– Ты знаешь, сколько там стоит абонемент? Чтобы мне в таком центре пить, нужно перестать есть.
Как удачно он повернул разговор в мою сторону.
– Кстати об этом, давай позавтракаем. В приличном месте – таком, которое тебе следует выбирать в твоей новой жизни.
– Ну ок, куда ехать? – спрашивает Кир.
Он весь такой уверенный в себе, довольный, еще и прилив эндорфинов после спорта. Уверена, он чувствует себя так, будто весь мир в его руках. Что ж, это прекрасно.
– Пока вперед, потом скажу, когда свернуть.
Я отворачиваюсь к окну, но все равно будто невзначай прикрываю улыбку ладонью. Наконец-то мяч на моей стороне.
Глава 9
Я сказала, что поступила в универ, что уезжаю, а Кир словно забыл об этом. Он был по-прежнему напористым и ярким, нежным и ласковым – идеальным. Это вовсе не выглядело так, будто он хотел повлиять на мое решение. Скорее, будто вопрос уже решен, будто я уже сделала выбор.
Мои розовые очки разбились через неделю, когда однажды я вернулась из магазина домой, а там Кир на кухне с моей мамой. Да еще и в белой рубашке. Кир всегда относился к маме вежливо, но отстраненно, дистанцию не сокращал, а тут такое.
– Звездочка, я обо всем договорился! Мы едем на болота, с ночевкой! Клюква, отлет журавлей, закаты – ты будешь в восторге.
У него был такой счастливый тон, что хотелось просто согласиться и все. Но клюква же вроде летом не созревает.
– А когда мы едем? – спросила я, снимая босоножки.
– Десятого сентября.
Я сразу потухла.
– Десятого сентября меня уже здесь не будет, – твердо сказала я, чувствуя, как кровь отливает от щек. В коридоре внезапно стало душно.
– В смысле – не будет? – искренне спросил Кир.
Я прошла мимо него в свою комнату и заперла за собой дверь – за мгновение до того, как Кир схватился за ручку.
– Открой, Звездочка, нужно поговорить. – Он так осторожно постучал костяшкой пальца по стеклу двери, будто и в самом деле собирался просто пообщаться. Но что-то в его движениях, в каких-то незаметных глазу деталях заставило меня быть настороже.
– Говори оттуда, – сказала я.
– Шутишь, да?
– Не шучу.
– Звездочка… – Он прислонился лбом к стеклу. – Если ты уедешь, все будет кончено. Ты просто вычеркнешь меня из своей жизни, меня больше в ней не будет. Никогда. Понимаешь? Всего этого больше не будет. Нас не будет. Нам нужно об этом поговорить. Открой.
– Не открою, – уже тише ответила я.
Он выдохнул так тяжело, будто порядком вымотался. Не к добру. Потом куда-то отошел. Я сидела, вслушиваясь в каждый звук, но ничего толком не могла расслышать.
Затем Кир вернулся.
– Отойди от двери, – сказал он, и я тотчас же невольно послушалась.
Зазвенело стекло – я вскрикнула и закрыла уши ладонями. В дыру с торчащими осколками пролезла закутанная в полотенце рука Кира. Он открыл дверь, вошел в комнату.
– Теперь поговорим.
– О чем ты думаешь? – спрашивает Кир, и я внутренне напрягаюсь.
Когда-то такие вопросы были нашей любовной игрой. Мы отвечали на них честно, ответы помогали узнать друг друга лучше, иногда с совершенно неожиданных сторон. И очень часто оказывалось, что это романтические, чувственные мысли. Тогда ответы перерастали во что-то большее. Но иногда я врала – очень редко, когда думала о жизни в далеком городе. О жизни без Кира.
– Чудесная зима в этом году. – Я снова отворачиваюсь к окну.
Зима и в самом деле чудесная: снежная, свежая, словно обещание чего-то нового. Светает. Люди и машины спешат куда-то по белым улицам. Кажется, что скоро Рождество.
– А я не растерял этот навык, – говорит Кир. Я молчу, и он продолжает: – Чувствовать, когда ты мне врешь.
– Вот сейчас в арку, направо, и там паркуйся, – отвечаю я. – И это чистая правда.
– Какое-то понтовое место, – без особых эмоций произносит Кир, заглушая двигатель.
Так и есть.
По привычке я на мгновение задерживаюсь у тяжелой деревянной двери ресторана, потом вспоминаю, что я с Киром, и сама открываю. Ко мне подлетает молодой администратор с блестящей, как в рекламе, копной волос и помогает снять пальто. Кир вешает куртку на вешалку. Смотрю на него и улыбаюсь: он весь в черном, я вся в белом – инь и ян. Сейчас одежда как никогда подчеркивает нашу противоположность.
– Прошу! – Официант галантно показывает нам рукой в сторону столика у окна.
Обожаю это место! Деревянные окна с видом на пешеходную улицу, еще пустынную, заснеженную. Огни фонарей белыми звездочками убегают вдаль, перекидываются по мосту через темную реку. А там, за рекой, высится бизнес-центр, на его одиннадцатом этаже находится моя мечта – агентство, в котором я работаю.
Подоконники в этом ресторане тоже, как я люблю, невысокие, вровень со столом, и широкие – в домах на такие можно забираться с ногами, коротая вечерние часы за чтением. На подоконниках – старые толстые книги в богатых переплетах, высокие оплывшие свечи, композиции из еловых веток, украшенные засушенными кружочками апельсинов и палочками корицы.
Столики круглые, небольшие – на двоих, накрыты белоснежными скатертями. Сервированы белыми фарфоровыми тарелками разных размеров, хрустальными бокалами и столовыми приборами с витиеватыми ручками, отливающими золотом. Они будто говорят: мы очень дорогие, только для ценителей. Но самое главное в столовых приборах – то, что их восемь.
– Что-то я не понимаю, как они очищают этот веник от пыли, – говорит Кир, глядя на огромный венок из еловых лап, который занимает едва ли не половину потолка.
Очень странно, что Кира интересует чистота. Но я оставляю эту реплику при себе.
Официант пододвигает стул, помогая мне сесть, Кир плюхается на свое место. И наконец замечает столовые приборы. Он внимательно рассматривает вилки, переводит взгляд с ножа для мяса на нож для масла. У него идет такая работа ума, что вздувается жилка на лбу. Мне сложно сдерживать смех, аж слезы в уголках глаз проступают.
Жду, когда он попросит о помощи. Попросит о помощи меня.
Кир берет вилку для рыбы, задумчиво крутит между пальцев, поднимает взгляд – и я застываю, будто застигнутая врасплох. Вскидываю бровь – что?
– И ты знаешь, как всем этим пользоваться?
– Конечно, – будничным тоном отвечаю я, будто сама два года назад не штудировала учебник по этикету, прежде чем прийти на открытие этого самого ресторана – его директор был моим первым клиентом.
Официант приносит нам меню, его коллега ставит на стол корзинку с крафтовым хлебом и масленку с кружочками свежайшего масла.
– Не знаю, зачем так усложнять жизнь… – Кир провожает официантов хмурым взглядом.
– Повезло пещерным людям – все можно было просто руками есть. – Я уже так научилась себя контролировать, что на лице и мускул не дрогнул. – Даже в средние века не заморачивались и ели просто ножом. Удобно же было, правда? – Я ему подмигиваю.
Кир задумывается, хлопает себя по карману джинсов – и в самом деле вытаскивает из кармана складной нож. Раскрывает его, берет ломоть крафтового хлеба…
– Для масла используют вот этот нож, – спохватываюсь я, пока нас не выгнали из ресторана.
Кир кривит губы в усмешке – или просто сдерживает чих – и, к моей огромной радости, прячет свой нож в карман.
– Тебе нужно знать такие вещи, Кир. Вдруг в этом ресторане пройдет твоя решающая бизнес-встреча? Давай я тебе объясню… – И я рассказываю ему, для чего какой прибор используется. Вид у Кира такой, будто я проговариваю ему аффирмацию на сон.
– Итак, что будешь на завтрак? – заканчиваю я пытать Кира и раскрываю меню.
Он следует моему примеру, долго перебегает взглядом по строчкам, хотя там всего десять позиций.
– А ты что будешь?
– Оладьи из батата с апельсиновым соусом и орехом пекан. Хочется добавить немного солнца в этот день.
– Из батата… – задумчиво повторяет Кир, продолжая изучать меню. – Мне, пожалуй, вот это: краб с запеченным авокадо.
После заказа часть столовых приборов исчезает, и Кир заметно веселеет.
Я ловлю момент.
– Так… – пробегаюсь взглядом по анкете. – Давай продолжим тему хобби. Со спортом все понятно. А выставки посещаешь?
– Не особо.
– Какие-нибудь светские мероприятия?
– Нет.
– Театры, презентации, кино?
– Фильмы люблю дома смотреть, у меня есть проектор.
Делаю пометку в анкете.
– Ладно… Передачи какие-нибудь смотришь по телевизору?
– А это тебе зачем?
О, типичный вопрос всех вредных клиентов. Я сцепляю пальцы в замок и с профессиональной улыбкой смотрю на Кира.
– Все, что я спрашиваю, важно. Ответы помогают понять твой образ жизни, твое окружение. Вот смотри: одно дело, если клиент вечерами сидит на диване, пьет пиво, смотрит новости, и больше ему ничего не интересно. Значит, клиенту не интересно и саморазвитие, и интеллектуальная работа. Он не ездит на конференции, не ходит на бизнес-встречи. А это значит соответствующее окружение, манера поведения, одежда.
Я замолкаю, пока официант разливает воду по бокалам.
– …А если смотрит канал «Охота и рыбалка», я задаю дополнительные вопросы: как часто этот клиент ездит на охоту или рыбалку, как много там проводит времени. Это просто увлечение или спорт? Это тоже определенный образ жизни, мировоззрение.
Отпиваю воды, краем глаза замечая, что Кир едва сдерживает зевок. Но меня не остановить – обожаю рассказывать о своей работе.
– Потом все эти ответы я связываю с тем, в какую среду клиент стремится попасть. Оцениваю, как далека эта цель от того окружения, в котором он находится сейчас, что следует изменить и, наоборот, подчеркнуть, чтобы клиент был принят и понят в том, новом окружении… В общем, вопросов много, и я понимаю, что все они кажутся однотипными. Но это ниточки одной паутинки. И когда я их соединю, получится идеальный имидж.
– О, завтрак принесли! – перебивает меня Кир и тотчас же отправляет в рот кусочек краба.
Я внимательно на него смотрю. Что-то не то. Не только скука и не только голод связаны с резким переключением его внимания на еду. Что еще могло его зацепить в моих словах?