— Боятся! Потому что не умеют.
— Вот, вот! Я уверен, что ваша энергия и настойчивость победят. Нужно организовать не киносеансы, не развлечение, а киноуроки. Дальше! Экскурсии. Как можно больше экскурсий. Дальше! После занятий обязательных, как мы и решили, занятия необязательные: кружки, общества, лекторий, конкурсы, импровизации, игры… Ах, как мы недооцениваем игры! Игры в путешествия. Игры в историю. Литературные игры… Но всё это под водительством учителей. Не формально, не халтурно, не кое-как, а глубоко продуманно, занимательно, наглядно.
— Константин Семенович, на вечерние занятия у меня остаются часы. — сказала Ирина Дементьевна, разворачивая расписание, — но мало. По вашим масштабам денег нам не хватит. Придется обязывать…
— Нет, нет! Обязывать и требовать мы будем только тогда, когда будем оплачивать. Денег на первый год мы раздобудем. Ведь школа опытная! Давайте мне приблизительно смету, а я постараюсь достать. Пускай учителя заработают чуть побольше, — с улыбкой сказал он, наклоняясь над листом. — Каждому по способностям.
— Обид будет… — протянула Ирина Дементьевна. — Очень неравномерная нагрузка.
— Мы с вами еще не знаем, как они вообще отнесутся к продленному дню.
— Думаю, что неплохо. Занятия ведь будут платные. По химии неблагополучно. У нас два химика. Горшков нагружен больше, чем надо, а Лизунова… У нее только дневные часы.
— Почему?
— Она слаба. Кружок ей не под силу. А кроме того, как бы это вам сказать… Трудный характер! Мы с ней давно мучаемся.
— Лизунова! Не та ли это учительница, которую несколько раз увольняли и не могли уволить?
— Вы уже слышали?
— Да. Ну, а для воспитательной работы?
— Совсем исключено. Лизунова, мягко выражаясь, чирей на школьном теле.
— Ничего себе характеристика! — засмеялся Константин Семенович.
— Ее все презирают. Сплетница и склочница высшей пробы. Вы мне не верите?
— Верю. Я просто думаю о том, что вам посоветовать. В новых условиях люди иногда меняются…
— Ничего не выйдет. Тем более в новых условиях.
— Дело ваше, Ирина Дементьевна. Если хотите, я могу воспользоваться хорошим отношением с завроно, и мы переведем ее в другую школу?
— В другой школе ее не знают… и с нашей стороны это было бы просто подло.
— Это верно: подло. Может быть, на пенсию?
— До пенсии еще далеко.
— Ну хорошо, давайте увольнять!
— Бесполезно. Два раза ее увольняли, ничего не получилось. Пойдет опять в суд или в какую-нибудь другую инстанцию.
— А вы уверены, что учительский коллектив согласится с ее увольнением?
— Не только согласится! Все будут счастливы, если мы, наконец, от нее избавимся.
— Ну что ж… тогда придется увольнять! — твердо сказал Константин Семенович. — Планируйте расписание с учетом другого, сильного преподавателя.
Ирина Дементьевна поправила упавшую прядь волос, с удивлением посмотрела на Константина Семеновича, но возражать больше не стала, хотя и была уверена, что уволить Лизунову почти невозможно.
— Ну, а как остальные? — спросил он. — В смысле годности в новых условиях?
— Всякие есть. Уж очень скорлупа мешает! — с досадой объяснила она.
— Ничего, ничего. Дадим простор — развернутся.
— Кое-кто развернется. Но для того, чтобы раскачать всех… Ох, не знаю… Без скандала, пожалуй, не обойтись. Хвост накручивать придется…
Последние фразы были так неожиданны и так несвойственны всему облику подтянутой Ирины Дементьевны, что Константин Семенович невольно расхохотался.
38. Договор подписан
В кабинет вошел чем-то обескураженный Степанов.
— Здравствуйте, Ирина Дементьевна, — мрачно сказал он. — Мы еще сегодня не видались… Вот какая филармония получается… Так сказать, с небесов да в болото… и без парашюта…
— Что случилось?
— Случилось? Случился иллюзион… — начал Архипыч. — Приглашают меня недавно в подвал, в артель. Проходите, говорят, в бухгалтерию и распишитесь. Ну иду и думаю, что бы это могло означать? В бухгалтерии мне, так сказать, суют ведомость и выкладывают пятьсот рублей. Распишитесь в получении. За что? — спрашиваю. Зарплата, говорят. Я же зарплату в школе получаю! Точно — говорят. В школе само собой, а здесь само собой. Такая, значит, договоренность между нами и вами…
— Верно! Зарплата завхоза очень маленькая, и мы договорились с правлением артели, — вмешалась Ирина Дементьевна. — Вы же в какой-то степени обслуживаете их.
— Получил? — спросил Константин Семенович.
— Как же я могу получить? Ежели бы мирное сосуществование, а то мы же их выколупывать собрались. Тут другая оказия, Константин Семенович! Пошел я к Самуилу Григорьевичу выяснить, что да почему. Он меня, конечно, с улыбкой встретил… Ну, слово за слово… И вдруг вынимает он, так сказать, договор. Форменный договор, на машинке отпечатанный и подписанный. Простите, говорит, ошибочка произошла. Оказывается, договор наш давно подписан, а только я был не в курсе. Договор, так сказать, у председателя сохранялся, а я, то есть он, значит, не знал.
— Да что ты говоришь! — удивился Константин Семенович.
— Нет. Договор еще не подписан, — снова вмешалась Ирина Дементьевна. — Я точно знаю! Марина Федотовна уехала, не подписав. Мы сначала хотели договориться с артелью о дополнительном ремонте…
— Как же не подписан, Ирина Дементьевна, когда я своими глазами видел и читал.
— Любопытно! — проговорил Константин Семенович. — А каким числом, не обратил внимания?
— В мае, тринадцатого дня.
— Подделка! — уверенно заявила Ирина Дементьевна. — Я совершенно точно знаю, что договор не был подписан.
— Любопытно… — медленно повторил Константин Семенович. — Как ты думаешь, не могли они узнать о наших намерениях?
— Откуда? Я никому ни слова. Вот разве вы кому?
— Ну, а если догадались?
— Догадаться могли. Я бы на их месте обязательно догадался.
— Любопытно! — снова повторил Константин Семенович и, откинувшись на спинку стула, задумался.
Наступило молчание. Ирина Дементьевна собрала разложенные бумаги в папку. Разговор с директором воодушевил ее, и, думая о перестройке учебной работы, она не придавала особого значения сообщению завхоза.
— Константин Семенович, что вы решили делать с нашей комнатой? — спросила она. — С комнатой учебной части.
— С вашей комнатой? Ничего… У вас есть какое-нибудь предложение?
— Нет. Я спросила просто так. Комната нас устраивает, и Валентина Ивановна никогда не жаловалась.
— А кстати, где она?
— На даче. Если хотите, ее можно вызвать. Скажите Марии Васильевне…
— Марии Васильевне? — машинально переспросил Константин Семенович и вдруг вспомнил. — Она ведь рядом… Ирина Дементьевна, скажите, пожалуйста, она тоже получает дополнительное вознаграждение от артели?
— Кажется, получает. Иногда она что-то им печатает. Если я вам больше не нужна, я буду в учебной части. — Завуч взяла папку и вышла из кабинета.
Через открывшуюся в канцелярию дверь Константин Семенович увидел Марию Васильевну.
«В тот день… в первый день прихода в школу, — вспомнил он, — был разговор по телефону с заведующим роно… Дверь в канцелярию была открыта… там сидела секретарь. И разговор был как раз о выселении артели».
— Ну что ж! — весело сказал Константин Семенович. — Теперь всё ясно!
— Ясно? — удивился завхоз. — Вам, может, и ясно, а мне наоборот. Один дым!
— Очень ты приятную новость принес, Архипыч! — потирая от удовольствия руки, проговорил Константин Семенович. — Теперь-то мы их, жуликов, и выселим в два счета. Никуда не денутся. Считай, что помещение наше.
Долгим и сумрачным взглядом посмотрел Андрей Архипыч на бывшего командира, но, встретив хитрую улыбку, расправил плечи:
— Вы полагаете?
— Разве это не жульничество?
— А как доказать?
— Докажем, не беспокойся. Не такие дела распутывал. Пока что молчок! И виду не подавай. Подумай-ка лучше, как вешалку организовать. Черт их знает… Нагородили решеток до потолка, поставили гардеробщиков. Решетку долой! А потом нужно будет выделить по вешалке каждому классу. По росту. Понимаешь?.. И невысокий барьер. Одним словом, продумай всё до гвоздика. Со старшими ребятами посоветуйся. Уразумел?
— Точно так! Можно идти?
— Иди. Подожди! Попроси ко мне секретаршу. И так знаешь… между прочим, мимоходом скажи: «Мария Васильевна, следователь вас вызывает». Она наверно спросит, какой следователь, а ты извинись. Скажи, по старой привычке назвал меня следователем. Я и вправду вспомню прежнюю работу. Сумеешь?
— А чего не суметь. Я от природы артист!
Минуты через две после ухода Степанова в дверь раздался осторожный стук.
— Входите!
— Вы меня звали? — робко спросила Мария Васильевна, останавливаясь на пороге. По всему было видно, что она чувствует себя «не в своей тарелке».
— Мария Васильевна, у вас есть оригинал или копия арендного договора с нашей артелью? — равнодушно спросил Константин Семенович.
— Договор? У меня их несколько… целое дело.
— Тем лучше. Дайте, пожалуйста.
Мария Васильевна торопливо направилась к столу, выдвинула один из ящиков, взяла лежавшую сверху папку и вернулась назад.
«Вот они, неопытность и растерянность. Папка лежала сверху, и она даже для вида не искала ее», — подумал Константин Семенович.
Раскрыв жиденький скоросшиватель, он сразу увидел то, что ему было нужно. Договор лежал сверху и не был подшит.
— Не успели подшить? — спросил он.
— Что вы говорите? — не поняла секретарь.
— Когда же он подписан? Тринадцатого мая? В артели мне говорили, что договор не был подписан. Странно, не правда ли? Ирина Дементьевна тоже утверждала сейчас… — Константин Семенович держал перед собой документ и во все глаза глядел на секретаря.
— Не знаю… Меня это не касается, — смутилась секретарь. — Мне передали договор для подшивки.
— Давно вам его передали?
— Я не помню точно… В мае, в июне…