Рогов смог это разглядеть лишь потому, что стоял на высокой речной террасе. Несколько дней назад от нее надо было спускаться минут пять, а то и все десять, чтобы до реки добраться, но сейчас все резко изменилось.
Один неосторожный шаг – и придется барахтаться в мутной и холодной воде.
Решив, что товарищ намекает именно на это, Рогов ответил:
– Не переживай за меня, я падать не собираюсь.
– А кто сказал, что я переживаю за тебя? Я, между прочим, закоренелый эгоист, и как всякий эгоист переживаю только в тех случаях, когда что-то грозит мне любимому. Ты случайно ничего нехорошего не замечаешь?
– Такой затор и слепой заметит. Если ты о том, что идти дальше по берегу опасно, – согласен. Когда эту пробку прорвет, внизу станет весело и мокро.
Ну да, теперь понятно, почему в этих местах нет селений ваксов. Они, может, и нецивилизованные троглодиты, но и непроходимо глупыми их не назовешь. Вроде и рыба тут должна быть, и любимого тростника с рогозом полно, но нет же, почему-то не хотят здесь селиться.
Видимо, заторы на этом участке – обычное явление. Все, что выше них, периодически подтапливается, а все, что ниже, каждый год рискует познакомиться с исполинской волной, легко сметающей с низких берегов все, что плохо держится.
В том числе и хижины из тростника и жердей.
Но Рогов не угадал: расположенный ниже затор Кирю не волновал:
– Друг мой, то, что происходит южнее от нас, мне сейчас неинтересно. Да и тебя волновать не должно, потому как оно внизу. Ты подумай о том, что мы за спиной оставили.
– Если ты о том заторе, мимо которого вчера прошли, так он ерундовый. Там вода спокойно проходила, уровень считай не повысился, только за счет разлива раздуло.
– А ты ничего сейчас не замечаешь? Я о подозрительном.
– Давай прямо уже говори, некогда в загадки играть.
– Вижу я, что ты с речными делами не слишком хорошо знаком.
– А чего ты хотел от простого горожанина?
– Ну да, все время забываю, что ты у нас туповат, неопытен и цивилизацией испорчен. А я вот человек бывалый, на разное насмотрелся. Видел реки и северные, и южные, и всякие. Рогов, вода стала какая-то не такая. Я вчера еще заметил, что лед опять появился, а ведь исчез почти. Неспроста все это.
– И что дальше?
– А хрен его знает, только в природе просто так ничего не случается. Это что-то значит. Или с самого верху, уже с гор, лед потащило, или реки вздуваются и тащат тот, который на берега выдавило в самом начале мокрых дел. Я вот думаю, что горы виноваты, вода и правда не такая, как всегда.
– Вода как вода.
– Позавчера она просто мутной была, а сейчас какая-то чернота появилась.
– Не вижу я никакой черноты.
– Ну я не знаю, как еще это можно назвать. Не такая вода, вот и все.
– И это тебя так пугает? Думаешь, плавать придется?
– Я думаю, что у нас за спиной остался затор, и мы не знаем, что с ним сейчас. И я вижу, что даже там, где и ручья раньше не было, течет река, но с утра не видел, чтобы уровень у этой, главной, сильно поднялся. Думаю, оставленный позади затор все же сдерживает разлив, значит, за ним сейчас тоже образовалось озеро, и хрен его знает, когда оно сойдет. Но при этом я хочу оказаться как можно дальше от берегов. От любых берегов. Ты посмотри вокруг, Рогов, – здесь ведь сплошной берег, тут даже волосатые строиться отказываются, одни мы ведем себя как дешевые камикадзе.
С этим не поспоришь. Местность по обоим бортам долины представляла собой хаотичную россыпь аккуратных холмов. Все они заснежены от подошвы до макушки, и снег везде плохой, воды много даст, пребывает на последнем издыхании.
То есть не совсем на последнем – самое главное началось. Нагревшийся снег потек резко и везде, во всех многочисленных ложбинах и овражках. Плюс уровень воды в реке дико поднялся, норовя подтопить все эти холмики. Плюс погода хмурится, но похолоданием не пахнет, а пахнет дождем, который идет периодически и обильно.
Солнце для снега – враг, но дождевые струи – злейший враг.
В каждой ложбинке зажурчали бурные ручьи, а в любом намеке на долину появились речки. Всю эту массу воды неудержимо тянет вниз, а по пути она прихватывает мусор и лед – строительные материалы для заторов.
За один день в движение пришло столько воды, сколько за неделю не было.
Рогов обернулся в одну сторону, затем в другую. Там ручей журчит, там мутная речушка перекатывает валуны, а за спиной разливается здоровенное озеро перед затором. Если все это соединится воедино, получится Венеция, только без каналов и гондольеров.
Зато с барахтающимся в ледяной воде Роговым и остальными.
– Надо до темноты успеть подняться вон на те холмы, – уверенно произнес он, указывая влево. – По прямой до них километров пять.
– Ага, – согласился Киря. – Только не забудь, что на этой прямой штук сто рек текут, и кое-где нам с головкой будет.
– Это ты загнул.
– Это я-то загнул! Да ты глаза потерял, что ли?
– Сто рек тут не будет, не свисти.
– Штуки три точно найдется, и это не считая ручьев, где тоже не везде все прекрасно. С ними точно под сотню, и это только то, что мы видим отсюда. И нам придется через все это перебираться, если по-твоему поступим.
– У тебя есть другие предложения?
– По мне, надо вернуться чуть назад и перебраться на другой берег. Там высокое место сразу над ним, до него вода ни за что не достанет.
– Ты смеешься? – удивился Рогов. – Дело к ночи идет, плот мы сделать не успеем, а там сейчас глубоко, и вода ледяная.
– Да сам в шоке от своих слов, но у меня хреновые предчувствия. Лучше чуть поплавать, а потом наверху среди сосен сушиться у костерка, чем тут суету разводить. Рогов, эта вода плохая. Очень плохая. Ее много, и она прибывает со всех сторон. Мне это не нравится, я чую неприятности, а чуйка у меня ошибаться не любит.
– Прорвемся, нам ли с тобой воды бояться.
Не прорвались.
Первую реку, которая, судя по всему, текла в месте, где летом хорошо если хотя бы тоненький ручеек бежит, преодолели без труда, если не считать на совесть замоченных штанов. Но холод после невольного купания доставать не стал, потому как двигались быстро, почти бегом, то, что вокруг происходило, теперь не нравилось всем, а не только Кире.
Это подстегивало.
Воды и правда много. В одном месте пришлось чуть спуститься, а затем быстро разворачиваться – внизу царил сущий кошмар, по долине неслась не река, а сдобренный льдом грязевой поток. По крайней мере, так это выглядело и объяснялось тем, что течение увлекало лесной мусор, скопившийся за год.
Но не успели подняться, как навстречу хлынула такая же загаженная вода. Такое впечатление, что где-то наверху резко открыли исполинский кран. Конечно, и до этого сухо не было, но ведь ревущие потоки не текли. А тут будто весь склон стронулся с места, слежавшийся плотный снег вдруг стал жидким, пополз вниз. Выбирались из этой переделки поскальзываясь и падая, вымокли до нитки.
Ко всему еще смеркаться стало, и одновременно дождь полил. И никакого намека на место, где пусть и без самого скромного комфорта, но можно провести ночь.
Вроде дальше спуска нет, местность ровная, знай себе двигайся в одном направлении, до едва возвышавшегося пригорка осталось не больше километра. Там будет хорошо, туда вода точно не достанет, даже если вся округа растает одновременно, макушки не затопит.
И тут воды стало гораздо больше. Шлепали по сплошной луже, поначалу не понимая, что мир вокруг совсем уж нехорошо меняется. Вот уже ноги уходят по щиколотки, вот по середину голени.
А вот вода заволновалась, пошла волнами, быстро потянулась к коленям.
– Во попали! – заорал перепуганно озирающийся Грач. – Рог, да тут везде вода! Везде! Надо быстрее на деревья лезть! Утонем на хрен!
– Заткнись! – рявкнул тот. – Бегом вперед, до холма рукой подать!
На деревья лезть? Да Грач просто смешной. Мало того что эти деревья могут свалиться под натиском стихии, так еще и попробуй пересиди на них неизвестно сколько времени. Ведь все вымокли на совесть, а ночи сейчас далеко не теплые, запросто можно загнуться от переохлаждения, не говоря о простудах и болячках посерьезнее.
Рогов уже начал сожалеть, что не прислушался к предложению Кири. Да, им не пришлось переправляться через большую из-за разлива и холодную реку, но ведь в результате все равно вымокли до нитки, и конца-края этому водному кошмару не видно.
Если бы послушал друга, глядишь, и сидели бы сейчас на высоком берегу среди сосен, протягивая ладони к жаркому костру.
Ерунда, недолго им терпеть осталось, вон через переплетение ветвей уже можно разглядеть спасительный подъем.
Зря Рогов так пристально туда таращился, надо было под ноги смотреть внимательнее. Под водой притаилось упавшее дерево. Не всплыло, зараза, и подвернулось в неудачный момент. Плюхнулся, подняв тучу брызг, отплевываясь поднялся, удивленно осознав, что далось это непросто. Сам не заметил, как замерз прилично, конечности плохо слушались.
А еще ощутил, что вода не стоит на месте: несмотря на видимость отсутствия уклона, течет вправо, причем течет быстро.
Снега тут вообще не осталось: смыло. А там, впереди, на подъеме, немножко белеет. Но покров уже не сплошной, скукоживается на глазах, растворяется в мириадах тончайших ручейков.
Вся земля стремительно превращается в воду, разведчики угодили в разгар местной версии Всемирного Потопа.
– Рогов! – заорал Толик. – Там слева вроде скалы! Смотри туда!
В указанном направлении и правда просматривались какие-то камни. Не очень-то похоже на скалы, скорее на осыпь, чего в этих местах до сих пор не встречалось.
Нет, не осыпь – слишком ровные очертания у некоторых глыб. Остатки очередного древнего сооружения или мастерская камнетесов на краю невидимой из чащи каменоломни – что-то явно археологическое.
Что бы там ни было, но место на вид куда перспективнее голого склона. Решено.
– Туда! – крикнул Рогов. – Левее, к тем камням! Бегом!