Плюс
С женским врачом Таня познакомилась давным-давно, они много лет уже хорошо дружили. Характерами совпали. Все смеялись, разыгрывали друг друга, насколько выдумки хватало.
В первый же Танин визит Саша (тогда еще, конечно, Александр Иванович) поведал программный анекдот про диалог врача и пациента: «У меня две новости: плохая и хорошая. С какой начнем?» – бодро потирает руки доктор. Пациент смиренно предлагает начать с плохой. – «Вы умрете», – докладывает доктор. – «А какая же тогда хорошая новость?» – интересуется сраженный наповал больной. – «Я вчера переспал с секретаршей!» – торжествует врач.
– Ой! Меня это как-то касается? – откликнулась тогда на черный юмор Татьяна.
– Вас никак, с вами скучно, у вас все в образцовом порядке. Новости только хорошие…
Так у них и повелось с тех пор: «У меня для тебя две новости…»
Она вошла в кабинет, готовая шутить и смеяться в ответ на Сашины шутки.
– У тебя для меня две новости, да, Саш? – начала она, поцеловав немного колючую щеку.
Саша выглядел усталым, опустошенным, что вполне можно понять: прием с восьми утра, женщины тянутся одна за одной. Вот, даже щетина успела отрасти к концу рабочего дня.
– Хочешь кофейку? – спросил он, не подхватывая привычную тему. Видно, совсем достали его бабы.
– Вообще-то, нет, – ответила было Таня, но тут же передумала: – Но если ты будешь, с тобой за компанию.
– Лар, сделай нам две чашечки, – бесцветным голосом пробурчал доктор медсестре.
– Конечно, Александр Иванович! Я мигом.
– И не торопись. Мы… поговорим пока. Не спеши.
Таня заметила: он слова из себя буквально выдавливал. И встревожилась:
– Саш, дома все в порядке? Как твои, все здоровы?
Он даже не ответил. Сел напротив, постучал указательным пальцем по столу. Потом взял карандаш. Принялся стучать им.
Танино сердце вдруг ухнуло, как при падении с высоты. Что-то он знает о ней страшное. И не может начать говорить.
– Я не боюсь, – сказала Таня, глядя прямо в чужие глаза, стремящиеся увернуться от ее взгляда, как от яркого света. – Я не боюсь, говори!
– Надо сделать дополнительные анализы, – сказал доктор, внимательно разглядывая карандаш.
– Зачем? Какие анализы? – шепнула Таня, хотя ей показалось, что она пронзительно и властно крикнула.
– Крови, – нехотя выдавил из себя врач.
– Зачем? Что со мной?
– Чтоб точно знать…
– Что? Скажи – что? – потребовала Таня.
Доктор отшвырнул карандаш. Хлопнул ладонями по столу. Решился.
– Новости такие. Все равно узнаешь. Ладно. Не важно, с чего начать. Первое. Анализ мочи показывает: ты беременна. Изменений сама не ощущаешь? Не подташнивает? Задержка у тебя какая?
Он разнервничался из-за этого! Вот глупость! Смешная неожиданность: хотела забеременеть после анализов, а получилось – до. Вполне могло получиться, хотя Таня не думала, что все так выйдет, как по заказу. Но – неужели? И пусть! Дом готов. Ничто не мешает…
– Не тошнит, голова немножко кружится по утрам. И задержка… Только сейчас и вспомнила про нее. Дней восемь задержка. Так бывает иногда…
– Так бывает всегда, когда женщина беременна, – раздраженно прервал ее лепет доктор. – Это все мы подтвердим, осмотрим, сделаем УЗИ.
Он замолчал, исподлобья испытующе глядя на Таню.
Она, ошеломленная новостью, несколько секунд на каком-то самом заднем плане воображения, прокручивала сцену сюрприза, как она сообщит мужу новость… Как надо вечером устроить праздник. Даже два – новоселье еще не справляли…
– У тебя как с Олегом? – спросил вдруг доктор.
– Он будет рад, – улыбнулась Таня, не выплывшая из своих грез.
– Я не о том. Ты – с ним? Все у вас в порядке?
И эти вопросы задавал непременный участник всех семейных торжеств! Друг, который знал все!
– Я тебя не понимаю, Саш. Что у нас может быть с Олегом не в порядке? Да скажи ты прямо, что не так. И все. Не темни.
– Анализ на ВИЧ дал плюс, Тань, – злобно выпалил доктор, – вот что не так.
Таня не понимала, улыбалась Сашиной злобе и не понимала ровным счетом ничего.
– Ты поняла, что я тебе сейчас сказал? – запальчиво проговорил врач.
Тут открылась дверь, и в кабинет принялась осторожно вползать медсестричка Лара с подносом, уставленным всякими красивыми и явно вкусными штуками. Запах кофе немедленно перекрыл скорбный медицинский дух.
– Поставь поднос и выйди, – распорядился Александр Иванович, не глянув даже в сторону своей помощницы.
Они вновь были одни. Таня очень медленно начала соображать, о чем идет речь. Она даже поняла, что Саша злится не на нее, что он расстроен каким-то плохим анализом. И еще ей безумно захотелось глотнуть кофейку.
Не отводя глаз от Сашиного лица, она взяла чашку и выпила все, что в ней было. Как лекарство. Кофейная горечь помогла. Стало ясно: ее жизнь больше не имеет никакого значения. С ней почему-то все кончено.
– Ребенку не жить. Я скоро умру, – кивнула она врачу, объясняя, что все-все поняла наконец. – И неужели это правда? Это же невозможно.
– Все не так говоришь, – качнул головой Саша, – давай по пунктам: прежде всего надо сдать повторный анализ. Ошибки бывают. И нередко. В твоем случае я склонен утверждать, что это скорее всего ошибка. И повторный анализ все разъяснит. Слышишь меня?
– Я же не могла нигде, никак, правда, Саш? Никаких уколов, никаких переливаний крови.
– Но сексуальные контакты…
– Нет! – воскликнула в ужасе Таня. – Нет никаких контактов!
Саша вымученно улыбнулся:
– Ну что ты такое говоришь, подумай сама! А ребенок откуда взялся?
– Так это разве контакт? Это же я с мужем. Мы же с Олегом…
Она боялась думать дальше. У нее зуб на зуб не попадал от ужаса, вошедшего в ее жизнь.
– Надо сдать повторный анализ, Тань. И Олегу надо сдать, – очень четко артикулируя, произнес доктор. – Поговори с ним. И даже если все подтвердится, даже в этом случае ребенок может родиться здоровым. Много таких случаев.
– Много случаев, что ВИЧ? – с огромным трудом выговорила Таня. Губы и язык почему-то совсем перестали слушаться.
– И ВИЧ, и довольно долгая жизнь, и дети здоровые, – вздохнул Саша, – Бог дарит шанс…
– Но если это все так… плюс этот… то откуда? Я просто не понимаю, как хочешь, откуда? Это же не грипп, не передается по воздуху. Это…
Лицо доктора пошло красными пятнами. Как у Таниного отца во время приступа гипертонии. Таня по привычке испугалась этой красноты и синих жилок: надо что-то делать, надо спасать, с давлением шутки плохи.
– С Олегом ты должна поговорить. И вместе – ко мне. Жду завтра с утра. Ты одна домой доберешься? Ты как?
– Я ничего, Саш. Я ничего. Я продышусь и поеду. А ты как? У тебя давление, да?
Саша обнял ее и погладил по голове:
– Жить будем. Долго и счастливо.
– А придет конец – помирать будем, – кивнула Таня, собравшая последние силы, чтоб не реветь прямо на глазах человека, которому и так хуже некуда.
Заразные слезы
Отревелась она в машине, положив голову на руль. Все вокруг было мокрым от ее слез.
«Наверное, у меня и слезы теперь заразные?» – подумала она, ужасаясь в очередной раз.
Страх накатывал волнами. Выталкивал новые слезы и всхлипы, рождал мысли одна кошмарнее другой.
Самая главная мысль «За что?» возвращалась циклически, затмевая все остальное.
Она задавала вопросы потусторонней силе, и ответы возникали немедленно, как свои собственные.
Ребенок мог быть еще десять лет назад. Десять детей уже могло быть, как было у ее прабабки, жившей бедно, но весело. Не было бы дома. И что? Дом теперь будет стоять пустой, как памятник расчетливой глупости. Человек предполагает, а Бог располагает. Ну, не получится у человека все по плану его. А если и получится, то до поры до времени. Домики-то мы строим даже не на песке, на воздухе. И из воздуха. Воздушные замки… Сегодня мы есть, завтра – нет. И что оставим? Домик?
Точная копия увиденного когда-то в Швейцарии у подруги, вышедшей замуж за добропорядочного гражданина славного города Берна. Ставенки, черепица, камин. Покоя не давала эта картинка. И мысли надиктовывала: время есть, куда спешить, все в твоих руках. Ну не было бы сейчас этого домика и что? Были бы дети, здоровые, веселые, наглые, пусть двоечники и хулиганы (она-то все плохих условий боялась, уроки им делать будет негде якобы). И Олег бы тогда…
Нет, нет, нельзя думать плохо. Но и повязку на глаза нечего наматывать, затычки в уши запихивать незачем. Она же видела, чувствовала в последнее время, что все изменилось. Ирония, отстранение, раздражительность… Однако она была самая умная, она знала все. Она себе объясняла: кризис десяти лет, пройдет. Ребенок родится, новая жизнь, новые импульсы, цели. Все по плану.
Снились ей в последнее время сны. Страшные, жуткие, цепкие. Все повторялись и повторялись. Идет она по улице, а навстречу ей Олег. Она машет, улыбается. Он смотрит мимо, как бы сквозь нее. Оглянувшись, она видит девушку, летящую навстречу Олегу. Тот подхватывает ее на руки, они кружатся, обнимаются, смеются друг другу. «А как же я?» – спрашивала во сне Таня. И Олег пожимал плечами. Как совсем чужой человек в ответ на вопрос чужого.
Она рассказывала об этих снах-мучителях мужу, и тот щелкал ее по носу легонько, чтобы не говорила глупости, не верила ночным бредням. И Таня тут же возвращалась в добрую реальность своей хорошо спланированной жизни.
О чем там спрашивал ее врач только что? Об этих… сексуальных контактах. Самой себе врать не надо: изменились эти контакты в последнее время. Не было нежностей, ласк, объятий. Все по-быстрому, как с вещью, с предметом привычным. И вопросов не было про то, хорошо ли было, и поцелуев перед сном не было. «Устал, – объясняла себе Таня, – оба мы устали. Вот достроим дом…»
Cколько стоит теперь вся ее жизнь вместе с домом?
Псалом
И все равно. Надо было успокаиваться. Готовиться к худшему, но успокаиваться, чтобы продолжать жить. Она полезла в бардачок за косметичкой, рука нащупала книгу. Молитвослов. Вот что важнее всего сейчас. Она будет читать и читать молитвы, они-то и подскажут. Книга открылась сама собой. Таня взглянула на страничку: