Осколок зеркала прошлого, редчайший артефакт, позволяющий один раз заглянуть в собственное духовное прошлое…
Секта Лунного Лотоса вместо коробок прислали живого духа-проводника, созданного из ветровой сущности. Он передал устное послание, и:
Обещание принять мальчика в ряды “Наследников Туманных Троп”, если тот пожелает…
Амулет защиты, способный отразить одно смертельное заклинание…
Даже монахи Южного Пика, редко вмешивающиеся в мирское, отправили свиток с благословением, написанный от руки одним из их старейших монахов, а также очищенные капли Пустого Лотоса – редчайшее зелье, очищающее от всех магических шлаков в теле.
Глава семьи Хваджон, человек сдержанный, строгий, и крайне осторожный, принимал всех, но почти никому не давал прямого ответа. Он сидел в большом зале с каменными львами по углам, в окружении советников, слушая предложения.
– Знаю я, что вы хотите не просто взять под своё крыло моего сына… – Тихо, но тяжело говорил он. – Вы хотите получить влияние на мой род… И, быть может, через него, и на другие дома.
Многие секты сулили не только обучение, но и политическую защиту, участие в торгах, доступ к тайным рынкам редких ингредиентов, и даже совместные браки в будущем. Но старик лишь чуть щурился, слушая, как красиво преподносятся завуалированные угрозы и обещания.
Сам же мальчишка-наследник был сильно взволнован происходящим. Он бегал от окна к окну, собирал кусочки упаковок от пилюль, нюхал благовония и пытался сбежать в сад, чтобы попробовать устроить магический поединок с собственным слугой – Андом Реем, который, как всегда, притворялся немым, но тихо и настойчиво не позволял тому шалить.
Сам же Андрей всё это время внимательно наблюдал, записывая в памяти имена, символы, поведение посланцев. Особенно он опасался, что кто-то из них узнает его, или – что хуже – почует от него отклик печати артефакта Гробницы Падшего Бога, ведь у него всё ещё был тот древний артефакт… и ту самую кость.
Пока залы особняка наполнялись ароматом редчайших пилюль, шелестом свитков и вкрадчивыми голосами эмиссаров, Андрей, скрывающий своё истинное имя и суть за образом немого, потрёпанного слуги, не терял ни секунды. Его лицо оставалось спокойным, взгляд – отсутствующим и чуть рассеянным, как и подобает простаку, неожиданно попавшему под крышу одной из самых влиятельных семей страны. Но под этой маской шёл постоянный, беззвучный расчёт.
И первым в этом списке было именно укрепление духовной маскировки. Он уже знал о том, что кость Падшего Бога всё сильнее врастала в его суть. Даже при глубокой медитации он ощущал, как внутреннее ядро словно меняло плотность, становилось более древним, будто оно впитывало следы иного Времени. А это значило, что даже слепой монах с острым духовным чутьём мог однажды обернуться в его сторону – и понять, что перед ним не тот, кем кажется. В своей комнате, где по-прежнему царила аскетичная простота, Андрей начал работу.
Он достал несколько редких пепельных трав, купленных на уличном рынке под видом травяного оберега. Высушенные листья он перемолол, добавив немного порошка из одного из флаконов, захваченных им ранее из лавки Тансу. Это был усилитель связей между пространственными отпечатками – редкий компонент, который в сочетании с его техникой мог “поглотить” духовные колебания и исказить их отражение в ауре.
Потом он начертил простую, но глубоко вложенную по смыслу печать сокрытия, схему которой сам доработал. Она искажала отпечатки ауры, скрадывала признаки сопричастности к древнему, и оставляла вместо них остаточные колебания пустого, истощённого канала, как у тех, кто родился одарённым, но слишком рано лишился надежды.
Саму печать он наложил внутрь тела, вдоль линии сердца и солнечного сплетения, используя живую духовную энергию, переработанную через ту самую кость. Это было опасно. Ведь кость не всегда вела себя предсказуемо. Но эффект оказался сильнее ожидаемого. Его аура теперь словно рассыпалась в воздухе, становясь тусклой и мутной, как у человека, когда-то бывшего одарённым, но ныне сломленного и бесполезного.
Второе по очереди у него было изменение повадок. И для начала – маска личности. Андрей специально стал ещё более медленным, стал делать вид, будто не сразу понимает жесты и указания. Он начал хромать – чуть-чуть, едва заметно, будто старая травма вдруг начала беспокоить. Иногда скашивал глаза в сторону, будто был неуверен в себе. Он заметил, как старшие слуги начали открыто его презирать. И это значило, что он достиг нужного уровня незаметности. Даже охрана, что раньше бросала на него настороженные взгляды, теперь смотрела сквозь него. Что было идеально в его ситуации.
Третьим пунктом в его списке было духовное “заземление”. Он наложил на свою комнату двойной слой пространственной паутины, запитанной слабой тенью от Гробничного плетения, которую он адаптировал под себя. Благодаря этой технике, его духовное ядро на короткое время в день становилось практически незаметным для всех, кто не использует прямой духовный контакт. Она жгла его кожу изнутри, требовала концентрации, но работала.
Ещё, на всякий случай, он тайно создал талисман-отвод, прицепив его к своему заплечному мешку, старому и потрёпанному. Тот теперь вёл ложный след ауры, в случае если кто-то начнёт выслеживать его по отпечатку силы.
Пока под стенами особняка стояли носильщики с дарами, пока маги пели хвалы юному наследнику, Андрей сидел в тени, обмотав ладони бинтами, и вытачивал из старого дерева небольшой амулет, в который вложил остатки своей прежней, ещё человеческой, ауры. Он не знал, пригодится ли эта подмена – но понимал, что в академии каждый взгляд будет проверкой, каждый день – игрой со смертью.
“Никто не должен видеть. Никто не должен понять. Пока я не буду готов.”
Его глаза оставались спокойны, но внутри горело древнее холодное пламя решимости…
………….
Они сидели в одном из внешних павильонов особняка, где прохладный ветер колыхал лёгкие занавеси, а небо начинало наливаться огненным отблеском закатного света. Атмосфера казалась почти расслабленной – как раз после того, как один из эмиссаров особенно щедро одарил дом Хваджон. Не только золотом и пилюлями, но и древними свитками, на которых, по его словам, были записаны “тайные техники начальной закалки ядра”. Слуги разносили чай. Мальчишка-наследник, в роскошном, но не вычурном одеянии, сидел на скамеечке и гордо рассматривал маленькую чёрную пилюлю, инкрустированную мелкими рунными трещинами – следами обработки.
– Это пилюля из набора “Шаг Дао” – я слышал, такие пилюли выдаются только тем, кто избран. Хм, а меня вот уже выбирают… – С весёлым вызовом в голосе хвастался он, и оглянулся на отца, как бы ожидая одобрения. Глава семьи, стоящий чуть в стороне и ведущий в это время тихий разговор с эмиссаром, скользнул взглядом по пилюле и кивнул:
– Не глотай, пока лекарь не подтвердит, что всё в порядке. Даже самые изысканные подарки нужно проверять.
Андрей же, стоявший чуть позади, выполняющий роль безмолвного, преданного слуги, казалось, был просто фоном, как и прочие слуги. Но внутри у него что-то болезненно кольнуло, едва он почувствовал резкий, чуждый отклик от пилюли, которую так радостно держал наследник. Это не был запах, не энергия в чистом виде. Это было неуловимое послевкусие духовной грязи, которое Андрей чувствовал всем телом, как отголосок Нижнего Мира, в котором он когда-то был, и достаточно долго, и откуда вынес кость Падшего Бога.
Он не знал точного состава, не видел того, кто именно её делал – но в этой пилюле явно была остаточная демоническая энергия. Такая, которую можно было запечатать так, что заметить её мог только тот, кто уже сталкивался с проклятым культивированием и теми, кто создаёт “пилюли через жертвы”.
Он не мог говорить. Иначе бы выдал себя. Но он сделал шаг вперёд. Вежливо поклонился. Указал пальцем на пилюлю. Потом – на землю, провёл по воздуху рукой, как будто вычерчивая знак. После – сжал горсть воздуха в кулак и дернулся, как будто в спазме боли. Его жест был тонким, но выразительным.
Мальчишка тут же растерянно прищурился:
– Что с тобой, немой? Ты… хочешь сказать, что она… Плохая? Пилюля?
Один из охранников хмыкнул:
– Может быть, он просто завидует, что вы, молодой господин, получили подарок. Он-то – обычный слуга, и немой к тому же.
Но взгляд главы семьи задержался на лице Андрея. И тот, кто возглавлял одно из могущественнейших семейств столицы, был не глуп.
– Позовите лекаря. Пусть тщательно всё проверит. Эту пилюлю – особо.
Пожилой лекарь, человек с седыми бровями и тонким голосом, аккуратно опустил пилюлю в воду, начертил пару рун на бумаге, опалил её, поднёс дым к воде – и застыл от того, что увидел.
– Здесь явно… что-то не так. В оболочку пилюли вплетён резонанс с чуждой магией. Она могла… не убить, но повредить ядро. И действовала бы она постоянно. Медленно. Почти незаметно. Особенно если человек слаб духом.
После его слов в комнате повисла тишина.
– Это ловушка? – Чуть не взвизгнул старый воспитатель наследника.
Охрана тут же взялась за оружие. Хотя эмиссар, подаривший эту самую пилюлю, уже отбыл из резиденции семьи. Но теперь подарки начали перепроверять один за другим. Уже в третьем наборе пилюль нашли след отравляющей смеси, которая подавляла духовный рост, как минимум, на несколько месяцев.
Уже позже, в более тесном кругу, глава семьи сказал своим людям:
– Этот немой слуга… Он не так прост. Он не маг, но… Чувствует… Это – редкость. Очень большая редкость. Его нужно держать под наблюдением, но и… Под защитой. Такие не могут быть просто слугами. Это – глаза, которые не могут врать. Пусть будет рядом с моим сыном.
Андрей, конечно, всё слышал. Он знал, что теперь привлёк больше внимания, чем хотел. Но также – заработал определённое доверие. А в этом городе – доверие главы семьи Хваджон значило больше, чем десяток слуг или сотня золотых монет.
………..
Эта ночь в особняке была тихой и тягучей, словно сама тьма не спешила отступать. Слуги давно разошлись, погасли фонари во внутренних дворах, и только редкие шаги патрулей стражи нарушали покой. Но даже они – те, кто обычно ходили с выправкой и ритуальной строгостью, этой ночью словно расслабились, не ожидая ничего особенно тревожного. Кто бы посмел проникнуть в дом одного из богатейших кланов столицы? А вот тень, скользнувшая через задний угол ограды, как раз на это и рассчитывала.