гда сюда приходит ангел, вся ночь очень тиха, а когда прискакивает бес, то всё наполняется зловонием».
Отец Фанурий особенно благоговел перед святителем Василием Великим, поскольку во святом крещении носил его имя и жил в келии с храмом в его честь. Однажды старец увидел трёх святителей[139] и спросил святителя Василия:
– Скажи мне, пожалуйста, я ещё много должен?
– Всё у тебя нормально, – ответил святой.
В другой раз старец видел святого Василия и святого Феофила, которые посоветовали ему прилагать больше старания в молитвах и монашеских обязанностях.
До самой кончины у старца была превосходная память. Паломников, которые приходили к нему в каливу, он принимал ласково, угощал их, и после того, как они поклонялись святыням, кратко давал им душеполезные советы. Его восхитительная память навсегда записывала всех посетивших его келию во «внутренний помянник», и он молился за этих людей по чёткам и просил за них Бога.
Исихаст Фанурий
Испытывая благоговение и сильное стремление к Святой Земле, старец как паломник трижды за свою жизнь посетил Иерусалим.
Отец Фанурий не был зилотом, но ему было очень больно от того, в каком состоянии находится Церковь, раздираемая расколами и ересями. Он легко всему верил, поскольку незлобивый веру емлет всякому словеси.[140]
Однажды старец посетил монаха, жившего неподалёку. Когда он вошёл, брат слушал радио. Старец Фанурий пророчески велел ему выбросить радиоприёмник, говоря, что в противном случае брат дойдёт до того, что оставит монашество и женится. Монах не послушался, и, к несчастью, произошло то, о чём предупреждал старец Фанурий.
С 1984 года старец начал готовиться к исходу в вечную жизнь. Свои немногие вещи он передал в румынский скит Честного Предтечи, который был местом его монашеского пострига. Старец обошёл все близлежащие келии и у всей братии попросил прощения. Он замкнулся в своём возлюбленном безмолвии и более усердно стал молиться и плакать. В 1986 году он увидел святых Феофила и Василия, которые открыли ему: «В этом году ты будешь праздновать новолетие не здесь, не в келии… Ты придёшь к нам, и мы будем праздновать вместе». Когда старец рассказал об этом одному монаху, тот посоветовал не верить снам. «Каким ещё снам? – искренне удивился старец. – Это был не сон».
Незадолго до кончины старца Фанурия посетили два брата, которые, уходя, пообещали: «Геронда, мы ещё придём». – «Вы меня не застанете, – ответил старец. – Я умру». А одному монаху он ещё более определённо открыл, что скончается незадолго до новолетия.
В 1986 году 18 декабря, в канун новолетия по новому календарю, старца нашли усопшим в своей келии. В день похорон выпало очень много снега, и добраться до его келии смогли только три монаха. Могила старца была полна воды, и когда его тело опустили в могилу, оно, лёгкое как пушинка, плавало на поверхности.[141]
Когда через три года мощи старца достали из земли, оказалось, что одна из костей на его ноге была поломана и срослась неправильно. Кто знает, какие мученические боли терпел старец Фанурий, не рассказывая об этой травме даже врачу!
Благословение его и молитвы да будут с нами.
Аминь.
17. Отец Андрей, игумен монастыря святого Павла
Игумен монастыря святого Павла Андрей родился в селении Анго́на на острове Кефалония 22 января 1904 года. Его родители Григорий Евангела́тос и Василики Панагула́ту в крещении дали ему имя А́нгелос. Вскоре после рождения Ангелоса его семья переселилась в южную часть острова.
Ангелос рос благоговейным юношей и проводил очень внимательную жизнь. У него было сильное желание стать монахом и посвятить себя Богу. Ещё будучи мирянином, Ангелос наизусть знал акафист Пресвятой Богородице и прочитывал его каждый день. Для него было немыслимым лечь спать, не прочитав акафист, – какую бы работу он ни делал, каким бы ни был уставшим.
Придя в совершенный возраст, Ангелос стал полицейским, при этом продолжал очень любить Церковь и молитву. И вот однажды он решил, что пора становиться монахом, и осуществил это желание.
Хотя на острове Кефалония были монастыри, Ангелос предпочёл выбрать обитель, находящуюся далеко, – ради подвига странничества, чтобы родные не знали, где он находится, и его не беспокоили. Он услышал, что в Ливадии[142] есть большой монастырь преподобного Луки, и решил уйти туда. Не зная точно, где это, он принял твёрдое решение уехать в следующий понедельник в Ливадию. Накануне отъезда в воскресный день он был на Божественной Литургии в храме селения Ликсури. Ангелос пришёл в храм задолго до начала службы. Войдя в церковь, он увидел высокого юношу крепкого телосложения, одетого в воинскую одежду и хламиду, подобно древним мужам. Ангелос не стал любопытствовать, кто этот юноша, но тот сам сделал ему знак, прося подойти поближе. Ангелос не придал этому значения. Тогда юноша вошёл в алтарь и с Горнего места вновь сделал знак рукой, прося его войти внутрь. Но Ангелос вновь не придал этому значения и в алтарь не вошёл. Он встал на своё обычное место в храме, а когда закончилась Литургия, пошёл домой.
В понедельник Ангелос покинул дом и, как задумал, направился в Ливадию. Сначала он приехал в Патру, а оттуда в Афины. В Патре он встретил одного монаха, которому рассказал о своей тайной цели стать монахом в монастыре преподобного Луки в Ливадии. «Что ты там забыл? – спросил его собеседник. – Поедем на Святую Гору – в сад Пресвятой Богородицы. Святая Гора – она одна». Монах с воодушевлением стал рассказывать Ангелосу об Афоне, и тот принял решение вместе со своим новым знакомым отправиться на Святую Афонскую Гору. Они приехали в Пирей, где сели на корабль, идущий в Салоники, а из Салоник добрались до Дафни. Этот монах был из монастыря Эсфигмен. Ангелос, прибыв на Афон, пошёл поклониться святыням в монастырь Симонопетра. Узнав там, что поблизости есть другие монастыри, он из Симонопетра пошёл в Григориат, оттуда в Дионисиат и потом в монастырь святого Павла. Все эти обители он пешком обошёл за один день. Был сентябрь 1934 года.
В монастырь святого Павла Ангелос пришёл, когда служили вечерню. Он вошёл в храм, чтобы поклониться иконам, и справа в проскинитарии[143] перед алтарём увидел икону святого великомученика и победоносца Георгия. Внимательно посмотрев на неё, подумав и посмотрев снова, он стал вспоминать, где видел эту икону, и, наконец, воскликнул: «Я видел не икону, а вот этого парня![144] Ведь это же он был в церкви Пантократора в Ликсуре. Он, точно он!.. Что же, отсюда я не уйду. Я буду здесь жить». Так Ангелос остался в монастыре святого Павла и, положив послушнический поклон, был принят в обитель.
Настоятелем монастыря святого Павла был тогда игумен Серафим. Видя зрелость юноши, его благоговение, самоотверженное послушание и ревность к подвижничеству, уже через четыре месяца – 16 января 1935 года – он постриг Ангелоса в рясофор. А 25 января того же года игумен и Духовный собор монастыря посчитали его достойным принять великую и ангельскую схиму. Он был пострижен в монахи с именем Андрей, через месяц рукоположен во диакона, а ещё через шесть месяцев, 28 июля того же года, – в иерея. Всё произошло в течение десяти месяцев, иеромонаху Андрею исполнился 31 год. Тогда он понял, зачем святой Георгий звал его к себе. Сначала великомученик позвал его в свой монастырь, а потом в святой алтарь, имея в виду предстоящее священство, всё имело символическое значение.
Молодой иеромонах Андрей, подвизаясь и истощая себя в трудах по монастырю, чувствовал тягу к жизни безмолвной. В те годы в пустыне подвизался отец Герасим Менайяс. Родом отец Герасим был с острова Кефалония, он иногда посещал монастырь святого Павла. Отец Андрей познакомился с отцом Герасимом и возжелал жить вместе с ним в пустыне в келии святого Василия. Он очень упрашивал об этом игумена Серафима, и наконец тот дал благословение. В 1938 году отец Андрей поселился в келии святого Василия, где два с половиной года прожил вместе с подвижником отцом Герасимом. Там он познакомился и с другими старцами, в числе которых был Иосиф Исихаст. Отец Андрей испытывал перед ним благоговение, считая его святым, а когда слышал, что отца Иосифа осуждают, всегда выступал в его защиту.
Своё знакомство с русским монахом отцом Софронием (Сахаровым), с которым он был духовно близок, отец Андрей считал счастьем. Ощущая духовное богатство и божественную благодать, которую имел отец Софроний, бывший тогда иеродиаконом, он испытывал перед этим подвижником великое благоговение и стремился к общению с ним.
В 1939 году произошёл следующий случай. Однажды после полудня отец Андрей и иеродиакон Софроний вместе вышли собирать виноградных улиток.[145] Совсем рядом внезапно мелькнула тень человека, на котором почти не было одежды. Они поняли, что это один из так называемых «обнажённых» отцов, и побежали за ним. Однако, заметив их, подвижник бросился прочь, желая скрыться. Иеродиакон Софроний выбился из сил, а отец Андрей, который был моложе его, спросил:
– Ну что, бежать мне за ним, чтобы его догнать?
– Если можешь, догони, – ответил отец Софроний.
Отец Андрей побежал за подвижником и, когда до него оставалось несколько метров, закричал:
– Остановись, человек Божий! Остановись и благослови меня. Если ты не бес, то дай мне твоё благословение.
Он догнал подвижника и удержал его за руку.
– Если ты любишь Бога, – ответил подвижник, – то оставь меня.
– Да, я люблю Бога, поэтому и бежал за тобой, – задыхаясь от бега, сказал отец Андрей. Он увидел, что вокруг пояса отшельника был власяной полуистлевший мешок, больше никакой одежды на нём не было. Также не было ни обуви, ни чулок, а стоял месяц март.