«Если кто-то скажет нам жёсткое слово, то мы, чтобы ему помочь, должны ответить что-то без волнения и смущения. Однако, если мы чувствуем волнение, то надо предпочесть молчание и внутренне творить молитву Иисусову. Конечно, и в этом случае всё равно нужно ответить: „Прости и благослови“».
«Лучше немного побеждаться сном во время богослужения, чем сидеть в келии. Церковь – это ковчег спасения».
«Однажды во сне я услышал, как от иконы Христа исходит голос: „Ты ещё не испытывал, что такое адская мука. Попробуй-ка адской муки“, и тогда я начал ощущать в моём теле огонь, который описать не могу. Я весь горел в этом огне. Тогда я обеими руками схватился за голову, а когда пришёл в себя, увидел в руках клочья волос».
Один юный монах нёс послушание пономаря. Однажды ночью он лёг спать и вдруг подумал: «А лампада перед иконой Пресвятой Богородицы горит или погасла?» Брат немедленно поднялся, спустился в церковь и поправил лампаду. Как только он возвратился в свою келию и опять лёг отдыхать, он услышал, как из леса доносятся страшные голоса: «Мы задушили бы его, раздавили бы, поломали бы – если б не Та Черница». После этого случая монах имел особое благоговение перед Пресвятой Богородицей.
Старец сказал: «Когда благодать Божия осенит человека, то для него нет ни зимы, ни лета».
Один старец, живший в Кавсокаливии, сказал: «Однажды, когда мы разбирали останки отцов в скитской костнице, по всей окрестности разлилось благоухание, чуть ли не до Керасьи[135]».
Однажды на Катунаках началась страшная гроза. Отцы из келии Данилеев видели подвижника, который шёл по тропе и заметил, что один из поклонных крестов упал от страшного ветра. Брат, несмотря бурю, остановился и начал ставить крест вертикально. Вдруг буквально в двух шагах от него ударила молния, которая расщепила железную водопроводную трубу на протяжении 50 метров. Но с монахом и крестом ничего не произошло. Даже после удара молнии этот мужественный, глубоко верующий монах не ушёл оттуда, пока не установил крест вертикально.
Старцы рассказывают об одном монахе, который нёс послушание рыбака в общежительном монастыре. Часть пойманной рыбы он оставлял себе, тайно жарил её и ел. Однажды он скрывался в лодке за выступом скалы и занимался тайноядением. Вдруг от этой скалы отвалился кусок, упал на лодку, и она вместе с монахом пошла ко дну. Эта скала сохранилась доселе и известна на Святой Горе как «скала тайноядения».
Некогда через Малый скит святой Анны проходили два отца из скита святого Василия – проигумен Великой Лавры отец Павел и ещё один монах. В одном месте отцы почувствовали благоухание. По всей вероятности, там жил какой-то добродетельный подвижник или были сокрыты его честные останки.
Один монах-иностранец, живя в общежительном монастыре, нёс послушание пономаря. Поскольку он считал пономарство послушанием и плохо понимал греческий язык, то у себя в келии он вновь вычитывал богослужебное последование на своём родном языке, от чего испытывал радость и проливал слёзы умиления.
Накануне крестного хода с иконой «Достойно есть» два монаха вышли в море и поставили сети, потому что был штиль и они надеялись наловить много рыбы. Однако ночью поднялся шторм, который унёс сети. Так братия поняли, что это произошло за их невнимание к Пресвятой Богородице. Теперь эти два брата всегда приходят на крестный ход в честь иконы «Достойно есть».
Один монах рассказывал: «Моим духовником был старец Ефрем Катунакский. Когда я пришёл к нему на исповедь в первый раз, он сказал:
– Я вижу, чадо моё, что ты стараешься. Но, послушай, сынок, – старец говорил с душевной болью, – ведь я потяну тебя не вверх, а вниз.
– Почему, святый духовниче?
– Потому что мы вылиняли и не украшены добродетелью.
Это старец сказал мне в 1972 году».
Один монах впал в прелесть и, к несчастью, поклонился сатане, который явился ему в образе Святой Троицы. В результате монах стал бесноватым, и бес не выходил из него до самой кончины. Чтобы не отправлять его в мир в сумасшедший дом, два отца из кутлумушского скита взяли на себя заботу об этом брате и жертвенно служили ему до самой его смерти. Да воздаст Господь этим братьям, и милостив да будет к прельстившемуся.
Однажды одному монаху явился бес, но монах хладнокровно сказал ему: «И что тебе здесь надо? Мы что, отняли хлеб у твоего отца? А ну-ка, пошёл отсюда!» Но бес не уходил. Тогда монах добавил: «Ну что ж, сейчас я тебя выведу на чистую воду. Сейчас посмотрим, дурак ты или умный. Пойдём-ка с покаянием поклонимся Христу и Пресвятой Богородице. Давай, я буду целовать одну ногу Христа, а ты другую. Выбирай: тебе правую или левую?» Бес тут же исчез: не желает он слушать о покаянии и поклонении.
Один монах общежительного монастыря без благословения игумена совершал тайные подвиги и в конце концов стал одержимым.
Три монаха-румына с Капсалы поплыли в Иерусалим на вёсельной лодке, по благоговению желая поклониться святым местам. Это было в опасные годы Второй Мировой войны.
Один молодой монах общежительного монастыря страдал от грыжи. Ему посоветовали призывать святого Артемия, который имеет особую благодать помогать в такого рода немощах. Целый год брат молился по чёткам святому Артемию. И вот однажды утром, встав на правило, брат увидел, что его грыжа исчезла. Желая отблагодарить святого, брат ещё целый год молился ему по чёткам.
Монах, который от всего сердца подвизался, чтобы приобрести смирение, вдруг услышал отчётливый голос: «Смирение в том, чтобы желать славы Божией, а не собственной славы».
Один монах общежительного монастыря во время всенощного бдения вышел на балкон немного подышать свежим воздухом. Глядя в сторону моря, он в какой-то момент подумал: «Ну что ж, пора возвращаться в церковь». Тут он услышал над ухом страшный голос: «Нет, давай посидим маленько ещё!» В ужасе монах побежал обратно в храм. На бегу он ударился головой о притолоку, у него слетели камилавка и куколь. Однако от ужаса он не остановился, так и вбежал в храм с непокрытой головой и растрёпанными волосами.
В одной обители после кончины монаха у него нашли две тысячи драхм. В то время это была внушительная сумма. Игумен расстроился и благословил похоронить брата вместе с этими деньгами.
В наши дни один брат живёт затворником в общежительном монастыре, не разговаривая и не общаясь ни с кем. Братия видят этого монаха только в церкви. С благословения игумена он следует особому уставу, хранит молчание, тайно подвизается и, находясь в общежительном монастыре, живёт словно в пустыне.
Один монах общежительного монастыря вдруг стал раздражительным, гневливым, подозрительным, все у него были виноваты. Игумен говорил: «Причина в том, что ты оставил своё монашеское правило». Но брат не менялся и наконец попросил у игумена благословения сходить к отцу Ефрему Катунакскому. Старец Ефрем спросил брата, дал ли игумен ему благословение, чтобы прийти. Потом выслушал его и ответил: «Причина в том, что ты оставил своё монашеское правило. Будешь выполнять своё правило – всё войдёт в нужное русло».
«Человек подобен земле. Ты её очищаешь, вскапываешь, говоришь: „Слава Тебе, Боже“, а потом она снова зарастает сорняками. Так и человек: искушение за искушением – пока не умрёт. Поэтому требуется „всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств“[136]».
Старец сказал: «Пресвятая Богородица, наша Матерь, сказала, что пока из Иверского монастыря не уйдёт Её икона „Вратарница“, ни один монах не должен уходить с Афона в поисках лучшего места для подвигов, иначе он подвергнет себя бесплодному мученичеству».
Старец сказал: «Без руководителя в деле Иисусовой молитвы мы впадём в прелесть. Ни один из отцов-исихастов не шёл по этому пути самостоятельно. Все имели учителей».
«Мы можем постоянно повторять молитву Иисусову, но если наш путь, наша жизнь не хороши, то мы ничего не добьёмся. Молитва – это свет. Как же мы можем творить молитву Иисусову и одновременно делать дела тьмы?»
Старец сказал: «Взвешивать слова и быть лаконичным научит тебя соловей. Соловей поёт только один месяц в году, остальные 11 месяцев он молчит».
Старец сказал: «Монах должен иметь благородство и быть мастером в любом деле. Трудиться надо с душой, а не тяп-ляп. Рукоделие, сделанное наспех, не принесёт пользы тому, кто его купит».
Одного старца приглашали в мир побеседовать с людьми на духовные темы, но он отказался, говоря: «Сегодня уши людей закрылись и совсем не слышат».
«Большое дело – доставить покой своему старцу, потому что его благословение не даст тебе упасть».
«Пение в церкви – дело хорошее, но и опасное. Случаются искушения между братиями из-за первенства. Господь сказал: Даждь Ми твое сердце.[137] Он не просил дать Ему песнопений. Песнопения помогают рассеять скорбь, когда мы находимся в искушении».
«Если ты знаток пения, то не осуждай других и не возмущай отцов на всенощных бдениях. В Царство Небесное войдут только смиренные и мирные люди».
«Человек, который имеет умную молитву, ни о чём не любопытствует. Он занимается своим рукоделием и не зыркает глазами туда-сюда. Глаза того, кто имеет умную молитву, обращены зрачками внутрь, в его собственное сердце».
«Если ты увидишь человека задумчивого и имеющего добрые помыслы, знай: он имеет и умную молитву».
«Чем тебе поможет молитва Иисусова, если ты будешь творить её сухо? Ведь даже попугай может произносить молитву Иисусову, и магнитофон может повторять её, не переставая. Но пользы от этого нет. Умная молитва в том, чтобы изгонять злые и удерживать в себе добрые помыслы. Это и есть первое дело на пути стяжания умной молитвы».
Один старец, живший