В то время жил здесь один сенатор по имени Феогност -Добрый христианин, любимец императора, имевший страх ожий. Был здесь и другой сенатор, арианин Дорофей. Он позавидовал Феогносту, оклеветал его в хулении царя и представил двух лжесвидетелей, обличивших того. Тогда правитель приказал сослать Феогноста, а его имущество отписать в казну. По дороге на чужбину Феогност умер.
Однако у жены его осталось одно имение, от которого она и питалась. Однажды царица Евдоксия вышла на прогулку во время сбора винограда туда, где находилось это поместье, и неизвестно по какой причине зашла в виноградник и сорвала ягоду. Некоторые из находившихся с ней заметили, что это чужой виноградник, но теперь он стал ее, потому что у императоров был обычай: если они ступят на чужую землю или сорвут плод с чужого дерева, то с этого момента владеет им уже не хозяин, а царь или царица.
Как только жена Феогноста узнала, что царица забрала ее имение, она написала письмо божественному Златоусту, и он послал своего архидиакона Евтиха, мужа образованного и украшенного всеми добродетелями, попросить царицу вернуть имение вдове. Однако царица отказалась это сделать, сославшись на закон. Она предложила передать вдове взамен ее поместья виноградник в любой другой области. Тогда святитель Иоанн сам пошел к Евдоксии и стал упрашивать вернуть вдове именно ее имение.
— Отче, узнай сначала причину и тогда говори, что я покусилась на имение вдовы. Не обличай царей в лицо, — возразила ему царица.
— Снова говорю тебе, отдай имение вдове, ибо ты слышала, как осуждается в Священном Писании Иезавель за то, что беззаконно забрала виноградник Навуфея, — попытался образумить ее церковный учитель.
Услышав такое, царица приказала выгнать Златоуста из своих палат. Выходя оттуда, божественный Иоанн пошел в церковь и сказал Евтиху:
— Когда царица пойдет в церковь, возьми с собой диаконов и встань у двери, через которую она обычно входит, и не давай ей войти, говоря, что Иоанн не велел ей входить в церковь.
Евтих сделал, как ему приказал святитель, и с тех пор царица стала искать способ отправить архипастыря столицы в ссылку. Когда об это узнал Феофил, он стал много злоумышлять против архиерея Константинополя. Так, он написал и отправил святому Епифанию много писем против него, где сообщал, что тот разделяет учение Оригена, и что царица хочет его сослать. Епископу однажды по какому–то неотложному делу необходимо было посетить Константинополь. Услышав подобные слухи от Феофила о божественном Златоусте наш архиерей еще более захотел пойти в столицу, но не для того, дабы навредить Иоанну, а чтобы помочь ему. С собой он взял меня и Исаака. Когда мы прибыли в Константинополь, улицы города были заполнены толпами жителей, возмущенных предвзятым отношением царя и царицы к их архиерею, которого они любили и почитали. Мы остановились в одной обители, которая питалась от двора царицы, и потому не принимала Златоуста. Поскольку же в монастырской церкви не было диакона, отцы упросили Епифания рукоположить им диакона. Услышав о том, что в его епархии без его ведома состоялась хиротония, божественный Златоуст сильно опечалился и написал епископу Кипра письмо, которое вызвало в нем скорбь. Владыка написал Златоусту ответ. Царица же, узнав о сложившейся ситуации, пригласила Епифания к себе.
— Отче, все Римское царство — мое, и находится в моей власти, а все священство и все архиереи, которые в моем царстве — твои, и подлежат твоей власти. Поскольку же Иоанн не соблюдает положенный архиереям порядок, но ведет себя бесчинно по отношению к царям, мы вот уже несколько дней как задумали собрать архипастырей, чтобы его, как недостойного архиерейства, отлучить, а другого, который может управлять Патриархией, поставить нашим Святейшим Владыкой, — говорила царица блаженному, пребывая в сильном гневе. — А сейчас, когда ты, отче, находишься здесь, нет необходимости утруждать других епископов, но ты сам поставь Патриархом того, кого тебе откроет Бог. Этого же — убери со Святейшего Престола, — заключила Евдоксия.
— Послушай, чадо, без гнева и злобы. Если божественный Златоуст действительно осуждается за ересь, о которой ты говоришь, и будет обличен открыто, как еретик, и не покается в своем грехе, тогда он недостоин архиерейства. Только в этом случае я смогу удовлетворить желание вашей власти. Но если ты хочешь прогнать святителя Иоанна из Великой Церкви за то бесчестие, которое он нанес вам лично, тогда ваш Епифаний никогда не согласится на это. Кроме того, чадо, царям необходимо прощать тех, кто ругает их и бесчестит, потому что и у вас, царей, есть Царь на Небесах, против Которого вы постоянно согрешаете, и Он вас прощает. Так и вы прощайте тех, кто согрешает против вас и бесчестит вас, как об этом говорится в Евангелии: «Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть» (Лк. 6: 36).
— Отче, если ты мне воспрепятствуешь сослать Иоанна, тогда я открою идольские храмы и заставлю народ поклоняться идолам, и последнее будет хуже первого, — гневно проговорила, плача от злобы, царица.
— Я, чадо, неповинен в этом грехе, — ответил на ее речи епископ Епифаний, позвал меня, и мы вышли из дворца (другой наш спутник, Исаак, был болен и оставался в обители).
Пока мы возвращались в монастырь, по всему городу прошел слух, что великий архиерей Епифаний был у царицы и согласился с ней на ссылку божественного Златоуста. Услышав это, Исаак ушел от святого, пришел в другую обитель и поселился там. Блаженный очень переживал из–за Исаака и молился Богу, чтобы он открыл, где тот находится. Когда Господь открыл местонахождение Исаака, мы пришли к нему, однако он отвернулся от своего Владыки.
— Не хочу быть больше с тобой из–за греха, который ты сделал Златоусту, — сказал он Епифанию.
Мы провели в монастыре три дня, и святому с трудом удалось убедить Исаака, что он не участвовал в решении о ссылке святителя. Только после этого он последовал за нами туда, где мы остановились. Однако и сам божественный Златоуст поверил в то, что преподобный Епифаний дал согласие на его ссылку.
— Премудрый Епифаний, ты дал согласие на мою ссылку, но и ты не будешь больше уже сидеть на своем престоле, — написал ему святитель Иоанн.
— Зря ты поверил в мое согласие на твою ссылку, но ты не доедешь до того места, куда сослан, — ответил ему Кипрский архипастырь.
Нам же Владыка пояснил, что сии строки он написал по Промыслу Божию для того, дабы никто не упрекал святого Златоуста, ибо невозможно, чтобы сотворивший столько добрых дел пал в такую глубину греха. Когда перед отъездом на Кипр мы отправились во дворец проститься с правителями, царь Аркадий спросил авву Епифания, сколько ему лет.
— Мне сто пятнадцать лет, без трех месяцев. Когда я стал епископом, мне было шестьдесят. В епископстве, без трех месяцев, я провел уже пятьдесят пять лет, — ответил епископ.
Взойдя на корабль, чудотворец расположился в трюме, с ним сели и мы. У святого же был обычай — никогда не выпускать из рук Священное Евангелие. Трижды простонав и заплакав, он открыл Евангелие, затем снова закрыл его, заплакал и помолился. Затем архиерей снова сотворил молитву, заплакал и стал говорить нам:
— Чада, если вы любите меня, то исполните мои заповеди, и любовь Божия пребудет в вас. Вы знаете, сколько скорбей я испытал в этой жизни, не обращая внимания ни на какую скорбь, но всегда радовался, взирая на Бога. Создатель же никогда меня не оставлял, но сохранял от всех наветов вражиих. Как говорит апостол Павел: «любящим Бога… все содействует ко благу» (Рим. 8: 28). Так что, чада мои возлюбленные, однажды, когда я находился в пустынном месте и молился Творцу, чтобы Он избавил меня от всякой напасти вражией, пришли бесы и, бросив меня на землю, схватили за ноги и стали волочить по земле. Некоторые из них сильно побили меня, причем продолжалось все это десять дней. С тех пор я больше не видел бесовского лица, и только через злых людей они причиняли мне зло. Сколько и какое зло со мной происходило от бесчинных симониан в Финикии, от нечистых гностиков в Египте, от беззаконных валентиниан и прочих еретиков на Кипре… Внимайте, чада, и слушайте слово грешного Епифания. Не желайте себе никогда много денег, даже если вам их будут давать. Избегайте ненависти к любому человеку и будете возлюблены Богом. Не злословьте брата, и не будет обладать вами диавольская страсть. Отвращайтесь от ересей, как от ядовитых и смертоносных змей. О них я написал в книгах, имеющих надписание «Панария», которые и передал вам. Берегите себя от наслаждений мира сего, которые возбуждают тело и помысел. Знайте, что это искушение от сатаны, потому что очень часто, когда плоть покойна, помысел рисует невнимательным постыдные картины. Когда же ум наш бдит и всегда помнит о Боге, тогда мы можем легко победить врага.
Сказав это и многое другое, епископ Епифаний созвал всех находившихся на корабле людей.
— Братия, нужно от всей души просить Бога сохранить нас, чтобы никто из нас не погиб, потому что будет сильный шторм. Но радуйтесь, ибо никакая печаль не приблизится к вам, — наставлял он всех стоявших здесь. — Чадо Поливие, если мы прибудем в Констанцию, побудь там семь дней, а затем ступай в Египет, в верхнюю Фиваиду, пасти овец Христовых. Будь осторожен, не поступи иначе, потому что если ты не послушаешь меня и не пойдешь, тогда погубишь и то, что построил, и будешь бесполезен для всех. Если же исполнишь мои слова и заповедь Господа нашего Иисуса Христа, которую Он велел мне тебе передать, будешь благословен перед Ним во все дни жизни своей, — обратился он ко мне и обнял меня. — А ты, чадо, оставайся в Констанции до тех пор, пока не будет тебе указа идти в страну киттийцев, — посоветовал чудотворец Исааку. — Не бойтесь, дети, что будет сильное волнение на море, но попросите Бога, и Он вам поможет, — ободрил он матросов. — А ты не искушай, чтобы не быть искушенным самому, — вразумил угодник Божий одного матроса.
Тогда был одиннадцатый час дня, а когда солнце уже садилось, на море разыгралась буря. Святой лежал в корабельном трюме с распростертыми руками и Евангелием на груди. Глаза его были открыты, но голоса не было слышно. Мы все сильно испугались, и думали, что он молится Богу, чтобы утихла буря. Однако буря продолжалась двое суток, на третий день архиерей Кипра сказал мне: