Отец Продром молился часы напролёт, имея на то благословение своего старца. Он встречал многие искушения. После длительной молитвы он совсем ненадолго шёл спать, а диавол будил его и бил так, что отец Продром совершенно терял силы от избиений и от всенощного бдения.
Отец Продром сказал: «Помыслы отражают с помощью молитвы Иисусовой. Они её терпеть не могут».
«Есть ведь и духовное священство: три его степени – это очищение, просвещение и обожение. Мы, монахи, должны иметь это священство, пусть мы и не были рукоположены. А священники, помимо благодати, полученной в таинстве, должны иметь и личную святость для того, чтобы исцелять людей телесно и духовно».
«Если у человека нет духовного опыта, диавол старается прельстить его и представить ему действие прелести как благодать Божию».
«Гордость – это болезненное состояние души. Человек духовно здравый не впадает в гордость. Он знает: всё, что у него есть, это дар Божий. Гордость приходит к человеку от неосновательности ума».
С
Когда старцу Савве, насельнику монастыря святого Павла, сделали операцию на сердце, один юный монах спросил его, боится ли он смерти. Отец Савва ответил: «Не боюсь. То, что я столько лет служил монастырю и нахожусь в обители своего пострига, даёт мне утешение и надежду на то, что Пресвятая Богородица меня спасёт».
Старец Савва имел добрую кончину. Он преставился в самый день Пасхи. Как только он понял, что вот-вот умрёт, он пригласил своего духовника отца Анфима и игумена отца Парфения. Отец Савва сказал им, что не может ни о чём думать, попросил благословения на предстоящее путешествие, и сказал, что в следующий раз они обо всём поговорят в раю. У отца Саввы была уверенность и надежда. После этого он впал в кому и через несколько часов мирно скончался. Его лицо приняло светлое и умиротворённое выражение.
Иеромонах Савва, у которого был книжный магазин, был учеником старца Хаджи-Георгия. Он жил в келии святого Харалампия в Кариес. Его послушниками были отец Арефа и отец Косма. Когда отец Савва был молодым иеромонахом, он выезжал в Салоники, покупал в букинистических магазинах старые книги и целыми мешками привозил на Святую Гору. В те годы было трудно найти новые издания, и отцы покупали старые книги. Однажды, когда отец Савва выехал в Салоники для этой цели, он увидел по дороге одну красивую женщину и соблазнился. Возвратившись на Святую Афонскую Гору, отец Савва наложил на себя канон: больше никогда не выезжать в мир и никогда не служить Божественную Литургию. Такой монашеской акривией он обладал. Скончался отец Савва в 1935 году.
Старец Хризостом, живший на Катунаках, в каливе «Достойно есть», рассказывал, что когда он однажды зашёл в келию Воскресения Христова, где подвизался знаменитый духовник иеромонах Савва, то увидел его мощи лежащими в корзине в церкви. Он благоговейно приложился к главе отца Саввы и почувствовал неизреченное благоухание – знамение святости великого духовника.
Одним из последних русских добродетельных отцов келии Буразери был отец Симеон, который в великой и ангельской схиме получил имя Сергий. Он был старцем этой келии, и его называли игуменом. Отцы, которые его знали, рассказывали, что он был настолько нестяжателен, что всю свою монашескую жизнь проходил в одной рясе. Ряса его пострига стала и его погребальной рясой. Отец Сергий был таким аскетом, что никогда за свою жизнь не вкусил молочных продуктов и рыбы. Он воздерживался даже от пищи с растительным маслом. Вся его жизнь была одним сплошным Великим постом, в котором была причастность Кресту Христову и Его Воскресению.
Отец Сергий жил в крохотной келии, примыкающей к храму и каждую ночь совершал всенощное бдение. Он возжигал много свечей и молился за весь мир. Помимо любви к посту, всенощному бдению и молитве, отец Сергий возлюбил и добродетель молчания. А приняв постриг в великую и ангельскую схиму, он стал особенно избегать разговоров. Слова, которые он произносил, можно было перечесть по пальцам. От многочасовых стояний его ноги распухли, и на них открылись раны, в которых кишели черви. Однажды братия помыли ему ноги тёплой водой, и таз наполнился червями. Такое мученическое мудрование у него было! В конце жизни его взяли к себе отцы из келии Святой Троицы, которых называли караманлидами.[102] Живя у них, отец Сергий по ночам совершал бдения, молясь по чёткам, и часто крестил стены своей келии. Пребывая в таких подвигах, иеросхимонах Сергий закончил земной путь своей жизни. У него была добрая кончина. Когда через установленный срок его останки достали из могилы, они были воскового цвета.
Старец Давид из русского монастыря святого великомученика Пантелеимона (в святой великой и ангельской схиме он получил имя Димитрий) был знаком с преподобным Силуаном Афонским. Когда они вместе жили в русском монастыре, отец Давид благоговел перед старцем Силуаном, а после его кончины верил в его святость. Сам он скончался до того, как преподобный старец Силуан был канонизирован.
Однажды преподобный старец Силуан явился во сне отцу Давиду и сказал, чтобы наутро тот не шёл в лес. Отец Давид оказал послушание и таким образом избежал многих искушений. Он был монастырским лесником, а как раз в это утро в лесу начался сильный пожар. Если бы он пошёл в лес, его бы обвинили в этом пожаре, и он натерпелся бы от следствий и судов.
В другой раз отец Давид страдал от сильной боли в почках и, призвав имя преподобного Силуана, исцелился.
Иеромонах Фотий, родом с острова Митилини, тоже был знаком с преподобным Силуаном. Он рассказывал, как однажды пришёл к преподобному Силуану, который отдыхал после всенощного бдения. Старец проснулся, совершенно не раздражившись и не показав какого-либо неудовольствия. Он вёл себя с отцом Фотием с удивительной добротой и кротостью.
Старец Павел из Ксенофонтского скита рассказывал: «Мой старец Григорий застал расцвет русского монастыря святого Пантелеимона. Там, на монастырских огородах, где работало очень много народа, он познакомился с преподобным Силуаном, который тоже приходил туда помогать. Потом ему дали другое послушание, возле пристани. В том месте есть источник, который русские называют Иорданью, а рядом с ним – дом для рабочих и небольшой магазинчик, в котором продавали и раздавали в благословение паломникам иконы, крестики и другие вещи. Там я и познакомился с отцом Силуаном. Монастырь назначил его смотреть за этим послушанием. Он был человек немногословный, безмолвный, но добродетель распознать нелегко».
Однажды на престольный праздник Покрова Пресвятой Богородицы в русский монастырь пришла группа, состоявшая из мирян и монахов. Приложившись к главе преподобного Силуана Афонского, некоторые из пришедших почувствовали благоухание, тогда как другие не почувствовали ничего.
Старец Симеон Григориатский родился в Патрах в 1922 году. С детства он остался сиротой: его мать умерла при родах, а когда ему было пять лет, у него умер и отец. Воспитанием ребёнка занимались родственники, а в 17-летнем возрасте он пришёл в монастырь Григориат, стал там монахом и прожил в нём 60 лет, до своей кончины.
Отец Симеон прошёл через многие послушания. Он был пономарём, огородником, поваром, пекарем, трапезником, смотрителем монастырского конака и лесником. А последнее послушание, которое он нёс много лет, было самым смиренным и незначащим: он подметал выложенную камнями тропинку от пристани до монастыря и убирал с неё навоз. Он был подпоясан полиэтиленовым мешком вместо ремня – чтобы не болели ноги. Вместо скуфьи на голове у него был чулок, а на ногах чуни или галоши – рваные и залатанные. Весь день и зимой и летом он терпеливо подметал дорожку с серьёзным видом и еле слышно шептал молитвы.
Несмотря на то что старец Симеон был малограмотным человеком и читал по слогам, он наизусть выучил акафист Пресвятой Богородице, акафист Честному Кресту Христову, святителю Николаю, Введению во храм и Успению Пресвятой Богородицы. Когда его приветствовали, он не отвечал. Если кто-то начинал настаивать, то отец Симеон с притворной строгостью говорил: «Не перебивай меня, я читаю акафист».
Ещё одним достойным внимания знаком в малозначащем труде старца Симеона было следующее. Если кто-то хвалил его за безупречность, с которой он подметал дорожку, он отвечал с огромной серьёзностью: «Ну а как вы хотели! По-другому нельзя. Ведь сегодня придёт Царица Небесная или Владыка Христос, или великий святитель Николай, или великий чиноначальник Христов Георгий…» Старец называл имена Христа, Пресвятой Богородицы или святых, праздник которых должен был служиться на следующий день. Так человеческому и уничиженному занятию старец придавал очень высокий и священный смысл, некий богословский оттенок.
У старца полопались вены на ногах. Его ноги очень распухли, и он страдал от сильных болей, но несмотря на это, никогда не жаловался, а смеялся, глядя на свои ноги – разрушенные от чрезвычайного труда. Однако он и не думал прекращать своё многочасовое послушание и всегда с готовностью бежал, чтобы послужить другим – помочь пекарю или келарю, или кому-нибудь другому, кто бы ни позвал его на помощь. Старец работал намного больше часов, чем другие братия монастыря, и всегда делал это с охотностью и с исключительным самопожертвованием.
Когда старец хотел помыть ноги, то чтобы никого не утомлять, он из резинового шланга поливал их и оттирал метлой или дворнической щёткой. Конечно, по-человечески в отце Симеоне было видно много недостатков: он гневался, мог дать волю рукам, мог пропускать богослужение, – но всё это он делал специально, чтобы люди не благоговели перед ним, а строго его осуждали. Так он поставил себя на последнее место и нашёл способ заставить и других не догадываться о его внутреннем духовном мире. Однако большая часть случаев из его жизни показывает в нём человека, который всецело отдал себя Богу, монаха с непрестанной молитвой, необыкновенным самопожертвованием и искренней любовью ко всем – несмотря на то что часто он вёл себя грубо и некультурно.