Женщина вздохнула:
– И ты правда веришь, что в этот раз появится хоть что-то из легенд?
– А ты не веришь?
Ответа сразу не последовало. Было слышно, как она делает глоток чая.
– Если и проявится… пусть это будет тот самый… Котёл…
– Ах, Котёл Бессмертного… – Старик прошептал с легким трепетом в голосе. – Если слухи верны, то он может очищать и стабилизировать любую пилюлю, даже несовершенную. Один из тех артефактов, что даже сам по себе может довести ядро до высшего уровня.
– Хотя… Я бы всё-таки предпочла меч. – Голос женщины сделался чуть холоднее. – Тот самый. Говорят, он был выкован из метеоритного серебра, и что даже Боги отступали, если он рассекал воздух.
Старик чуть хмыкнул:
– Меч Святого, Котёл Бессмертного… кто знает, что ещё таит Круг Печатей. Некоторые уверены в том, что там есть даже кровь Святого, не высохшая за тысячелетия. Она может переписать тело разумного. А кто-то говорит, что там есть и запечатлённые души древних мастеров, которые ищут подходящего ученика.
Женщина резко поставила чашку:
– Значит, и за этим охотятся секты. И князья. И те, кто давно покинул учения, но не умерли вовсе…
– Именно. И потому состязание – лишь обложка. Настоящая борьба начнётся, когда Печати вновь вспыхнут.
После этих слов в комнате ненадолго повисла тишина. Потом женщина добавила:
– И ты думаешь, артефакт может выбрать простолюдина?
На этот вопрос Старик долго не отвечал. А когда всё же заговорил, то его голос стал тише:
– Сколько мы знаем историй, где возвышенные были отвергнуты, а “случайный” путник обретал силу, о которой даже не мечтал?
– Ты говоришь, словно знаешь кого-то…
– Нет. Но город знает. Он шепчет. И если уж я, древний пёс, слышу это, то заранее можно сказать, что какая-то Печать уже сделала свой выбор.
Услышав это, Андрей даже не пошевелился. Он знал, что они говорили не о нём. Но он уже был в этом круге. Так что сейчас его сердце билось глухо, и ровно. Но где-то внутри, там, где сливались техники, артефакт-кость и знание, доставшееся с болью в Лабиринте, что-то отзывалось. Глубокое. Старое. Призывное. Он всё ещё был “Анд Рей” – немой и незаметный. Но настоящая борьба за него только начиналась.
………..
Очередная ночь была тёплой и вязкой, будто пропитанной дымом благовоний, разлившихся над спящим городом. Андрей уже закончил все свои дела, и спал в маленькой комнате под крышей, на жёсткой подстилке, и под низким потолком, где балки казались живыми, словно изогнутые спины чьих-то рук. Всё началось с тишины. Глухой, и даже какой-то… Абсолютной. Даже не с тишины… А с полного отсутствия звука, будто в сон он нырнул не сквозь обычную дрёму, а через плотную завесу, за которой не было ничего, кроме призрачного эха памяти.
А потом – окружающее его пространство ожило. Он не стоял. Он висел в пустоте, а вокруг него плавали какие-то странные фрагменты. Обломки мечей… Кости… Огромные жемчужины… Вывернутые цветы… Пылающие нефритовые глаза… Расплавленные до жидкого состояния зеркала. При этом, всё было неподвижно. Но в каждом предмете было своё собственное сознание. И в их безмолвии – он чувствовал внимание. К нему. Нет. Не к нему. К тому, что было в его теле.
И тогда оно заговорило. Не словами. Оно зазвучало внутри. Та самая кость – артефакт, вплавившийся в его грудную кость, который он получил в Гробнице Падшего Бога. Она вспыхнула внутри, как раскалённое око, и в следующую секунду Андрей увидел её, но уже снаружи. Этот пульсирующий мощной энергией фрагмент, похожий на щит или обломок древнего ребра, покрытый магическими венами и древними иероглифами, что продолжали светиться живым светом.
“Ты думаешь, они чувствуют тебя? Нет. Они чувствуют меня. Они боятся моей природы… и мечтают её подчинить.”
И тут же самые разные образы хлынули в его сознание: Красивый, пылающий силой меч, что пел в пустоте, разрезая даже сны… Котёл, внутри которого бесконечно варилось нечто живое. Оно плакало, смеялось, и рождалось вновь… Глаз, что видел через тысячи лет, но был выколот своими же хозяевами… Камень, который был вратами. Или тем, кто прошёл через них…
Образов было много, и сейчас Андрей понял одно. Все эти артефакты были живыми. И каждый из них чувствовал кость внутри него. Она была ключом. Частицей иного. И вдруг, словно ответ на внутренний страх, сон начал дрожать. Артефакты в пространстве завращались. Кость вспыхнула ярче. И голос сказал:
“Ты уже не человек. Ты – носитель Искры Падшего. Они придут за тобой. Одни – забрать. Другие – уничтожить. Но Печати уже выбрали. Ты стал для них возможностью. Или угрозой.”
И в следующую секунду Андрей проснулся, буквально захлёбываясь в густой темноте. Его грудь горела. Не от боли. А от… Активации… Он рванул рубаху на груди, и под кожей, в центре груди, увидел едва светящийся узор, похожий на древнюю спираль с кругами, вписанными один в другой. Он не кричал. Не дрожал. Он знал, что теперь всё стало иначе. Всё, что он слышал до этого – о состязаниях, печатях, артефактах, древних мастерах – теперь было не просто интересом. Это была дорога. И он был её частью.
Потом Андрей долго сидел на циновке в своей тесной комнатке под крышей, не зажигая свечей, банально не имея возможности заснуть. За узким окном рвались сквозняки, где-то внизу во дворе хлопала забытая деревянная створка. Но его не волновал ни холод, ни ночной шум. Его волновала грудь, в которой мерцала метка – словно капля белого пламени, запечатанная под кожей, но всё равно выдающая себя.
Медленно покачав головой, он снова расстегнул рубаху. На коже был виден всё тот же узор. Спираль, внутри которой сходились кольца, будто сделанные из древних формул и символов, живущих своей жизнью. Эти знаки уже не светились ярко, но те, кто чувствителен к ауре, точно бы ощутили их пульсацию. Особенно – те, кто искал подобное.
Андрей медленно вдохнул. Он должен попробовать. Запечатать себя. Спрятать не только физически, но на уровне самого пространства. Он понимал, что это всё всего лишь может дать ему краткую передышку. Но сейчас каждый шаг имел значение.
Именно поэтому, немного обдумав ситуацию, он закрыл глаза. Сосредоточился. И тут же его собственное ядро отозвалось – словно безмолвный шар энергии, хранящий силу Пустоты. Но было и другое ядро – глубже, первобытнее. То, что появилось после того, как кость вошла в его тело. И сейчас им предстояло слияние. Для этого он активировал технику. Пальцы медленно прочертили в воздухе пространственные печати, от которых исходила дрожь. Они не просто искривляли реальность. Они создавали карман. Зону искажения, замыкающую ауру в узле, который как бы выскальзывал из мира вокруг. И вначале – всё шло гладко. Но в момент, когда он попытался “сжать” собственную ауру и утопить её в пустоте, кость снова отреагировала. Грудь вспыхнула болью. Символы ожили, и начали расплетаться, пытаясь вырваться наружу, словно не желая быть запечатанными.
Боль была настолько сильной, что Андрей аж до хруста сжал зубы. Вся его концентрация сейчас шла именно на удержание и перенаправление. Он изменил такт плетения. Так как на данный момент ему было нужно не подавление, а именно переплетение. Не изоляция, а перемещение. Для этого он выстроил вокруг своей груди четыре кольца искажения, одно в другом, создав завесу из зеркал пространства, в которой его метка исчезала с магического восприятия, отскакивая от тонкой реальности, как капля масла от воды.
Снаружи никто ничего бы не заметил. Но внутри… Внутри себя он чувствовал, как кость продолжала сопротивляться. Не злобно. Не враждебно. Но как нечто живое, что отказывалось быть полностью спрятанным. Именно поэтому, уже на уровне инстинкта, парень мысленно прошептал, обращаясь к этому артефакту:
“Прошу… мне нужно время…”
И, словно в ответ на его просьбу, внутренняя дрожь постепенно утихла. Словно артефакт его понял. Или… Принял условия. Печать на груди парня затихла, а её свечение также исчезло. Но Андрей знал – это временная маска. Артефакты, что должны были скоро проявиться под этим небом, точно почуют его суть. Потому что не он их ищет. А они сами ищут его.
На рассвете он, всё ещё изображая немого, как обычно вышел подмести улицу у лавки. Он выглядел так же – уставший, чуть согбенный, в простой одежде и с натёртыми до мозолей руками. Но внутри него, под замкнутым щитом из пространства, пульсировала сила, что когда-то, в далёком прошлом, знала Древних Богов. И этот город пока что даже не догадывался о том, что один из “избранных” уже жил прямо в его сердце.
……….
Весь последний месяц город жил, буквально замирая в предчувствии. Обычные улочки, где ещё недавно шныряли торговцы, теперь заполнялись странниками – одетыми в простые, но тщательно выглаженные одежды… Воинами, у которых в движениях чувствовалась выучка… Юными одарёнными, у которых ядро силы только начинало пробуждаться. И, конечно же, теми, кто вообще не должен был бы здесь быть – безродными, отверженными, бродягами… Или слишком молчаливыми, но явно ко всему готовыми представителями сект и магических школ.
Центральная площадь, где должен был начаться ритуал Выбора, уже заранее была окружена барьерами. Там, на самом её центре, уже стоял, поднятый из-под земли неведомыми силами древний алтарь, окружённый восьмью древними обелисками, покрытыми проржавевшими цепями. Каждый из них хранил в себе печать, и каждый был связан с одним из древних артефактов. Они не просто лежали внутри – они были частью самой структуры площади. Но всё это происходило – постепенно. Каждый день – один этап. Один шанс. Один вызов. И каждый из этих дней привлекал всё больше тех, кто мечтал о силе, власти и покровительстве тех, кто владеет в этом мире тем, чего у других может и не быть.
В это самое утро, когда Андрей снова вышел из переулка, изображая молчаливого нищего, к воротам города въехал кортеж. Городская стража вежливо сразу же расступилась, даже не удосужившись спросить цели приезда. Да это было и наивно делать с их стороны. Так как первой ехала Соль Хва. Её лицо всё также закрывала тонкая искусно вышитая вуаль, тонкие пальцы спокойно лежали на чёрной уздечке лошади. Спина прямая. Взгляд холоден, как хрусталь, даже из-под этого своеобразного покрова. Позади неё верными тенями