Также старцем была написана икона святого Саввы Калимнского.[96] Когда её принесли на остров Ка́лимнос, колокола начали звонить сами.
Слёзы приходили к отцу Михаилу, когда он того хотел. Как-то раз старца посетили два отца, жившие в высокогорной местности недалеко от келии святого Василия Великого. Во время беседы отец Михаил писал икону. Вдруг монахи увидели, как слёзы ручьями потекли по его щекам, а лицо покраснело. Отцы забеспокоились и стали спрашивать, что случилось. Старец объяснил им, что это происходит по действию умной молитвы, которую он старается творить непрестанно.
Отцам, просившим дать им какое-то наставление, старец говорил об умной молитве. Сам он в своё время получил духовную пользу от упомянутого выше старца Феопемпта и ещё от одного старца, который подвизался на пустынном безводном островке святого Христофора, расположенного напротив Кавсокаливского скита.
Когда отец Михаил состарился и заболел, послушник пришил на его одеяло молнию, сделав подобие спального мешка, чтобы старец не раскрывался по ночам и не замерзал. Однажды ночью из келии старца Михаила донеслись голоса. Послушник открыл дверь, чтобы увидеть, с кем разговаривает старец. Отец Михаил воскликнул: «Что же ты натворил! Сюда приходил святой Нектарий, а я не мог выпутаться из этого спального мешка и подняться!»
Старец Михаил знал, где находятся сокрытые мощи святого Максима Кавсокаливита, и рассказал об этом своему другу старцу Порфирию.
Знавшие старца Михаила говорят, что, по всеобщему убеждению, он был добродетельным монахом, человеком Божиим – беззлобным, как овечка. Старец любил богослужения суточного круга. Он не нёс великих подвигов, не совершал особых постов и чрезвычайных всенощных бдений, однако был необыкновенно милостив, кроток и мирен со всеми. Старец дарил обильную любовь всем отцам. Он оставлял свои собственные дела и шёл к братиям, которые болели или нуждались в помощи. Он забрал к себе в келию больного старца Афанасия, последнего из братства иеромонаха Харитона, духовника и исихаста, и заботился о нем.
Старец имел дарование поддерживать и ободрять молодых монахов, рассказывая им удивительные истории. О гордости он говорил так: «Человек гордый предпочтёт трижды подняться на вершину Афона вместо того, чтобы один-единственный раз сказать: “Прости и благослови”». Старец давал прекрасные практические советы паломникам, которые заходили в его келию. Одному священнослужителю-проповеднику из мира старец советовал: «Говори! Ты что, не видишь, сколь многих людей увлекли в свою прелесть коммунисты своими настойчивыми и постоянными “проповедями”?»
Старец был уважаем и любим всеми отцами. Он мирно скончался в 1978 году.
Благословение его и молитвы да будут с нами.
Аминь.
9. Старец Феофил Лавриот
Старец родился в 1885 году в греческом селе Каниа́ни недалеко от города Лами́я, в святом крещении был назван Фома. Его фамилия была Капси́с. Он поступил послушником в Великую Афонскую Лавру 14 июля 1910 года и после годичного испытания 15 августа 1911 года был пострижен в монахи, получив имя Феофил. Несмотря на то, что отец Феофил жил в особножительном монастыре, он отличался необыкновенным подвижничеством, был большим аскетом, человеком молитвы и монашеской акривии. Ни одного богослужения суточного круга он не пропускал. Перед началом службы вставал в свою стасидию,[97] в которой никогда не присаживался, и не выходил из неё, пока не звучал последний отпу́ст.
Старец следил за тем, чтобы богослужение совершалось по уставу, и если видел, что устав нарушается, то делал замечание. Как-то раз на всенощном бдении один молодой монах начал петь полиелей «с выражением», не по-монашески. Как только он пропел первый стих, к певческому аналою подошёл старец Феофил и сказал: «Отче, тебя ведь не слышат ни Бог, ни люди. Одни бесы слушают да радуются. Смиренно, смиренно надо петь, чтобы Бог слышал нас и радовался – как своим детям».
В своей келии для большей аскезы старец зимой никогда не зажигал огня и терпел холод. По той же причине он никогда не надевал чулок.
Старец очень строго постился, и проэстамены монастыря наложили на него канон: смягчить пост, чтобы не умереть. Старец не принимал пищу до часа, им же самим определённого, так как считал это тайноядением. Он собирал фрукты, завязывал их в платок, но не прикасался к ним до трапезы. Перед трапезой старец совершал молитву и уже тогда вкушал эти фрукты. Он никогда не ел мяса, несмотря на то, что жил в особножительном монастыре.[98] Те немногие деньги, которые Лавра давала своим насельникам, старец Феофил не тратил на себя, а отдавал их для ремонта монастырской пекарни. Сам он жил настолько просто и в такой нищете, что у него не было потребности ни в каких нуждах и тратах.
Старец нёс послушание пономаря, а в последние годы – келаря. В 1935 году, 15 января, он был избран проэстаменом, но вскоре сам ушёл с этой должности, потому что обязанности проэстамена не подходили ему по характеру и аскетическому образу жизни. Руководить другими, общаться с «большими людьми» и нести на своих плечах многочисленные заботы проэстамена – всё это было не для него.
Когда отец Феофил был келарем, то однажды потерял ключи. Старец плохо видел и поэтому позвал на помощь иеромонаха Василия. Они вместе с ним облазили весь монастырский двор до самого сада, но ключей так и не нашли. Тогда старец Феофил сказал: «Ну что же, мы сделали человеческое. Сейчас пойду молиться по чёткам, чтобы ключи нашёл святой мученик Мина». Он пошёл к себе в келию, возжёг свечу и начал молиться. И не успел старец закончить первую сотницу, как связка ключей упала на пол перед его ногами.
Однажды на Светлой седмице отец Феофил вместе с иеромонахом Василием посетил в Кариес двух отцов-келиотов – Арефу и Косму. Когда отцы открыли им дверь келии, то они, не сказав друг другу ни слова, вошли в церковь, где пропели «Христос воскресе…» и другие пасхальные песнопения, а уже затем поприветствовали друг друга и стали духовно беседовать – как делали это древние отцы.
Старца Феофила почитали в Лавре, его уважали за добродетель, а многие юноши, желавшие стать монахами, избирали его своим старцем. Отца Феофила любили все, поскольку он был человеком мирным и добродетельным. Однажды он услышал, как ругаются два насельника Лавры. Старец подошёл к ним и сказал: «Вы оба виноваты. Положите друг другу земной поклон и простите друг друга». Братия послушались, сделали то, что велел им старец, и примирились.
Старец Феофил Лавриот
Однажды на молитве старцу было видение, о котором он поведал иеромонаху Василию так: «Увиденное привело меня в ужас, но рассказать об этом я не могу».
Летом 1964 года, после празднования 1000-летия Святой Афонской Горы, Великая Лавра поддалась уговорам и дала согласие, чтобы к лаврской пристани подошёл корабль с женщинами. На это судно лаврские иеромонахи должны были перенести для поклонения святыни – часть Честного Древа и святые мощи. Когда старец Феофил узнал об этом, он чрезвычайно расстроился, потому что посчитал это неподобающим и модернистским явлением. Он пошёл к членам Духовного собора и пытался привести разного рода доводы и аргументы, чтобы убедить их отказаться от этой затеи. Когда же его не послушали, он попросил отцов, которые приходили к нему за духовным советом, всю ночь молиться по чёткам. Корабль с женщинами подошёл и стал на рейде напротив монастыря. Море было идеально гладким, и на следующее утро должно было состояться поклонение святым мощам. Но ночью чётки старца Феофила и других отцов изменили погоду: поднялся шторм и корабль вынужден был уйти в тихое место.
Когда старец Феофил заболел, иеромонах Василий повёз его в мир в больницу. Врачи попросили его есть скоромную пищу, пока он болеет, но старец отказывался, говоря: «Столько лет на Святой Горе мы не ели мяса. Что же, будем есть его сейчас?» В постные дни, находясь в больнице, старец не ел даже йогурт. После больницы его привезли в Лавру на инвалидной коляске. Поскольку он был прикован к коляске, к нему в келию пришли шесть иереев, чтобы совершить над ним Таинство Елеосвящения. Соборование было совершено утром, а около полудня старец встал на ноги и вышел из келии. Отцы удивились, что он поднялся так быстро, а старец Феофил в свою очередь тоже удивился: «Ну а для чего же вы совершали соборование? Разве не для того, чтобы я выздоровел? Вот – имей благоговение и веру в таинство».
После соборования старец Феофил прожил ещё 10 лет и все эти годы ни разу не болел. В 1978 году в Великий Понедельник он прошёл по всем лаврским келиям и попросил прощения у каждого брата. В Великий Вторник старец не спустился на утреню. В Великую Среду, незадолго до рассвета, он позвал к себе иеромонаха Василия и попросил причастить его запасными Святыми Дарами, потому что, как он сказал, «через два часа я уйду». Действительно, через два часа после того, как отец Василий причастил старца, тот мирно предал свою освящённую душу Господу, которому служил и работал всю жизнь.
Старец Феофил скончался и был погребён в тот же день – в Великую Среду 18 апреля 1978 года в возрасте 93 лет.
Благословение его и молитвы да будут с нами.
Аминь.
10. Иеромонах Мефодий Карейский
По происхождению иеромонах Мефодий был румын. Он родился 26 декабря 1905 года в городе Сиби́у в Румынии. Родителей его звали Иоанн и Евдокия По́пас. В святом крещении его нарекли Василием. Придя на Святую Гору для того, чтобы стать монахом, Иоанн поселился в принадлежащей монастырю Кутлумуш келии святых Феодора Тирона и Феодора Стратилата. В апреле 1932 года был совершён его постриг, и он получил имя Мефодий. За чистоту и благоговение он был рукоположен во иерея.
Однажды старец послал отца Мефодия в монастырь Эсфигмен для того, чтобы передать туда своё рукоделие, и строго заповедал ему вернуться в тот же день. Когда отец Мефодий пришёл в Эсфигмен, погода резко испортилась и началась буря. Отцы монастыря пытались оставить Мефодия на ночь и не дать ему уйти в такую жуткую непогоду. Однако молодой монах, боясь нарушить заповедь своего старца, вышел из монастыря. Пройдя небольшую часть пути, он понял, что дальше идти невозможно. Тогда он нашёл в одном дереве дупло, с трудом протиснулся внутрь и начал там молиться. Он погрузился в сон, а когда проснулся, увидел совсем близко свет. Отец Мефодий подумал: «Пойду, постучусь и попрошусь укрыться от непогоды». Подойдя ближе к свету, он постучал в ворота и вдруг увидел, что находится в своей келии. Его старец стоял на пороге, растерянный, встревоженный и восхищённый его послушанием.