Толик, задумчиво перебирая камешки на галечниковом пляже, сказал:
– Тут породы разные, я таких еще не видел. Жаль, что Сфена не взяли.
– Мы и так в бегах и насквозь виноватые, не хватало еще главного спеца умыкнуть, – буркнул вечно всем недовольный Сусанин.
Затем присел, тоже поднял один камешек, покрутил, вздохнул и ни с того ни с сего выдал:
– Курева не хватает. Ох как не хватает. Хоть бери и назад в горы уходи. Там его много. Еда расходилась быстро, это да, а курева у нас даже в самые паршивые времена хватало.
Рогов поднял подозрительно искривленный камешек, убедился, что это окатанный обломок керамического сосуда, подкинул на ладони, заметил:
– Древних давно нет, но они в свое время так все загадили, что до сих пор их хлам на каждом шагу валяется.
– Прямо как мы, – согласился Киря и спросил: – Куда дальше подадимся? Домой или еще что-то придумаешь?
– Кэт, спроси у Мнардира насчет города.
– Что спрашивать?
– Опасно там или нет.
– Он не сможет сказать, как там сейчас.
– Да я понимаю, спроси, как там при нем было.
– Так он же в этих краях никогда не был.
– Зато слышал о том, что здесь и как, вот пусть и делится информацией.
Мнардир знал немного, но в этих знаниях не нашлось и намека на опасность руин. Наоборот, разнообразные авантюристы во все времена посещали их с большой охотой с целью наживы. Естественно, мечтали найти сокровища в виде золота, серебра и драгоценных камней. И некоторым счастливчикам это удавалось, чем подогревался интерес к древностям.
Случались сокровища и куда оригинальнее благородных металлов и редких самоцветов. Один записной неудачник случайно наткнулся на запечатанный древний подвал, в нем нашлась труха, оставшаяся от ящиков, в которых хранился фарфор. Последний частично побился, часть его потом пострадала при транспортировке по морю, но после продажи оставшегося ни у кого не повернулся бы язык назвать того искателя неудачником.
Многие древние технологии утрачены, в том числе и секрет производства фарфора. За сохранившуюся рядовую вазу могут заплатить серебром в три-четыре раза больше ее веса, а за вещи качественные дают куда больше, там цена оговаривается в каждом случае отдельно.
И серебром уже не отделаешься – подавай золото.
Попытка восточников закрепиться на побережье всерьез завершилась плохо – губительной эпидемией и последующим набегом ваксов на сильно ослабевший город. Но это не означает, что туземцы отсюда ушли вообще. Они и раньше, пока не были поставлены поселения, высаживались здесь каждый год отдельными ватагами. Прятали корабли в плавнях или отправляли их назад с уговором вернуться спустя определенный срок. Сезон проводили в поисках сидов, золота и древностей, затем уходили богачами или нищими – кому как повезет.
Те, кому совсем уж не везло, – не уходили вообще.
Для начала решили проверить сведения Мнардира о погибшем городке. Он располагался где-то на северо-восточном побережье, и это Рогова радовало, потому как ночью в той стороне ни одного костра не разглядел.
Погода располагает к долгим походам – время вроде не поджимает, все здоровы, так почему бы не потерять день-другой на детальную разведку.
По пляжу далеко пройти не удалось: путь перегородила поросшая тростником глубокая протока. На ее обход потратили около часа, но затем почти сразу нарвались на аналогичную. Только тогда до всех начало доходить, что наткнулись на здешние плавни – что-то вроде лиманов разной глубины, соединенных системами проток. Именно в них местные иногда укрывали свои корабли на несколько месяцев. И правильно делали – найти их здесь нереально: дичайший лабиринт, не просматриваемый ни с суши, ни с открытой воды. Только одно остается – забираться в дебри, но лодка для поисков подходит плохо, ведь водная растительность высотой не уступает бамбуку и растет густо.
Посовещавшись, решили пройтись на север до начала подъема. Плавни туда точно не доберутся, к тому же лес там светлый, редкий, сплошной сосняк почти без кустарника, шагать по такому – сплошное удовольствие.
По нему и обошли зону плавней. Как Рогов понял, они здесь не сплошные, тростник и прочая водная зелень оккупировала лишь отдельные участки с запутанной береговой линией. Такая форма ландшафта куда круче проявила себя восточнее города, но там, очевидно, все дело в запутанной дельте реки, а не в системе лиманов.
Во время обхода обнаружили старое пепелище и заросшее поле. Кто-то из восточников решил заняться здесь сельским хозяйством, но, судя по всему, не слишком преуспел на этом поприще. Других признаков недавнего пребывания человека не встретили.
Да и давнего тоже.
Но все изменилось в тот момент, когда вновь выбрались к чистому побережью. Находки посыпались одна за другой, и это далеко не всегда касалось древностей. Вначале то и дело перебирались через остатки непонятных сооружений из тяжеленных известняковых блоков. Скорее всего – что-то ирригационное, возможно, связанное с тем самым каналом, который пересекали дважды за время скитаний. Поблизости от этих развалин просматривались руины городка, построенного из того же материала, только камни там применялись куда скромнее, подъемные. И поэтому время здесь порезвилось всласть, только фундаменты и россыпи обломков сохранились, да и те почти везде затянулись дерном.
Прямо напротив древнего городка у линии крупных камней, оставшейся от древней пристани, обнаружили остов корабля. Понятно, что ему далеко не века и уж точно не тысячи лет, дерево еще можно пустить в дело. Собственно, кто-то это уже понял, часть досок обшивки сорвана явно не стихией, а с применением инструментов. Поживиться здесь особо нечем, неведомые мародеры ни гвоздя не оставили, вычистили все до блеска, причем случилось это не вчера и не позавчера – как минимум год прошел.
Возможно, современные корабельщики использовали старую пристань по назначению и что-то пошло не так. А может, их судно случайно вынесло штормом именно сюда, попробуй теперь пойми, как было дело.
Дальше, на берегу неглубоко вдающегося в сушу заливчика, наткнулись на деревеньку в семь изб. Обнесена частоколом метра в два с половиной, по углам возвышались две укрепленные наблюдательно-оборонительные вышки. Народ обосновался здесь всерьез, но это вряд ли можно назвать городком. Скорее всего – одно из поселений-спутников, которые как грибы после дождя вырастают вокруг перспективных населенных пунктов.
Все пришло в запустение, тропинки травой зарастали, массивные ворота раскрыты настежь и надежно подперты тяжеленными валунами, чтобы налетающим с озера ветром не разбило, хлопая туда-сюда. Возможно, уходившие люди планировали когда-нибудь вернуться, поэтому деревню «законсервировали до лучших времен». Видно, что уже не один год заброшена, но можно заходить в любую избу и нормально жить после уборки и незначительного ремонта.
Разжиться здесь было особо нечем. Кое-какая деревянная посуда осталась, обычно очень убогая, заплесневелые тюфяки и прочее в таком же духе.
Киря, заглянув в одну из изб, вышел с деревянным угловатым корытцем, показал Рогову:
– Знаешь, для чего это?
– Тазик, чтобы младенцев купать?
– Сам ты младенец, я уже устал бороться с твоим дремучим невежеством. Это специальный лоток корейского типа, им золотоносные пески промывают.
– Откуда знаешь?
– Я гений, а гении знают все.
– Тогда сформулируй мне принцип неопределенности Гейзенберга, раз такой гений. Ну а если нет желания, я все еще готов послушать историю твоих познаний о золотодобыче.
– Ладно, уговорил, и правда нет настроения о химии болтать.
– Вообще-то эти принципы относятся к физике. Квантовой физике.
– Никогда не придирайся к гениям, от этого импотенция развивается. В общем, случалось в моей жизни разное. Однажды, еще в период романтической юности, завербовался я в артель сварщиком на сезон, там и насмотрелся. У нас такими, как ты выразился, тазиками грамотные люди пробы брали, а тут, может быть, всерьез работали: уж больно размер хорош, те куда скромнее были.
Рогов, осмотревшись, не заметил ярко выраженных следов золотодобычи, о чем и доложил:
– Не вижу, чтобы здесь серьезно копали.
– Может, где-то выше по ручью. Надо запомнить место и Сфену сказать. Уверен, что если не в этом сезоне, то в следующем он сюда доберется.
– Дома добротные, – заметил Рогов. – Хотя и позаброшены, а лучше наших устроены. Чуть приберись, подлатай местами – и можно жить. Печи мне здешние нравятся, в них, наверное, душевно на огонь зимой смотреть. И копоти по стенам и потолкам нет, не чадят при такой открытости. Хитрая система.
– Никаких хитростей, потому как дров на такие топки прорву нужно, – заметил Киря, добавив: – Хотя дрова здесь вообще не вопрос, так что ладно, проехали.
– Если в городке все осталось в таком же состоянии, жаль, что там эпидемия прошла. Зараза могла остаться, селиться там нежелательно.
– Ты еще городка этого не видел, а уже жалеешь о качестве недвижимости.
Городок обнаружился километрах в восьми дальше по берегу. Пришлось обходить еще одну полосу плавней, так что на такой недлинный путь ушло больше трех с половиной часов, что даже с учетом бездорожья – многовато. Может, и есть удобные тропы через тростник, но попробуй их еще найди без проводника.
Это явно не деревня с жалкой кучкой избушек. Хотя и там и там дома не отличались ни размерами, ни проектом, было их на порядок больше. И оборонительная стена куда внушительнее, частоколом такую уже не назовешь: из приличных бревен, ворота охраняются полноценной башней, а не укрепленными вышками. Это если судить по уцелевшим фрагментам.
Что значит уцелевшим? А то и значит – город сильно пострадал от огня. Центральная часть выгорела полностью, от домов остались лишь неприглядные груды, из которых кое-где высовывались обуглившиеся бревна. Стена сохранилась лишь местами, на остальных участках ее как будто пылающая пасть изгрызла, лишь горелые пеньки остались торчать в земле.