ть. В случае с отцом Митрофаном это было особенно явственно. Он сидел в стасидии, склонив голову направо, держа в руке чётки, и под большим пальцем его руки был узелок. Присутствовавшие отцы видели, как сияет лицо старца. Они испытывали столь великое благоговение, что боялись к нему притронуться, чтобы подготовить его к погребению. Ни один из братии не мог сказать об отце Митрофане плохого слова, наоборот: он был образцом совершенного монаха. Он не только «не задолжал» ничего из духовных обязанностей, но и совершил 75 монашеских правил «сверх нормы».
Бывший игумен монастыря святого Павла Евсевий, который совершал постриг отца Митрофана, с восхищением говорил о его монашеской жизни и добродетелях. А нынешний игумен монастыря святого Павла отец Парфений свидетельствует: «Я в жизни своей не видел более сознательного монаха, чем отец Митрофан. Это был образец монаха. И он добился этого, потому что никого не осуждал. Такой уж это был человек – можно сказать, дворянин, человек исключительного благородства».
Один из отцов монастыря святого Павла дважды видел отца Митрофана во сне и спросил его, как тот поживает. «Слава Богу, очень хорошо», – услышал в ответ. На отце Митрофане была монашеская схима,[184] и брат удивился: «Вижу, ты и схиму носишь?» – «Конечно, ношу, я ведь в ней подвизался», – ответил старец.
Благословение его и молитвы да будут с нами.
Аминь.
24. Старец Георгий, насельник монастыря святого Павла
Отец Георгий (в миру Герасим Мосхона́с) родился 6 сентября 1910 года в селении Хавда́та на острове Кефалония. Впервые он задумался о монашестве в связи с кончиной своего отца, который умер в возрасте 35 лет от аппендицита. «Увидев отца мёртвым, – вспоминал отец Георгий, – я сказал себе: “Всё, хватит. Нет ничего лучше, чем жизнь монашеская”».
Брат его отца, Кириак, взял на себя заботу о сиротах. Он очень много работал, чтобы вывести их в люди, а по прошествии 15 лет стал монахом. Обет стать монахом он дал ещё раньше, когда спасся на войне. В 1927 году Кириак прибыл на Святую Афонскую Гору в монастырь святого Павла, где принял постриг с именем Константин.
Юный Герасим трудился в Афинах и Пирее, также помогал своим братьям и сёстрам, особенно Антонию. «Если бы я остался в миру, – говорил старец впоследствии, – то стал бы крезом.[185] Я много работал и получал кучу денег».
В 1935 году, отслужив в армии, Герасим, испытывая признательность дяде, приехал в монастырь святого Павла, чтобы его поблагодарить. Несмотря на то, что Герасим был энергичным юношей, на него оказала сильное впечатление жизнь монахов и его дяди, и он окончательно решил стать монахом. После послушнического искуса 20 декабря 1937 года он был пострижен в монахи с именем Георгий. Он усердно подвизался и возложенные на него послушания исполнял очень тщательно.
Отец Георгий был человеком, талантливым во всём. Он был лучшим поваром в монастыре, лучшим огородником. Без преувеличений можно сказать, что овощи с огорода отца Георгия можно было показывать на выставке! Когда отцы ночью шли на богослужение, отец Георгий с помощью двурогой мотыги вскапывал свой огород. Копал он очень глубоко, почти на метр, и при этом творил молитву Иисусову. Кусты помидоров вырастали настолько высокими, что нужно было ставить стремянку, чтобы собрать урожай. Кроме этого, отец Георгий был лучшим пекарем обители. Замешивая хлеб, он приговаривал: «Сейчас я вам испеку хлебушек такой вкусный, что вы его будете есть с хлебом вприкуску!» И действительно, хлеб получался необыкновенно вкусным. Кроме всего прочего, отец Георгий был искуснейшим рыбаком. Одним словом, всё, за что он брался, выходило совершенным и превосходным. Отец Георгий исполнял все послушания и нёс труды для того, чтобы доставить покой и радость братии монастыря.
В те годы монастырь святого Павла, не имея собственных певчих, приглашал на клирос отцов из других обителей и скитов и платил им деньги. Отец Георгий не мог с этим смириться, он отправился в Новый скит и научился византийскому пению у одного из тамошних певчих – отца Исихия. Потом отец Георгий передал свои знания нынешнему игумену монастыря святого Павла отцу Парфению и другим отцам. Так в монастыре появились свои певчие. Голос у отца Георгия не был выдающимся, однако теорию музыки он знал хорошо. Подшучивая над собой, он говорил: «Ну ладно, в протопсалты[186] я не гожусь, это я признаю!.. Но и вторым певчим я тоже петь не согласен!»
Отец Георгий отдал множество сил, обустраивая монастырь святого Павла, мудро помогал в управлении обителью и хорошо справлялся с обязанностями антипросопа и эпистата.
В годы немецкой оккупации отец Георгий тайно вступил в ряды греческого Сопротивления. Вместе с другими афонскими монахами он помогал союзникам переправиться в Малую Азию и на Ближний Восток.[187] Один румын предал отца Георгия немцам. Они схватили его и отправили в концлагерь «Павел Мела́с», где отец Георгий предстал перед немецким трибуналом. Судья-немец спросил его:
– Почему вы помогаете нашим врагам и отправляете их в Смирну и Египет?
– Потому что люди нуждаются в помощи. Если тебе в дверь постучит человек и попросит о помощи, что ты ему ответишь? Христос в Евангелии говорит, что тому, кто просит твоей помощи, надо помогать.
– То есть если к тебе придёт и попросит о помощи немец, ты ему тоже поможешь? – спросил судья.
– Если он нуждается, конечно, помогу! – ответил отец Георгий. – Зависит от того, что именно ему потребно. Однако вам никакая помощь не нужна. Вы залили весь мир кровью. Человечество обливается кровью по вашей вине.
Трибунал приговорил отца Георгия к смерти. Его перевели в тюрьму в Эптапиргио.[188] Пробыв там два дня, он заболел малярией. Тогда его перевели в барак для больных заключённых, где находились два монаха, брата по плоти, Пантелеимон и Феофилакт Нанопулосы из келии Типографов в Кариес, а также отец Мелетий Сикеотис. У отца Георгия была очень высокая температура. В один из вечеров, как только зашло солнце, он пришёл в себя, сел на кровати и сказал: «Сейчас ко мне пришли преподобный Павел и великомученик Георгий и сказали, что освободят меня через три дня». Сказав это, он вновь потерял сознание. Слышавшие не поверили и решили, что он бредит. Через три дня отец Георгий, который до этого не мог пошевелить ногами от жара и истощения, в три часа открыл окно третьего этажа и сумел допрыгнуть до дерева, которое находилось за забором тюрьмы. На нём не было ни царапины. Тюрьма охранялась очень тщательно, однако его побега никто не заметил.
Оттуда отец Георгий отправился в сторону Святой Афонской Горы. Только там, в монастыре святого Павла, он был бы в безопасности, а вне Афона его могли арестовать. Он шёл пешком, не зная точного пути. Когда дошёл до селения Гомати,[189] ему повстречался один грек, служивший у оккупантов, и сказал ему: «Ты арестован, потому что выглядишь подозрительно». Предатель вынул пистолет и заставил отца Георгия идти впереди себя. Идя по тропинке, старец в какой-то момент сделал вид, что споткнулся, и, резко обернувшись к своему конвоиру, выхватил у него из руки пистолет. Предатель стал умолять: «Не убивай меня, у меня жена и дети!» Отец Георгий оставил его в живых и продолжил свой путь на Святую Гору. Однако «железяку», как он называл пистолет, у себя оставил. На Дионисиатском подворье в Моноксилите старец вновь подвергся опасности – его чуть не узнал один из монастырских рабочих. Однако, проявив находчивость, отец Георгий смог ускользнуть и добраться до монастыря святого Павла, но внутрь обители не вошёл, а поселился в одной из пещер над монастырём. Об этом знали только игумен Серафим, иеромонах Андрей-трапезник и отец Давид. Иеромонах Андрей, служа по субботам Литургию в монастырской усыпальнице, тайно причащал отца Георгия. Они встречались в другой пещере – в пещере святого Павла, которая находится чуть выше монастырской башни. В пещере старец прожил 19 месяцев. Одна из зим была крайне суровой. Чтобы не замёрзнуть, отец Георгий прибегал ко всяческим ухищрениям. Огонь в пещере он зажигал только ночью, чтобы дыма не было видно. Тогда пещера хоть немного прогревалась. По ночам отцы спускали ему еду в корзине с монастырской стены.
Пещера отца Георгия находилась у западного подножия Святой Афонской Горы, и поэтому солнце освещало её поздно после обеда. Весной, желая согреться, старец залезал на скалу напротив пещеры, и там как-то раз его укусила ядовитая змея. Призвав на помощь святого апостола Павла, отец Георгий остался невредимым.
Однажды старец увидел, как под его пещерой по тропе в Кариес идут три человека. В одном из них он узнал румына, который предал его немцам. Это была хорошая возможность отомстить за предательство, поскольку при нём был пистолет, однако старец сказал себе: «Пусть идут с Богом».
Немцы приняли решение сжечь монастырь святого Павла, подозревая, что Мосхонас (они называли отца Георгия по фамилии) прячется там. Однако вместо монастыря святого Павла они прибыли в соседний – Дионисиат. Войдя в обитель, немцы дали монахам неделю на то, чтобы те собрали свои вещи и ушли. Оккупанты, поняв, что совершили ошибку, хотели идти в монастырь святого Павла, однако игумен монастыря Дионисиат отец Гавриил под каким-то предлогом задержал их и послал одного из братий уведомить соседей. Узнав о том, что немцы совсем близко, братия монастыря святого Павла поняли смысл слов, сказанных накануне отцом Софронием (Сахаровым): «Молитесь усердно в своих келиях, на монастырь надвигается великая беда». По совету секретаря обители святого Павла отца Феодосия быстро собрали Духовный собор, на котором вынесли формальное определение об осуждении отца Георгия и приняли решение при первой возможности схватить и предать его немцам. Как только оккупанты пришли в монастырь, братия показали им эти бумаги, и, таким образом, молитвами отца Софрония монастырь был спасён.