СЛУШАТЕЛЬ: Ксения, добрый день, я также приветствую ваших уважаемых гостей, это люди довольно известные и уважаемые в нашей стране. Но, тем не менее, я слушал вашу дискуссию с самого начала, слушал позицию, озвученную Юрой Шевчуком. Мне все-таки гораздо ближе позиция этого барда, человека не от искусства, а человека действительно массового искусства. Ведь надо все-таки иметь определенное мужество, чтобы заявить на всю Россию свою гражданскую позицию. Да, у ваших гостей есть своя позиция, я согласен. Но все-таки мне несколько, Ксения, вас жаль. И знаете почему. Вам трудно достучаться до сердца, ума, чести из трех названных гостей.
К. ЛАРИНА: Ну, с переменным успехом, скажем так.
СЛУШАТЕЛЬ: Да.
К. ЛАРИНА: Давайте я сейчас вас все-таки остановлю. Спасибо большое, я бы еще хотела один звонок дать в эфир. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте. Я считаю, что люди искусства должны быть прежде всего, с народом, а вот сидит Ларина, и вербует их, чтобы они были с «Эхом»…
К. ЛАРИНА: Против народа.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Это просто неприлично.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Что, что? Ну, я поняла. Видите, и я получила приятное.
В. ХОТИНЕНКО: То есть вы нас перевербовываете.
К. ЛАРИНА: Я надеюсь, что нет. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, меня зовут Игорь, Москва. Мне кажется, что сама постановка все-таки несколько искусственная. Если брать обращение, в нем очень много правильного, и есть вещи, которые кажутся странными. Вопрос в том, вести себя порядочно или непорядочно, стоит перед каждым человеком, и каждый тут должен делать правильный выбор. А вопрос, сотрудничать с властью или не сотрудничать, неправильный, неправомерный. С хорошей властью сотрудничать. С плохой – нет. По-моему, ответ такой. Ведь если власть – это необходимая часть общественной жизни, вообще жизни, нельзя без власти, без власти хуже.
К. ЛАРИНА: Скажите, а как определить, хорошая она или плохая? Если я в сомнениях?
СЛУШАТЕЬ: У каждого человека есть своя линеечка. Каждый человек…
К. ЛАРИНА: Т. е. для кого-то она хорошая, для кого-то плохая.
СЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Не может быть одной точки зрения.
К. ЛАРИНА: То есть если, допустим, фашистский режим в Германии, который существовал какое-то время, для кого-то был хорош, для кого-то он плох?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, естественно, кто-то с ним сотрудничал.
К. ЛАРИНА: И тот и другой прав. И тот, кто работал на него, и тот, кто на него не работал.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, сказано же: не судите, не судимы будете.
К. ЛАРИНА: Ну, это товарищ дорогой, вообще не для меня. Эту тему я не хочу развивать… На этом мы заканчиваем передачу, всем спасибо.
2010 г.
Россия и Украина. Все очень тонко…
«Наверное, я наивен…». О присоединении Крыма и ситуации на юго-востоке Украины
(В.И. Хотиненко в телепередаче 1-го канала российского телевидения. Ведущий П. Толстой)
Петр Толстой: Добрый вечер! Сегодня вновь мы обсуждаем ситуацию на Украине и в России в связи с грядущим референдумом в Крыму. Жители Крыма должны будут ответить на очень простой вопрос, хотят ли они быть в составе России, или они хотят остаться автономией в составе Украины. И, собственно, от этого волеизъявления и будет зависеть развитие событий в мировой политике на ближайшие годы, наверное, скорее всего.
Ваш прогноз по поводу воскресного референдума, Сергей? Как Вы считаете?
Сергей Доренко: Я думаю, что все крымчане чувствуют какой-то канун большого исторического праздника. Не каждое столетие появляется такой шанс.
Толстой: То есть ваш прогноз, что проголосуют «за»?
Доренко: Я убежден в том, что крымчане все, которых я знаю, я не знаю ни одного, который проголосует против. Только с Россией, только с Россией.
Толстой: Вопрос к Михаилу Леонтьеву. Чем это обусловлено, такое единодушие, Михаил?
Леонтьев: Чем это может быть обусловлено? Вообще, самая неинтересная тема обсуждать перспективы референдума в Крыму. Что там обсуждать-то? Смешно.
Толстой: Вы считаете, что она абсолютно, так сказать, ясна? Давайте тогда поговорим о другом…
Леонтьев: Нет, ну есть проблема крымских татар, которая каким-то чудесным образом, значит, частично решается, что, кстати, является доказательством, что крымские татары были вынужденными сторонниками «незалежной» Украины. Больше там сторонников незалежной Украины, кроме татар, нет. Понятно, что там есть экстремистское меньшинство, наверное, с ним будут проблемы в будущем…
Толстой: Как отреагируют власти в Киеве на референдум?
Леонтьев: В Киеве не власть, в Киеве власть пока осуществляется через, так сказать, европейские и американские структуры. Собственно, кто устроил, тот и власть, да?
Толстой: И ваш прогноз, как отреагируют американцы?
Леонтьев: Истерично, но непродуктивно.
Толстой: Господин Дугин, у меня вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, вы чувствуете, что референдум в Крыму скажется и на России, и на ее политике, на смене курса?
Дугин: Безусловно… Мы будем жить в другой стране. Она будет территориально другой, она будет политически другой, она будет концептуально другой. Мы попрощались с закрытием Олимпийских и Параолимпийских игр с Америкой, мы больше не можем испытывать никаких иллюзий относительно того, кто друг и враг России в этом мире. Нам надо делать опору только на свои силы, на свою собственную страну.
Толстой: Она какая, эта новая эра?
Дугин: Эра? Я думаю это русское пробуждение. Когда люди назвали это «русской весной»…
Толстой: «Русская весна».
Дугин: «Русская весна» – это совершенно справедливо, это русское возрождение, это утверждение и возвращение нас в историю, возвращение как самостоятельного, суверенного, свободного субъекта, который может постоять за себя, который может сказать любому, кто покушается на нашу безопасность «досюда и дальше нет», может одернуть преступника, может отстоять свои собственные интересы и не спрашивает ни у кого на это санкции, идя на огромные риски. Это возрождение России!
Толстой: Давайте обсудим ситуацию на юго-востоке Украины, там масса столкновений. Вопрос к Михаилу Леонтьеву. Как вы считаете, какова природа вот этого противостояния на юго-востоке Украины?
Леонтьев: Природа простая, дело в том, что в процессе борьбы за власть, который был инициирован в данном случае напрямую Вашингтоном, они вывели на улицы нацистов. Нацист отличается от другого политика тем, что после того, как дана команда вперед, команду назад он не понимает. Они не могут уже эти процессом управлять.
Толстой: Сейчас вас обвинят в том, что вы наклеиваете ярлыки.
Леонтьев: Я не наклеиваю ярлыки, они сами себя идентифицируют как бандеровцы, нацисты и так далее. Они ходят в этой форме. Пограничные переходы и посты на Западной Украине стоят люди в форме УПА. В форме, вот в этих вот немецких кепочках. Они откуда-то их достали. Это реальность. Это надо понимать.
Это неприемлемо для юго-востока Украины. Неприемлемо! И нет никакого правового, юридического, физического, морального основания подчиняться этим людям, которым подчиняются яценюки, тимошенки, кличко, потому что они их боятся…
Толстой: У меня вопрос к господину Дугину. Скажите, а как вы считаете, каковы должны быть действия России по отношению к русским юго-востока Украины?
Дугин: Это принципиальный вопрос. В той ситуации, которая сложилась в Киеве, с этим неонацистским режимом, с хунтой, которая там утвердилась, абсолютно русофобской, – юго-восток в таком государстве существовать не может.
Толстой: Ну, а что делать?
Дугин: Будет отделяться. Проводить референдумы, готовиться к вооруженному сопротивлению против террора, который не исключено, что начнется вот-вот. Надо биться за свою свободу и независимость. А мы должны им помогать в этом.
Доренко: Ребята, я вам горькую вещь скажу. Мне позвонил приятель из Донецка и сказал: «Ребят, вот мы поднялись, мы на вас надеемся, ребят, а вы нас сдаете, во-первых, а во-вторых, вы нас держите под размен, ради своего Крыма. Вы нас размениваете, перед америкосами». Вот что сказал мне человек из Донецка. Это их ощущения. Они говорят: «Почему нам никто не помогает? Где чертовы «вежливые люди»?!»
Дугин: Подождите, мы не можем ввести войска без всяких оснований. Для этого должна быть соорганизация восточной и южной Украины. Мы не оккупанты и не агрессоры.
Сивков: Есть вариант, который я уже говорил неоднократно, – в рамках учений нужно было ввести войска и оккупировать, прошу прощения, занять весь юго-восток Украины и Крым. То есть решить эту задачу теми группировками, которые у нас там существуют, в рамках двух приграничных округов можно было в течение суток. В этих условиях, конечно, крику со стороны запада было бы не меньше, но задача была бы решена…
Костин: Президент России сказал, что если вдруг русскоязычному населению, русскому населению, будет что-то угрожать, если будет развернут террор в отношении гражданского населения, то наши вооруженные силы будут введены для того, чтобы навести порядок. И мне кажется, что на этом этапе – достаточно…
Доренко: Ждем Европу теперь…
Толстой: У меня вопрос к господину Хотиненко… Вчера появилось письмо поддержки от пятидесяти деятелей культуры, и вы – один из людей, которые его подписали. Почему вы это сделали? И какое ваше отношение к ситуации в Крыму и на юго-востоке Украины сейчас?
Хотиненко: Ну, у меня сегодня телефон разрывается. Меня уже все обзвонили – редакции, каналы, интернет-издания – спрашивают о том, почему я подписал это письмо. Причем, что меня смущает в этом, что в основном-то это… у нас такой анекдот был в советское время – «А где вы были в октябре 17-го года?» И практически уже в вопросе звучит некое осуждение, вот… Я сразу останавливаю и говорю: «Подождите, подождите, вы что хотите узнать?» Одним тем, что я подписал, я выразил свое мнение. Все. Это мое мнение, я имею на него право. Заблуждаюсь я, не заблуждаюсь… Это мое личное право. Мне комментировать нечего, причем убеждать меня в том, как я заинтересован в событиях… Я сам наполовину украинец, наполовину – условно русский, все у нас в этом смысле достаточно условно. И мне уже сны – неделю, как минимум – мне уже сны снятся про Украину! Это немножко сумасшедший дом…