втора является не юмор, а чувствительность - ни больше, ни меньше, несмотря на бесшабашное веселье и горлодерство, на песни Мики Фри, на кавалерийские атаки, драки и скачки по полям за лисицами - что основным свойством романов Лорреквера мне представляется душевная тонкость, мягкость и доброта. Его веселость - в большинстве случаев напускная, под ней скрывается печаль, что на мой взгляд характерно и для прочих ирландских писателей и вообще для всего ирландского народа.
Некоторые ирландские критики восстанут против этого парадоксального утверждения и самого существа данных заметок. Ибо если в Англии по адресу Лорреквера раздавались почти одни похвалы, у себя в стране он явился мишенью ожесточенных нападок; сам мистер О'Коннел возглавил поход против этого кроткого писателя, обрушив на него проклятия с кафедры Хлебной биржи. Весьма странная тема для выступления государственного деятеля! Это все равно как если бы сэр Роберт Пиль вдруг занялся в палате общин подробным разбором "Мартина Чэзлвита", или американский президент вздумал в тридцать четвертой колонке своей речи выразить неодобрение "Сэму Слику", или лорд Бруэм выступил с нападками на мистера Альберта Смита в Тайном совете!
Великий критик из Хребной биржи заявил, что Лорреквер представил в ложном свете ирландский национальный характер, который он (критик из Хлебной биржи) старается возвысить своими выступлениями и поступками. По этому сигналу либеральные ирландские журналы напали на бедного Гарри с остервенением, которое нам трудно представить, ибо у нас в стране мало кому приходится читать труды наших ирландских собратьев по перу. Прочитав филиппики "Нейгин", вы вообразили бы, что Лорреквер закоренелый предатель и враг, достойный петли и костра! О критик-патриот! Как он похож на Брута своей готовностью идти на жертвы! Как благородно-независимы его суждения! Как чужда ему зависть! Как радуется он успеху ближнего! И тем не менее как охотно он (заботясь о благе общества - исключительно лишь о благе общества) забрасывает грязью своего лучшего друга и приятеля! Хотя он знает, что успех одного писателя - это успех всей писательской касты, что, когда возвышается один, с ним вместе возвышаются десятки других, что сочинительство, до недавних пор не пользовавшееся уважением и не приносившее верного куска хлеба, может стать надежной и уважаемой профессией, только если кто-то из писателей добьется действительно крупного успеха, и что, следовательно, каждый, живущий своим пером, должен поддерживать усилия и радоваться успеху своего собрата, тем не менее профессиональные литераторы настолько тверды в республиканских убеждениях, что отказываются признавать чьи-либо заслуги, помогать друзьям и допускать, что кто-то более талантлив, чем остальные. И вот ирландская пресса сегодня травит представителя писательского звания, достигшего наибольшего успеха в своем деле. Когда вышли его книги, они всем понравились; и тори и либералы восхищались этим добросердечным писателем, который никого не задевал и всех забавлял. Но издатели продали двадцать тысяч экземпляров его книг! С этого момента он стал чудовищем; он был обречен; если бы человек мог умереть от брани в статьях, Гарри Лорреквер давно бы уже испустил дух.
Щепетильные соплеменники Лорреквера возмущаются обилием военных сцен в его романах. Я с готовностью признаюсь, что и на мой вкус у него слишком много баталий; меня тоже утомляет постоянный сабельный звон, боевые тревоги, выстрелы (как в пьесах старика Шекспира), нескончаемая смена знамен и полков, которая доводит мирного жителя до того, что у него начинает рябить в глазах и от запаха пороха разбаливается голова. Но разве Лорреквер единственный в Ирландии любитель военных спектаклей? С какой целью десять тысяч человек дважды в неделю собираются в Феникс-парке? Для кого "Нейшн" публикует возвышающие душу и проникнутые христианской кротостью военные песни? И кто без конца похваляется подвигами ирландцев при Ватерлоо, и при Фонтенуа, и при Серингапатаме, и в Тимбукту? Если мистер О'Коннел, человек, искушенный в риторике, считает нужным подогревать воинственный дух страны, почему Гарри Лоррекверу нельзя делать то же самое? Каждая строчка каждого опубликованного в "Нейшн" стихотворения дышит озлоблением, лютой, тупой, непростительной для христианина ненавистью, тогда как в безобидных военных зрелищах Гарри Лорреквера ее нет и в помине. Что же касается Ирландской бригады, то разве мистер О'Коннел не хвастался ею больше, чем какой бы то ни было литератор в Ирландии или за ее пределами?
Читатели, возражающие против многочисленных описаний охоты, возможно, в какой-то степени правы. Домоседам, которые никогда в жизни не прыгали через препятствие шире канавы вдоль Пэл-Мэл и которые осваивали благородное искусство верховной езды в школе мистера Фазарда, вряд ли будет очень интересно читать охотничьи эпизоды, и, возможно, что в ходе длительной погони за лисицей, занимающей не один десяток страниц убористого текста, они окажутся в переносном смысле выброшенными из седла. Но эти эпизоды не для них и написаны. Спросите какого-нибудь повесу студента, что он о них думает. Пообедайте в компании лорда Кардигана и осведомитесь у молодых корнетов и капитанов за стаканом грога, читали ли они последний выпуск "Тома Бэрка", вы увидите, каков будет ответ. Эти томики в розовой обложке можно обнаружить в каждом гарнизоне, в каждом городе и колонии, на каждом острове, перешейке или континенте, где развевается флаг ее величества; ими зачитываются все сельские жители, независимо от положения; это, разумеется, не научные трактаты, но никто их за таковые и не выдает! Возможно, их не окажется в домах священников-диссидентов и ученых теологов (хотя я собственными глазами видел в коридоре одного из дублинских колледжей, как десятка два лиц духовного звания в мантиях толпились вокруг Гарри Лорреквера и слушали его с разинутыми ртами), но ведь автор и не ставит себе целью просвещать их преподобия! Однако это излюбленный прием критиков - а именно, бранить книгу за то, что в ней чего-то нет, например: "Новый роман леди Смигсмаг читается с неослабевающим интересом, но, к сожалению, содержит недостаточно сведений по геологии", или "К вопросу о дигамме" доктора Порки - весьма серьезное научное сочинение, но страдает полным отсутствием юмора", и наконец: "Романы мистера Левера - низкопробная писанина, поскольку приводимые им факты не подкрепляются ссылкой на авторитеты и он ничего нам не сообщает о политическом положении в Ирландии. О, моя страна, мой любимый зеленый остров, мой прекрасный униженный остров! Пусть будет проклят язык, который в такое время осмелится говорить о чем-либо, кроме твоих страданий! Пусть отсохнет та бесчестная рука, которая посмеет касаться струн твоей обездоленной арфы!" и т. д. и т. п.
А теперь, выразив неодобрение вооруженным схваткам и погоням, которыми изобилуют романы Лорреквера (несколько месяцев тому назад "Тейтс мэгезин" поместил блестящую пародию, в которой обыгрывалась эта его слабость), я хотел бы отметить еще кое-какие особенности стиля Лорреквера. Его сюжет не отличается изысканностью построения: он вполне удовлетворяется доброй старой традицией, согласно которой добродетель торжествует в последней гл,аве, а порок терпит позорное поражение на несколько страниц раньше. Его герои сильно напоминают героев Скотта, только те - смелые, находчивые, предусмотрительные и скромные юные британцы, а эти - бравые юные ирландцы, может быть, немного более блестящие щеголи и кавалеры, чем у романистов, живущих по эту сторону пролива; все они удивительно похожи один на другого, все отличаются добротой, честностью и внешней привлекательностью, и притом на редкость скромны и чисты душой. Нет такого читателя, который не отметил бы поразительной, почти женской деликатности мистера Левера: проводя своих героев через разнообразные передряги, заставляя их участвовать в самых отчаянных проделках и развеселых пирушках, он ни одним словом не грешит против чистоты нравов. И это качество свойственно не ему одному: чистота мыслей и речи - чуть ли не национальное достоинство ирландцев, как признает всякий, кто жил в этой стране и среди этих людей.
Герой настоящего цикла романов Лорреквера похож на всех прочих выступающих в них молодых джентльменов восторженным отношением к военной карьере, которой он себя после нескольких приключений в гражданской жизни и посвящает. Барабаны, трубы, ружья, бомбарды наполняют страницы и украшают переплеты всех выпусков. Обложка последнего тома - кроваво-красного цвета и выглядит весьма воинственно и устрашающе. Иллюстрации знаменитого Физа вполне оправдывают славу этого блестящего рисовальщика. У него великолепно получаются лошади, он очень тонко рисует пейзажи и с необыкновенным изяществом изображает женские фигуры; но что касается юмора, то тут у него слабое место, даже хуже того! Лица комических персонажей просто скверные карикатуры и, на мой взгляд, не могут вызвать даже улыбки. Если бы эти чудовища выросли с двух дюймов до шести футов, они не смешили, а пугали бы людей своими жуткими гримасами и сатанинским безобразием. Кроме того, если бы иллюстратор потрудился ознакомиться с великолепными рисунками Раффе и Шарле, он смог бы более точно изобразить костюмы, которые носили во времена Консульства. Да и сам автор нередко ошибается в вопросах одежды, на что я мог бы сурово ему указать, если бы не руководствовался восхитительным чувством сердечной благожелательности.
Роман - "Наш Том Бэрк" {"Наше собрание". Ред. Чарльз Левер (Гарри Лорреквер). Т. II. "Наш Том Бэрк", т. 1. Дублин. Изд. "Карри и Кo". Лондон, изд-во Орра, Эдинбург. Изд. "Фрэзер и Кo", 1844.} - назван по имени героя, который в молодости поступает на службу во французскую армию; но самые первые его приключения относятся еще к последнему периоду восстания, до унии между Англией и Ирландией и образования наполеоновской империи. Первые главы - лучшие в книге, потому что они ближе всего к жизни. На ирландской почве автор чувствует себя увереннее, чем в лагере французской армии или в