Соль Хва, как раз-таки, и была такой… Чувствительной. И он это знал. Она почувствовала его даже тогда, когда он уже покидал Нижний мир.
“Я не могу спрятаться рядом с ней, если не научусь гасить след. И не только на теле – но и в своём присутствии.”
Андрей в ту же ночь проверил хранилище. Он не открывал его полностью. Так как это было слишком рискованно. Но даже касание к внутренней оболочке вызывало едва уловимое давление. Оно было как тонкий звон в костях. Даже без слов. Без звуков. Эта кость… Она словно жила. Он медленно сжал пальцы, спрятав дрожь. Нужно было что-то придумать. И быстро. Прежде чем они уедут. Прежде чем он окажется в школе, где десятки таких как Соль Хва, и ещё хуже – старшие, хранители школ, могут почувствовать его сразу.
Пока же в доме готовились к отправке. Наследнику сшили новую одежду, с вышитыми по подолу рунами, символизирующими принадлежность к роду Хваджон и стремление к Дао. Слуги чистили повозку, которую укрепляли редкими породами дерева, пропитанными защитными чарами. Воспитатель составлял список обязательных подношений, без которых не принято входить в ворота такой школы. А глава семьи собрал в малой зале весь старший состав клана.
– Нашему роду дана возможность. Мунджэ пойдёт учиться… – Сказал он негромко, но его голос пробежал по колоннам, как раскат. – И кто бы ни сопровождал его, должен быть не просто телом рядом. Он должен быть тенью. Немой. Безъязыкий. Верный. Только такой слуга не раскроет лишнего. Только такой – не предаст.
Он бросил взгляд в сторону:
– Как тот, что лежал раненым и не отступил ни в бою, ни после. Он поедет с ним.
И все кивнули. Никто не возразил. Андрей всё слышал. Теперь он знал. У него почти не осталось времени. Если он не найдёт способ скрыть свою связь с Гробницей – поездка в эту школу может стать его концом.
Немного погодя он снова сидел на жёсткой циновке, поджав ноги, в полумраке своей временной комнаты. За окном гудел город – ночной, обеспокоенный, но уставший от шума. Внутри особняка царила относительная тишина. Начавшаяся подготовка к отправке в магическую школу наследника отняла у всех силы. Слуги спали. Даже старый воспитатель наследника ушёл отдыхать.
А Андрей… Он всё также слушал. Точнее, прислушивался. Не к улицам. Не к шорохам и звукам – а к самому себе. В глубине его тела, где находилось ядро, изменённое, странное, чуть “раздутое” после долгого пребывания в Нижнем мире, теперь пульсировала и кость Павшего Бога. Не физически. Пока что она была запечатана в естестве, закрыта на несколько уровней духовных печатей. Но само её присутствие… Оно всё равно чувствовалось.
Порой – ночью, когда защита сознания слабеет – она всплывала в снах. Порой – в дыхании, которое шло чуть глубже обычного, или наоборот, замирало на вдохе, как будто тело начинало синхронизироваться с чем-то чужим. И последнее время, особенно после ночи на площади, он чувствовал, как его аура… Меняется. Медленно. Почти незаметно. Но необратимо.
“Если я не остановлю это, то через пару месяцев любой опытный наставник почувствует во мне “прикосновение бездны”. А в обители секты таких могут быть десятки. Может быть, даже сотни.”
Он потянулся к груде свитков, что заблаговременно собрал. Часть он получил в наследство от того самого псевдо-наставника, часть – в том самом потайном помещении лабиринта в гробнице Падшего Бога. Многое было на устаревших диалектах, многое – вовсе выцвело до степени полулегенд. Но кое-что могло ему помочь… Именно там он и нашёл ритуалы сокрытия следа духа, применяемые беглыми культиваторами времён Великого Раскола. И техники искажения ауры, позволяющие имитировать “травмированное ядро”. То самое состояние, при котором никто не станет вглядываться в твою суть глубоко, дабы не навлечь проклятие. А ещё – временные печати запирания крови, предназначенные для того, чтобы скрывать от демонов присутствие людей с сильным духовным резонансом.
Но все они были временными. И у всех была одна слабость – кости они не скрывали. Все эти техники и ритуалы писались людьми, не знавшими, что такое фрагмент существа, упавшего за грань Дао.
“Мне нужно сделать иначе.” – Думал он, всё больше погружаясь в поиск. Он стал комбинировать. Брать внешние глифы из одной техники и вставлять их в духовную матрицу другой. Он создавал ложную ауру, поверх своей собственной. Делал, как уличные фокусники – накрывал настоящее искусным плащом иллюзии. Пусть в ней были ошибки. Пусть её можно было сорвать – но не за одну проверку. А этого было достаточно.
Затем он начал ритуал замораживания духа, в котором по легенде отступники древности скрывали свою суть от Хранителей этого мира, которых некоторые разумные называли Бессмертными. Он создал внутреннее “эхо” травмы, как будто когда-то в прошлом его ядро пострадало при ритуале слияния с неудачным артефактом. Такую ауру никто не станет сканировать в деталях. Так как это было бы опасно даже для опытных культиваторов Дао Цзы.
А чтобы замести следы следа кости, он придумал один трюк. Он вложил слабую проекцию собственного сознания в браслет-хранилище и дал ей команду. При активации духовного зонда она должна будет отреагировать как дух чужого печатного артефакта. Простого. Не древнего. Не сильного. Просто “остаточный след”. С тем же настроем, с которым школьники возят с собой личные мечи и письмена, впитавшие их Ци. Лучше, чтобы о нём подумали “слабый” и “недостойный”, чем начали вглядываться вглубь. Прошла вся ночь.
Он рисовал печати на имевшейся в его запасах кожи. Делал дыхательные практики. Менял структуру дыхания ядра. Раз за разом. И даже пару раз, едва не потеряв контроль, чувствовал, как кость в хранилище откликается на попытки изоляции. Он ощущал с её стороны своеобразное “раздражение”. Как будто древний дух внутри неё не желал быть спрятанным. Но сейчас Андрей не обращал на это всё внимания.
“Ты не командуешь мной. Пока ты даёшь мне силу – ты подчиняешься мне. Не наоборот.”
Когда утро снова забрезжило над крышами, и в особняке снова начались сборы и голоса, он опустился на спину на тонкий матрас и прикрыл глаза. Его аура дышала – спокойно. Без волн. Без вибраций. Без резонанса. Он был ничем. Он был пустым. Немым. Незаметным. И пусть так и будет – пока я сам не решу иначе.
Сидя в своей комнате, ещё слегка прихрамывая и прикрываясь бинтами, Андрей тщательно перебирал один из старых мешочков, где хранил всё, что “может пригодиться”. Там, под слоем застарелых кусочков бумаги, был тонкий металлический амулет, похожий на кусочек древнего замка – ключ-щепка, врезанный в сложную деревянную основу. Он был обожжён на краях, будто бы пережил десяток магических очищений. Но в глубине плетения он всё ещё откликался, едва ощутимо пульсируя остаточной привязкой.
Это был ключ от бокового входа в лавку Чхве Тансу. Именно через него старик получал редкие ингредиенты и контрабанду, избегая главного фасада, где слишком часто крутились клиенты, сборщики налогов или дозорные из городской стражи.
Сейчас же Андрей держал амулет в пальцах, размышляя. Он не чувствовал ненависти. Не испытывал ярости. Лишь холодное, точное понимание. Старик Тансу не забыл бы подобного. И не простил бы никогда того, что кто-то его так старательно обошёл. Он получил за голову Андрея деньги. А значит, его честь опозорена. Он не успокоится. И если я появлюсь в школе, в стенах которой у него точно есть связи… Он меня найдёт. Даже если не узнает лицо, то может узнать ауру. Повадки. Манеру двигаться.
Нельзя было оставить этот узел неразвязанным. И к тому же… Этот старик всё ещё хранил кладовые, до отказа забитые зельями, порошками, редкими ингредиентами и, возможно, редкими материалами, что могли пригодиться для работы с древней костью. Андрей вспомнил маленький запечатанный шкаф в глубине второй комнаты старика. Тот самый, что старик всегда держал запертым. Не для покупателей, а для "особых заказов". Он ни разу не открывался при нём, но на дверце была печать с символами той самой секты Нефритовой Луны, которую часто обвиняли в алхимии на людских костях и органах. Значит, ему точно стоило бы заглянуть туда. Последний раз.
Выбранная им для этого дела ночь выдалась тихой. Город всё ещё бурлил тревогами, но внимание стражи было сосредоточено на городских воротах и магических школах. До отправки в учебные павильоны оставалось всего несколько дней, и Андрей понимал, что это его последний шанс. Он надел простую серую одежду, взял заранее подготовленные амулеты рассеивания следа, надел чёрную тканевую маску и вышел через заднюю кухонную дверь особняка. Через несколько минут он уже скользил по узким переулкам, пользуясь старой привычкой не идти по прямой. Трижды менял маршрут, один раз даже перелез через внутренний дворик пустующего чайного дома, пока не оказался у той самой – почти незаметной двери между двух лавок, ведущей в заднюю кладовую Тансу.
Амулет запульсировал в его ладони – и магический замок, завязанный на его структуру, беззвучно разъехался, открывая путь. Но он не спешил идти сразу в нужное место. Проверял каждую комнату, не оставлял аурного следа. Защита в этом месте точно была. Но достаточно простая. Вся завязана на узнавание “своего”, и Андрей уже прекрасно знал, как можно обойти каждую из них. В одном месте он обошёл руну на полу, в другом – выждал десять ударов сердца, пока по периметру проходила “невидимая стража”. Внутри лавки царила тишина. Но она была иной. Густой. Подозрительной.
Сначала он спустился вниз, в ту самую тайную кладовую. Запах здесь был густой, как в алхимических лабораториях, но в нём угадывались ноты крови, гнили, стабилизирующих масел. Андрей знал этот аромат – алхимия “живых” тел.
Он не стал разбираться в том, какие именно ингредиенты что означают. Просто забрал всё, что мог унести. Эликсиры, пилюли, жёлтые свитки, ряды порошков в керамике. Два пузырька с вытяжкой ядра змея-хранителя. Пять упаковок с застывшей эссенцией серебряного лотоса. Пластины с духовным клеем. И, наконец – ключ от того самого шкафа, что он нашёл в углу, запечатанный тремя слоями охранной магии.