– Посмотрим, как они себя поведут. Пока пусть поварятся в собственном соку.
Мысленно хмыкнув, он отдал команду, и “Клинок Пустоты” начал медленно разворачивать корпус, готовясь уйти на следующую торговую точку…
Вид вне каталога
На далёком спутнике гигантской планеты из системы И’ра-Ван, скрытой от большинства граждан Республики и даже от её административных органов, находился один из самых засекреченных исследовательских комплексов, известных под кодовым названием “Обелиск-9”. Он не светился в гражданских сетях. У него не было транзитных доков. Корабли, которые прибывали туда, отключали маяки задолго до входа в локальную орбиту. Это было место, где собирали и изучали всё необычное: забытые технологии Древних, генетические аномалии, сверхъестественные сигналы с границ скопления Фаэтон… И теперь – этих разумных очень сильно заинтересовали данные о капитане "Клинка Пустоты". Да и сам этот корабль, который был весьма необычен, привлёк их внимание.
Помещение конференц-зала глубинного уровня было овальным, с голографическим куполом. В центре которого сейчас светилась проекция Серга, запущенная по команде Системного аналитика четвёртого класса, хмурой женщины с бледной кожей и механической кистью, щёлкающей пальцами в ритме её мыслей.
– Его физиология… – заговорил профессор Мейран Д-Хаур, высокий нубарец с полосами ритуальных татуировок вдоль шеи. – …не только не вписывается в базовые коды этногенезиса, она вообще не имеет ни одного соответствия в известных регистрах известного сектора нашей Галактики. Я это подчёркиваю: ни одного!
– Возможно, это какая-то необъяснимая мутация? – тут же парировала его выводы своими умозаключениями биогенетик Фера Лаэн, типичная представительница расы креатов. Её четыре руки синхронно жестикулировали, одна держала планшет с морфологическими проекциями, вторая – снимки мозга, третья – секвенции ДНК, а четвёртая набирала очередной код запроса. Вот только все эти данные имели отношение к кому угодно, но только не к этому молодому разумному. И это её явно выводило из себя.
– Мутация, Фера? – Тут же раздражённо вмешался старший лингвоаналитик Угрей Т'Зот, представитель амфибоподобной расы с прозрачными веками. – У него структурно симметричное строение, пропорции, оптимизированный метаболизм, коэффициент адаптации выше, чем у нурлов! Это не мутация – это идеализированная биоформа. Неестественно “идеальная”.
– Что, по-вашему, он? Артефакт? – Усмехнулся ему в ответ Мейран, но в его глазах уже мелькал намёк на тревогу.
– А если да? – Спокойно сказала Фера. – Возможно, это продукт иной цивилизации, возникшей за пределами нашего Звёздного скопления. Один из тех, кто мог пережить собственную катастрофу и оказался здесь случайно.
По щелчку пальцев аналитика запустилась следующая голограмма. Это были куски из видеоряда передач, которые вёл этот разумный прямо с борта “Клинка Пустоты”, попытки просканировать оборудование на его корабле, отдающий приказы, и даже скорость реакции систем этого корабля на малейшее проявление угрозы.
– А теперь взгляните на стиль его мышления. Он не использует стандартные интерфейсы, принятые не только в Республике, но и во всех соседних государствах. У него система технологий неизвестной архитектуры. Команды он отдает не так, как это делают даже представители элиты Аграфа или офицеры Креатов. Возможно, его ИИ не просто подчинён… Возможно, он с ним синхронизирован, и они мыслят… Вместе…
– Это невероятно… – Глухо прошептала Фера.
– Это опасно. – Жёстко добавил Т'Зот. – Потому что он может быть не один. Если он пришёл откуда-то, то оттуда могут прийти и другие. И не факт, что с добрыми намерениями.
– Мы пытались проследить его генокод с архивами – никаких следов Древних, никаких следов Слияния, никаких доминантных признаков известных нам рас… – Снова повторил Мейран. – Вы слышите? Это абсолютно чистый геном. Идеальный. Незагрязнённый. Одинарный. В природе такого не бывает. Это как если бы кто-то очистил линию разумных от всех мутаций и наследственных ошибок.
Фера медленно выпрямилась и села, тихо говоря:
– Он не наш. Точно не из нашего Скопления. И, вполне возможно, даже не из этой Галактики.
После такого высказывания наступила тишина. Лишь ИИ комплекса тихо обрабатывал голограммы, перенося данные с одного слоя в другой. За голографической стеной хранились капсулы с ДНК образцами, артефакты Кси’Натра, остатки древних костей, и тени других тайн, которым ещё не дали имён. Но даже молчание закончилось.
– Нам следует наблюдать. Только наблюдать… – Наконец-то произнёс глава секции.
– А если он начнёт контактировать с Службой Безопасности Республики? – напомнил кто-то.
– Тогда мы узнаем больше. И не через них. Мы создадим независимую сеть наблюдения. По возможности, подбросим на его корабль шпионских дроидов. Подключим секторные станции. Пусть сам покажет, кто он есть.
А в проекционном кольце лицо Серга по-прежнему оставалось спокойным, почти равнодушным, но в его взгляде многие из присутствующих различили нечто чуждое. Слишком спокойное, слишком выверенное. Как будто он знал больше, чем они могли себе позволить даже подозревать.
Немного погодя, уже после окончания этого экстренного совещания, в одной из глубинных лабораторий центра “Обелиск-9”, скрытой под десятками слоёв защитной обшивки, велась работа, требовавшая почти религиозной сосредоточенности. Полупрозрачные экраны проецировали трёхмерные генетические структуры, со сложнейшими аннотациями, всплывающими в реальном времени. Спирали ДНК вращались медленно, каждая цепь была прокрашена по кодексам соответствий – от красного до глубокого синего, символизируя неизвестные, спорные или опасные участки.
В этом помещении за пультом сидели трое ведущих специалистов по генетике из числа нубарцев и представителей пииров. Их задача была проста по формулировке, но почти невозможна по своей сути. Так как им было нужно постараться воссоздать гипотетическую генетическую карту происхождения капитана “Клинка Пустоты” – без физического образца. И поэтому им приходилось раз за разом проводить попытки реконструкции.
– У нас есть только видеонаблюдение, данные о реакциях организма, краткие спектральные анализы крови с фрагментов, оставленных на поверхности судна после боя с насекомыми – и всё! – Раздражённо сообщил биофизик Кареш Дреан, настраивая спектрометр на повторный анализ.
– Даже этого достаточно, чтобы понять одно: он не наш, – ответила пиир – генетик Таэла Си’трен, вытягивая тонкие пальцы с дрожащими сенсорами, и указывая на экран. – Посмотрите на метаболические коэффициенты. Судя по предварительным выводам аналитического кластера, он переваривает пищу в один целый шесть десятых раза быстрее среднего нубарца, но у него нет мутирующих жёлчных цепочек, как у нурлов. Сердце – не двойное, как у креатов, но его вариативность в нагрузке должна быть аномальна.
– Мы сталкиваемся с чем-то таким, что явно не эволюционировало здесь… – После некоторых размышлений подытожил третий, старший морфогенетик Эт’Кха Тар, вытирая слизь с дыхательной трубки. Именно так они и поняли, что попали в концептуальный тупик. Они пытались реконструировать хотя бы профильный набор предков – как это делалось при анализе редких гибридов. Но… Всё было чрезмерно чисто. Судя по всем внешним признакам, его гены, отвечающие за устойчивость к инфекциям, банально не имели доминирующих мутаций. Иммунные блоки – были универсальны. Белковые соединения – слишком правильные.
– Всё это выглядит так странно… Будто бы перед нами не живое существо, а какой-то макет. – После долгих раздумий сказала тихо Таэла. – Как будто кто-то взял шаблон… и создал эталонный организм. Без изъянов. Без ошибок. Без прошлого.
– Ты хочешь сказать, что он синтет? – Кареш слегка приподнял бровь.
– А это… Вполне возможно. – Тут же вмешался Эт’Кха, – Но его поведение, манера речи, реакция на эмоциональные стимулы – слишком живые, и органичные. Это не ИИ в органическом носителе. И не биоробот.
– Тогда кто он?
Ответа на этот вполне закономерный вопрос не последовало. Зато пошли первые гипотезы.
– Может быть, он – представитель вымершего вида? – Предположила Таэла. – Возможно, не вымершего… А… Спасшегося… Где-то, в других Галактических рукавах. Если его народ исчез, а он оказался здесь…
– Или, – перебил Эт’Кха, – это результат проекта Древних, забытая попытка создать нового биологического носителя.
– Но без образца его ДНК мы ничего не докажем. – Горько сказал Кареш. – Мы строим карту из воздуха.
Вскоре на экране перед ними всплыла сводная карта: "Генетический Профиль: Теоретический, Уровень достоверности – четыре процента". Ни одной подтверждённой связи с известными расами. Ни одной мутации, типичной для естественного отбора. Внизу мигала надпись:
“Геноформа классифицирована как ‘экзогенная’ – неизвестного происхождения. Возможное искусственное происхождение: 67,4%.”
Таэла выключила экран и откинулась на спинку кресла.
– Мы смотрим на нечто, что не должно было появиться здесь. – Сказала она устало. – А он не просто есть. Он строит, сражается, действует. Он – живая аномалия.
И никто в зале не решился спорить с этим. А когда голографические экраны погасли, а тишина в главном зале научного комплекса “Обелиск-9” стала очень гнетущей. Лишь слабое жужжание фильтров и неяркий фосфорный свет в углах лаборатории напоминали, что они не в вакууме. Кареш Дреан взглянул на коллег – взгляд был тяжёлым, сдержанным, но в нём читалась решимость
– Мы стоим на грани величайшего открытия в истории Республики. И даже, вполне возможно, что не только в одной только Республике. И что? Отступим, потому что у нас нет пары капель крови?
Таэла Си’трен поморщилась, ощупывая пальцами скользкую поверхность своей личной консоли:
– Если ты намекаешь на похищение – то даже не думай. Это не просто биологический объект, Кареш. Это разумный, у которого есть свой, весьма крупный корабль, ИИ и технологии, которые мы даже не можем полностью понять.