Его лагерь был очень странный. Шалашик маленький, треугольный, из двух военных накидок. Рядом стоял опертый на грубый ствол березы щит из лозы. Это было что-то как рыцарские доспехи, только не из железа, а из тростника и лозы.
На стволе березы висел прибитый гвоздем огромный кусок сосновой коры, обращенный внутренней стороной к свету. Эта внутренняя сторона обычно несколько беловатая, словно покрытая слоем пыли. Проповедник нарисовал на нем безобразного черта, который смеялся. Ночью эта трухля светится, как нафосфоризованая. Незваный гость мог бы испугаться, если бы наткнулся ночью на такое чудовище.
Почему Проповедник поставил свой шалашик в глубине леса, а не как все люди на берегу озера? Ведь он любил плавать, даже имел акваланг и резиновый челнок. Разве не удобнее было бы ему поселиться у воды?
Водолаз — Проповедник поправил на голове соломенную шляпу. Затем вытащил из-за пояса огромный нож.
Мы затаили дыхание. Человек с огромным ножом в руке имел очень грозный вид. Он опустился на колени и вынул из палатки большую буханку хлеба. Отрезал ножом толстый кусок, сел и начал его со вкусом есть.
Я не знал, что дальше делать. Возвращаться на берег озера или выйти из тайника и поздороваться как с давним знакомым? Однако эта проблема скоро была решена, потому что неожиданно — между одним и вторым куском хлеба — странный человек сказал:
— В тех ветвях вам, видимо, не очень неудобно…
Я встал. Марта тоже. Мы сделали несколько шагов к нему, а он только теперь обернулся. Узнал меня, едва улыбнулся и кивнул.
Мне было немного стыдно, что я так подглядывал за ним и я не очень знал как ему объяснить это.
— Мои соседи сказали мне, что вы вчера навещали меня, — пробормотал я. — И я решил сделать ответный визит. Вы, вероятно, имели ко мне какое-то дело?
Он доел кусок хлеба.
— Да, было серьезное дело. Хотел одолжить у вас немного хлеба на ужин. Мне чертовски хотелось есть, а так сложилось, что хлеб кончился. Я никого здесь на озере, кроме вас, не знаю, поэтому и выбрался к вам занимать. Но не застал вас и лег спать голодный. Только сегодня утром поплыл к Семьяну и купил буханку хлеба. Может, вам одолжить?
— Спасибо. У меня еще есть. Правда, уже черствый…
— Я одолжу вам.
Он перерезал буханку пополам. Я был поражен такой доброжелательностью. И вообще мне хотелось смеяться над собой. Я искал в его посещении что-то таинственное, а тут на тебе — говорилось о куске хлеба.
— Откуда вы знали, где я поселился? — Все еще не доверял я.
Концом ножа он показал на свой маленький резиновый челнок в тени молодых сосен.
Из него смотрел блестящий глаз телеобъектива.
— Через эту подзорную трубу видно даже как вы на той стороне закуриваете трубку, — пояснил он.
Неожиданно отозвалась Марта:
— Я знаю. Вы орнитолог.
— Разве это плохо? — Удивился Проповедник.
— Нет…
— Но вы сказали это так, будто сделали опасное открытие.
— Это моя вина, — сказал я. — Сказал ей, что вы проповедник.
— Что?
— Вы мне говорили такие странные вещи… А когда подарили мне свою дудку…
— Она еще не понадобилась? — Притворно испугался он.
— Прошлой ночью ватага Черного Франека схватила меня на острове, где был ее лагерь. Но я не имел с собой вашей волшебной дудки и не мог проверить ее действие.
— Тот остров далеко отсюда?
— Далековато.
— Я не услышал бы зов. К тому же ночью я крепко сплю.
— Вот как! — Возмутился я. — Значит, ваша свирель, свисток или дудка не заколдована?
— Нет. Но если вам придется туго, а я буду поблизости, то услышав ее, приду на помощь.
Я пренебрежительно махнул рукой.
— Наверное, я и сам справлюсь. Или меня снова спасет Капитан Немо. Ага, об этом человеке. Вы осматриваете местность через свою подзорную трубу. Не попадал ли в ваше поле зрения этот Капитан Немо?
— Конечно. Несколько раз видел его глиссер, мчавшийся по озеру. И больше ничего не могу рассказать о нем. Пожалуйста, садитесь. Мне очень приятно приветствовать вас обоих у себя.
Марта воспользовалась приглашением и села рядом с орнитологом. Видимо, была голодна, потому что молча взяла у него из рук нож, отхватила кусок хлеба и стала есть.
— Какие птицы интересуют вас? — Спросила с полным ртом.
— Все, — очертил он около себя рукой.
— Сегодня я видела серую цаплю.
— Очень красивая птица. Гнездится часто на так называемой Чаплинке, часто даже далеко от воды. Гнезда строит на деревьях как и большой баклан. Иногда на Чаплинке бывает до сотни гнезд.
— У моего дома живет зимородок, — сказала Марта. — Это странная птица. В теплые края не летает. И людей не боится. Когда я ловила рыбу на берегу вблизи нашего дома, он несколько раз садился мне на удилище. Как вы думаете, он вредитель или он питается рыбой?
— Нет. Он ловит рыбок не более семи сантиметров длиной и зря некоторые считают его «соперником» рыбака. А он всегда поглощен своей охотой, иногда садится даже на чье-то удилище. Живет он в норке в высоком берегу.
— Вы разбираетесь в птицах, — с завистью сказала Марта. — Я тоже люблю птиц и немного интересуюсь ими. Например, хотелось бы знать, что думают орнитологи о кивике. Правда, это очень таинственная птица?
Орнитолог на мгновение задумался.
— Если речь о кивике и его привычках, то среди орнитологов идет спор на эту тему. Одни утверждают, что он любит селиться над большими водоемами, другие видели его даже в лесной чаще далеко от воды. Гнезда строит в камышах, но и на старых дубах его видели. Характерный его полет и крик: «Киви- киви — киви». Летает он как ласточка, словно бы скользит, питается насекомыми. Но не брезгует и мелкой рыбешкой. Название происходит именно от его крика.
Марта вдруг вскочила.
— Боже мой, там осталась моя удочка и «Отче»! Пойдем, пожалуйста, — и девушка схватила меня за руку.
Я поклонился орнитологу.
— Извините за неожиданное вторжение. Нам уже надо идти. А в дальнейшем как у вас опять не будет хлеба, прошу ко мне.
Я еще раз поклонился ему, он тоже кивнул. Так вежливо попрощавшись, мы с Мартой отправились обратно через молодой лес.
— У меня камень спал с сердца, — сказал я девушке, когда мы были уже довольно далеко от орнитолога. — Поведение этого человека казалась мне странным и таинственным, я подозревал его черт знает в чем, а теперь мне все понятно. Он маскируется, чтобы украдкой наблюдать за птицами и фотографировать их. Избегает людей, потому что люди вспугивают птиц.
Марта разразилась громким смехом.
— Какой же вы смешной! И очень наивный. Этот мужчина не орнитолог. Он притворяется орнитологом.
— Что вы говорите? Он так хорошо говорил о серой цапле, о зимородке, ответил на ваш вопрос о кивике…
— Ба, — хихикнула она как маленький чертенок. — Кивик это действительно очень таинственная птица. Я сама его придумала.
— Кивик не существует?
— Конечно. Настоящий орнитолог посмеялся бы над моим вопросом. А этот немного начитался о птицах и говорит о них как из плохого учебника. Спросила о кивике и он сразу же выдал себя. Подумал: «А что, если этот Кивик существует, а я о нем не читал» И начал придумывать.
Я тяжело вздохнул.
— Получается, что этот человек сам хорошая птичка, черт побери, зачем он притворяется орнитологом? И чего ищет на Озерище?
— А вы? — Хитро спросила девушка.
Мы вышли на берег там, где Марта оставила свой «Отче». Я увидел, что Вацек Краватик ладится отплывать на яхте. С палубы он давал последние инструкции господину Анатолю, который рыбачил у тростника. Я вспомнил, что наступает время встречи Вацека Краватика с Черным Франеком.
— Ой беда, где моя удочка? — Вскрикнула Марта.
Действительно, удилища на берегу не было.
— Никто из вас не видел моей удочки? — Закричала Марта в сторону яхты.
— Наверное, ее схватил какой-нибудь кит и потащил по озеру! — Крикнул с яхты Бородач.
Послышался грохот мотора и белая яхта медленно, величественно выплыла на озеро.
Я подумал о встрече Черного Франека с Вацеком Краватиком и бородачом. Что скажет им Черный Франек? Может, сегодня утром нашел карту и теперь вручит ее Краватику? Эта карта меня очень интересовала. Пожалуй это смешно, но все, что происходило на Озерище, казалось мне подозрительным.
— Отправляемся скорее на Чаплинец, — сказал я Марте.
— Вот еще! — Возмутилась она. — А моя удочка? А мой замечательный «Отче»? Пусть пропадает?
— Вы знаете, куда поплыл Вацек Краватик? Он встретится с Черным Франеком и за большие деньги получит от него рыболовную карту, — раздражался я.
— Вы думаете, Черный Франек уже нашел ее?
— Это все равно, мне нужно услышать их разговор, — настаивал я, глядя на удаляющуюся яхту.
— Зачем вам карта? Я вас научу ловить рыбу и покажу такие места на озере, что вы скоро станете королем рыбаков. А теперь в лодку! Ведь это удилище не могло само исчезнуть.
Она вскочила в лодку, а я волей — неволей должен был сделать то же.
— Мне очень хочется посмотреть на эту карту, — повторял я. — Я должен посмотреть на эту карту, вы понимаете?
Но для Марты важнее были ее удилище и «Отче». Она включила мотор и отплыла от берега. Сначала сделала большой круг, ища удилища на озере, а потом поплыла ближе к камышу.
А я видел как белая яхта пришвартовалась на мели рядом с островом. Бородач и Вацек Краватик уже соскочили на мель и пошли на встречу с Черным Франеком…
Марта снова сделала круг на озере. Господин Анатоль махал ей кулаком и кричал:
— Вы своей моторкой распугали всю рыбу!
Девушка еще раз проплыла вдоль тростника.
— Есть! Есть! — Воскликнула она и аж подпрыгнула от радости. Выключила мотор и схватила весла.
Удочка плыла по воде. То удалялась от камыша, то приближалась к нему.
— Это большая рыба. Только бы не сорвалась, — жаловалась Марта.
Меня совершенно не волновала ее рыба. Я грустно смотрел на белую яхту у берегов Чаплинки…