скита святой Анны и исповедовался ему, хотя отец Дионисий по возрасту был значительно моложе его.
Любовь отца Андрея к братии монастыря была безграничной, он не делил отцов на хороших и плохих, ко всем был очень милостивым. Несмотря на то, что те годы были трудными и лишних денег не было, старец подавал милостыню щедрой рукой. Когда кто-нибудь просил у него пару носков, он давал ему две пары. Когда просили штаны, давал двое штанов, говоря при этом: «Если ты будешь стирать одни, то вот тебе другие – будет, во что переодеться». Старец дал благословение трапезнику – не спрашивая, раздавать милостыню знакомым и незнакомым отцам. «Ну а как же, ведь если им что-то понадобится, где они это найдут? – объяснял отец Андрей. – Что, попросят помощи у своих плотских родителей или будут бегать и побираться по Афону?»
Старец был благородным человеком. Он уважал людей, ему нравилось им помогать. Ещё до того, как у него что-нибудь спрашивали, он успевал спросить первым: «Солнышко, тебе что-то нужно?» Его обычным обращением к братии было «мой сыночек». В этом выражении отражалось всё его внутреннее расположение к отцам. Любовь старца и его снисхождение обильно изливались на ближних. Однако когда было необходимо, он становился строгим, но его строгость тоже была порождением любви и стремлением помочь братии. Услышав, что братия, несущие послушание в поварне, начинают празднословить, он подходил к ним и строго приказывал замолчать. Старец не очень-то доверял видениям Света и ангелов, если не выяснял всё во всех подробностях.
О памяти Божией старец говорил: «Преподобная Мария Египетская всего один раз в жизни увидела икону Пресвятой Богородицы, Которая воспретила ей войти в храм. Память об этой иконе укрепляла её жить одной в пустыне в течение сорока лет. А мы хотим увидеть то, другое, третье, а памяти Божией у нас как не было, так и нет».
Великим постом 1970 года у старца открылось желудочное кровотечение. Врач отец Демоклит констатировал, что его состояние очень серьёзное и надо ехать в Салоники.
«Эту болезнь, геронда, – сказал отец Демоклит, – должна победить наука».
– Наука, – ответил старец, – это Пресвятая Богородица. Я со Святой Горы никогда не выезжаю и сейчас никуда не поеду.
Старец 36 лет жил на Святой Горе и ни разу не выехал в мир.
Тогда врач сказал ему:
– Мы должны по гроб жизни оказывать тебе послушание, разве не так? Вот и ты окажи нам сейчас послушание. Если мы не поедем к врачу, то всё может закончиться плохо.
– Ну что ж, – улыбнулся старец, – раз речь пошла о послушании, то отдаю себя в ваши руки. Сделаю то, что вы велите.
Старца отвезли в Салоники, где ему сделали операцию, и он вернулся на Афон здоровым.
В октябре 1974 года игумен Андрей уже окончательно оставил игуменство и ради безмолвия поселился в принадлежащей монастырю келии в местности Моноксилит. Храм в келии был посвящён святителю Николаю, перед которым отец Андрей чрезвычайно благоговел.
В этой келии в 1975 году старца посетили монахи-зилоты из монастыря Эсфигмен. Тогда у них скончался игумен, и, боясь, что их изгонят из Эсфигмена, они умоляли его стать их игуменом. По-человечески старцу было очень жаль братию, его сердце раздиралось, но решиться на их предложение он так и не смог. С одной стороны, он боялся согрешить, отказав братии в помощи, а с другой – сомневался, можно ли ему в таком возрасте оставлять свой родной монастырь. Он стал молиться Пресвятой Богородице и святителю Николаю, чтобы они его просветили. И вот однажды он увидел, как от моря к его келии поднимается старенький священник. Когда батюшка дошёл до келии отца Андрея, то поприветствовал его и спросил, как пройти в Кариес. Отец Андрей показал путь и спросил гостя, откуда он и как его имя; батюшка ответил, что приехал с Кипра и его имя отец Николай. Отец Андрей никогда не отличался любопытством и обычно не задавал таких вопросов, однако сейчас спросил, повинуясь какому-то внутреннему чувству. Старец направился в сторону Кариес, а отец Андрей пошёл было в келию, но вдруг остановился и подумал: «Ох, солнце высоко, а я даже не предложил человеку покушать! Куда же он пойдёт голодный?» Повернулся, чтобы позвать батюшку – но никого не увидел. Дорога от Моноксилита в Кариес по крайней мере на километр прекрасно просматривается. Но странное дело – священника не было. Отец Андрей побежал по дороге, громко крича: «Отец Николай!» – но дорога была пуста. «Жаль, что я его не догнал», – подумал отец Андрей. Он вошёл в келию, поел и лёг спать, почти забыв о случившемся. Но вскоре проснулся с чувством необыкновенной радости. Ему всё вдруг стало ясно: «Я буду жить в монастыре святого Павла. Хватит с меня этих игуменств, и монастырь Эсфигмен тоже не для меня», – таково было его внутреннее ощущение. Старец пошёл в церковь и, взглянув на икону святителя Николая, с изумлением узнал в нём священника, который только что посетил его келию, а потом исчез, – это был сам святитель Николай. «Эх, – сокрушался потом старец, – что же он не просветил меня чуть пораньше?» Отец Андрей рассказал об этом случае своему духовнику иеромонаху Дионисию, и тот подтвердил: «Да, это был святитель Николай. Он явился, чтобы освободить тебя от мучившей тяжести».
Отец Андрей продолжал жить в своей келии в Моноксилите. Вскоре на море произошёл ужасный шторм. Старец решил на следующий день спуститься к морю, чтобы собрать деревяшки и сучья, которые выбросило на берег (он использовал их как дрова), а также посмотреть, не нуждается ли кто-нибудь в его помощи. Собирая деревяшки, отец Андрей вдруг увидел на одном из камней человека. Он подумал, что это кто-то потерпевший кораблекрушение, и побежал, чтобы оказать помощь. Приблизившись, отец Андрей с удивлением увидел монахиню, которая сидела на камне и держала в руках раскрытую книгу и перо. С изумлением старец спросил её:
– Что тебе здесь нужно, моя госпожа? Тебе нужна помощь?
А Та, Которая казалась монахиней, ответила:
– Нет, помощь Мне не нужна, Я – Госпожа сего места, и Моё попечение простирается от одного его края до другого.
– А чем Ты занимаешься, моя Госпожа? Что это за книги, которые Ты держишь? – спросил старец.
– Это книги входа, исхода и пребывания отцов на Святой Афонской Горе. Ну а в этой книге, которую ты видишь, написаны имена всех, кто остаётся на Святой Горе и заканчивает здесь свой земной путь. Их имена вписаны в Книгу Жизни.
После этого разговора отец Андрей вернулся в свою келию. Когда вечером он вошёл в храм, чтобы совершить вечерню, то стал вглядываться в икону Пресвятой Богородицы в иконостасе. У него внутри что-то произошло… Он почувствовал радость, веселие, думая о Монахине с книгой. В это время лампада перед иконой начала сама раскачиваться, и старец быстро побежал вниз, к морю, желая вновь увидеть Монахиню. Тогда ум старца просветился, он был убеждён, что это была Пресвятая Богородица. Однако он не застал Её на том же месте, и душу его охватила печаль. Старец подумал, что по грехам он не удостоился вновь Её увидеть, но, подойдя к камню, на котором Она сидела, почувствовал, как небесное благоухание наполняет всё вокруг. Так Матерь Божия уверила его в Своём присутствии и известила, что Жена, с Которой он беседовал лицом к лицу, была Она – Царица Небесная.
Пригласив в Моноксилит своего духовника отца Дионисия, отец Андрей рассказал ему об этом страшном видении, и тот подтвердил, что это действительно была Пресвятая Богородица. Отец Андрей просил отца Дионисия: «Гляди, не рассказывай никому о том, что ты слышал, иначе меня примут за святого и сюда начнут приходить люди!» Итак, отец Андрей за своё благоговение к Пресвятой Богородице получил воздаяние видеть Её и говорить с Ней ещё в этой жизни.
Старец был великим подвижником. Живя в Моноксилите, он много трудился, уставал больше, чем позволял его возраст, но никогда не оставлял богослужения суточного круга и своё монашеское правило. Если в какой-то день он опускал на богослужении кафизмы, то потом читал их в своей келии. У старца был больной желудок, и из-за сильных болей он иногда читал Псалтирь сидя, однако правило своё не сокращал.
«Однажды, – рассказывал старец Давид, – я пахал землю на Моноксилите, и один бык заболел. Я позвал отца Андрея, он прочитал над быком молитву, и тот тут же стал здоров».
Когда отец Андрей оставил игуменство, то братия избрали игуменом отца Парфения. Отец Андрей очень поддерживал молодого игумена и говорил братии: «Дорогие мои, у нас в монастыре радость – игумен, преисполненный благодати Духа Святаго».
Когда отец Андрей совсем состарился, он вновь переселился в монастырь, жил затворником в своей келии и уже не мог спускаться на службу. Однажды игумен Парфений зашёл, чтобы спросить, в чём он нуждается. Отец Андрей ответил: «Послушай, сынок, мне ничего не нужно, всё у меня есть. У меня ни в чём нет недостатка. Огромное тебе спасибо. Знаешь, ещё почему я не хочу ни о чём просить: я боюсь, что Христос вменит мне это в грех, если я, неблагодарный, попрошу чего-то лишнего».
Отец Андрей любил рассказывать историю об одном монастырском рабочем, человеке весьма добродетельном. Когда он тяжело заболел, то отец Андрей – тогда седмичный и эконом монастыря – предложил ему постриг, и рабочий с радостью принял это. Его постригли, и в день Сретения Господня, на престольный праздник монастыря, он предал свою душу Господу. Рассказывая эту историю, отец Андрей часто повторял: «Видно, этот рабочий, раз Матерь Божия забрала его в день Сретения, был человеком очень добродетельным».
И сам старец, будучи человеком добродетели, удостоился предать свою душу Господу во время всенощного бдения на праздник Сретения Господня. В 1987 году перед бдением накануне Сретения служащий старцу монах принёс в его келию ужин. Старец поел, крестообразно сложил руки на груди, сидя за столом, и предал свой дух Господу. Наутро были его похороны. Когда о кончине старца известили его друга и сподвижника отца Софрония (Сахарова) в Эссексе, то старец Софроний ответил: «Знаю, я был там».