– Отныне каждый, кто тронет этого слугу без разрешения, будет наказан лично мною. Хотите рисковать – рискуйте. Но если хоть один старейшина узнает о том, что вы уничтожили доверие, которое мне поручено оберегать – я не смогу защитить вас. Даже если захочу.
Парни бросились прочь, при этом поспешно кланяясь молодой женщине-мастеру. А Соль Хва задумчиво посмотрела на Андрея.
– Ты умеешь чувствовать больше, чем кажется. И умеешь держать рот на замке. Это редкий дар. – С этими словами она ушла, оставив Андрея в коридоре. А ему оставалось только думать о том, что вообще тут произошло.
В ту же ночь он нашёл способ проникнуть в старую библиотеку, примыкавшую к задним садам. Это место действительно почти никем не использовалось. Энергия там была нестабильна, и мало кто задерживался надолго. Но Андрей – умел работать с такими энергетическими потоками. Он заранее разместил пространственные якоря, скрытые под камнями. Поставил пару старых амулетов – для отвода взгляда и подавления энергии, и нашёл себе угол, где мог открывать свитки, пробовать артефакты и даже медитировать, не вызывая подозрений. Теперь у него было место. Фактически его собственная тень внутри секты, где он мог тренироваться. И Соль Хва… Похоже, пока была на его стороне.
Андрей не торопился. Даже имея в своем распоряжении уединённый угол, как оказалось, древнего архива библиотеки секты, он не спешил раскрывать свои карты. Парень уже слишком хорошо понимал цену каждой ошибки. Особенно – в Обители, где каждый неверный взгляд или внезапное колебание ауры могло обернуться бедой. Здесь не прощали лишнего любопытства. Не прощали самоуверенности.
Всё остальное время он продолжал держаться в тени, как и положено немому слуге. Работал на кухне, мыл полы, помогал в садах, носил воду, таскал свитки. И всё это он делал безукоризненно, молча, с тем самым видом покорной сдержанности, какой и ждут от “немого сироты, которому дали шанс”. Но несмотря на скромность и покорность, внимание к нему росло. Особенно после инцидента на дороге и последующего прибытия в Обитель, Соль Хва начала всё чаще задерживать на нём взгляд. Она, как всегда, была сдержанной, скрывая лицо под тонкой вуалью, но её глаза – серо-синие, холодные и глубокие, словно горные озёра на рассвете – выдавали напряжённую мысль. Она пыталась его разгадать.
Она словно чувствовала, что в этом юноше, попавшемся ей на пути в очередной раз с кувшином воды, молча исполняющим свою работу, что-то не так. Не было в нём страха, неуверенности, не было суеты – которая свойственна слугам из простого народа. Напротив – спокойствие. Наблюдательность. Тишина, в которой могла скрываться острота. И Соль Хва, обладая мощным ядром и недюжинной интуицией, просто не могла не замечать. Он, возможно, не нем. Или не прост. Или не из тех, за кого себя выдаёт.
Но Андрей никак не реагировал. Он продолжал молча и с достоинством выполнять свои обязанности. Не отворачивался, но и не искал взгляда. Не льстил, не кланялся слишком низко, не стремился подойти ближе. И это, парадоксальным образом, раздражало. Всех.
Сначала это были просто взгляды. Некоторые послушники, стоящие выше по рангу, в том числе те, кто давно пытался заслужить хотя бы слово похвалы от Хва-сэнбэ, как уважительно между собой называли Соль Хва, начали поглядывать на немого с раздражением. Кто-то насмешливо, кто-то с напряжённой улыбкой. Потом начались разговоры. Слухи. Шепотки в тренировочных залах, у келий, на вечерней медитации:
– Он – кто вообще такой?
– Немой, но в глазах не пустота.
– Думаешь, он нарочно играет молчаливого?
– А ты видел, как старшая сестра смотрит на него?
И наконец, появилась ревность. Для многих учеников, особенно тех, кто провёл здесь годы, тренируясь в пыли, ссадинах и потом, Соль Хва была недостижимым идеалом. Красота, сила, талант, гордость, статус – всё при ней. И хотя никто из них не имел шанса, один факт был очевиден. Её уважение и внимание значили многое. А теперь оно вдруг, внезапно, приковано к немому слуге… Это нельзя было простить. Не потому, что он сделал что-то не так. А именно потому, что он ничего не делал. И это, само по себе, казалось невероятной дерзостью.
Андрей всё это прекрасно понимал. Он не просто чувствовал взгляды в спину. Он чётко знал о том, кто и где на него смотрит. И знал, что стоит ему показать хоть крупицу силы, хоть отблеск реального уровня – и за ним начнётся настоящая охота. Соль Хва могла бы защитить… Но кому он верит?
Поэтому он не пытался пока что проверять свой артефакты. Ни древний меч, ни котёл, ни даже “простые” пилюли. Всё, что он сделал за это время – это временная стабилизация древней кости и браслета-хранилища. Ему нужно было скрыть его пульсацию. Он заложил три рунические печати подавления, каждая из которых сжирала остатки духовной энергии. Он избегал даже медитации на ядро, опасаясь, что резкий скачок ауры может выдать интеграцию кости. Он оставался в тени.
И потому, когда в один из дней один из старших учеников – завистливый, ядовитый, но улыбчивый – остановил его у лестницы и с притворной вежливостью предложил помочь донести кувшин, Андрей лишь покорно склонился… И аккуратно передал кувшин на полступеньки выше, чуть-чуть сдвинув центр тяжести, как бы случайно. Ученик споткнулся. Неловко, не фатально – но достаточно, чтобы потерять лицо перед всеми. И в этот момент Андрей быстро опустил взгляд. Покорный. Немой. Но всё больше становилось ясно. Он не так прост. Не так уж беззащитен. И не так уж и нем.
………….
Очередная ночь медленно опустилась на горы, в которые была врезана обитель секты. Тонкие туманные вуали стелились по каменным дорожкам, между кронами сосен, и скользили по ступеням древних зданий, украшенных магическими узорами. Луна отражалась в зеркале священного пруда, а внизу, у хозяйственного корпуса, где располагались комнаты прислуги, один из учеников старшего ранга – по имени Мо Гён – стоял в тени, сжав кулаки.
Он наблюдал за скромным силуэтом, который привычно метался у кухни, унося корзины и ящики, монотонно выполняя работу. Немой. Бесправный. Слуга. А Соль Хва, Мастер Хва, к которой даже приближаться некоторым ученикам было бы страшно, глядела на него с теплом. Пусть это был лишь интерес… Но Мо Гён не мог этого стерпеть. Особенно после того, как она при всех остановила его. Резким тоном. И даже велела извиниться перед этим… Этим! Естественно, что теперь он жаждал восстановить свою честь.
В тот же вечер он подговорил двух учеников младшего ранга помочь ему. Один был сыном влиятельного торговца, второй – просто старался услужить сильному. Они выманили этого проклятого Анда Рея в хозяйственный дворик под предлогом того, что одно из животных-хранителей прорвало ограду. Якобы, им потребовалась именно его помощь. И когда немой парень, склонив голову, подчинился, двое из троих учеников окружили его, а Мо Гён медленно вышел из тени.
– Ты хорошо прячешься под маской тишины. – Хрипло процедил он. – Но здесь, в сектах, даже рабы должны помнить своё место. Ты зашёл слишком далеко.
Он вынул из-за пояса тонкую плеть из сдерживающей духовной ткани, особый артефакт, используемый для наказания учеников. По закону секты, применять её против обычного человека было очень серьёзным нарушением. Но Мо Гён не собирался останавливаться. Он хлестнул один раз – плеть рассекла воздух.
Андрей же не отпрянул. Он замер, как зверь, готовящийся к прыжку, но всё же оставался на месте. Он знал, что любая реакция, не соответствующая роли, может выдать его. И именно в этот момент воздух сгустился. Пространство вокруг сжалось, как в ловушке. Откуда-то из-за спины одного из младших учеников раздался женский голос, который в этот раз прозвучал как будто кто-то провёл стальным лезвие по стеклу:
– Мо Гён.
Все трое учеников секты вздрогнули и замерли на месте. Ведь на площадку из тени за их спинами шагнула сама Соль Хва. Её лёгкая мантия шелестела, будто была изготовлена из живой ткани. Лунный свет обвивал её фигуру, а за плечами танцевали тонкие ленты духовной энергии. В её взгляде не было гнева. Но он был холоднее горного льда.
– Я велела вам всем оставить его в покое. Ты посмел ослушаться?
Мо Гён побледнел.
– Мастер Хва, я… я хотел только….
– Ты хотел только унизить того, кого я отметила своим вниманием. – Голос молодой женщины-мастера стал куда тише, и при этом опаснее. – Это уже не дерзость. Это – вызов. Ты решил бросить мне вызов?
Соль Хва сделала плавный взмах рукой – и плеть вырвалась из пальцев Мо Гёна, скрутилась сама собой и со звоном упала к его ногам, словно выброшенная судом улика.
– С завтрашнего утра ты отстранён от практик и соревнований. Отправишься на скальные работы с младшими. На… Три месяца. – Она перевела взгляд на младших учеников. – Вы пойдёте с ним. И благодарите, что я не отправила вас к старейшинам за наказанием за подобное нарушение правил секты. Видимо, ваши наставники вам не пояснили их как следует? Ну, что же… Я сама поговорю с ними о вашем поведении. Думаю, что после наказания, вам придётся как следует усвоить всё…
Потом её взгляд на мгновение задержался на Андрее. Тот, сохраняя маску, склонил голову и слегка поклонился, не произнеся ни звука. Тихо хмыкнув, Соль Хва молча развернулась, её шаги были тихими, но после неё осталась ледяная тишина. И только после её ухода Мо Гён тяжело выдохнул и с силой ударил кулаком в каменную стену, и глухо выругавшись пошёл прочь.
Андрей же остался в тени, всё также безмолвно глядя вслед её всё также грациозно удаляющемуся стройному силуэту. Внутри у него бурлило напряжение. Он знал, что с этого момента интерес к нему лишь усилится. И если раньше это было игрой случайных взглядов – то теперь это стало поводом для новых подозрений. И новых опасностей. И всё это – за один поворот судьбы.
Именно поэтому он сейчас и понимал тот факт, что его тайное место должно было быть не просто укрытием от чужих глаз. Оно должно было скрывать и его ауру, и возможные всплески духовной энергии, и, самое главное, присутствие кости, которая медленно, но неуклонно продолжала сливаться с его телом и сущностью. Изменяя и усиливая их всё больше. Андрей понимал, что, если он допустит ошибку, то всё очень быстро рухнет. И поэтому подход к планированию с его стороны должен был быть крайне осторожным.