого десятка. И хотя весил куда больше своего друга, решительно прыгнул вслед за ним. И дело кончилось бы плохо, если б Тотор вовремя не подставил руки.
— Идем! — прошептал Тотор. — Не отставай и будь готов к тому, что придется попотеть. Что-что, а неприятные сюрпризы я тебе обещаю.
Они двинулись на свет огней той же дорогой, какой их привел сюда Аколи.
Глаза понемногу привыкали к темноте, теперь друзья были уверены, что не заблудятся. С площади донеслись рокочущие звуки адской музыки. Подошли ближе. Ритуальные танцы коттоло ужасали. Они больше напоминали предсмертные конвульсии. Ад кромешный!
Аколи по-прежнему сидел на троне. Вождя обступили солдаты-великаны. Они точно грозили невидимым врагам, то и дело воинственно потрясая острыми и длинными копьями.