– Ты еще ходишь на охоту? – спрашиваю я.
Кир взгляда не поднимает, и я понимаю, что попала в точку.
– Нет.
– Скучаешь по лесу?
– Я много по чему скучаю, Стелла, – прохладным тоном отвечает он, вилкой отодвигая рукколу на край тарелки.
Впервые он назвал меня Стеллой. Видно, я и в самом деле его задела.
– Я вспоминала тот день, когда ты разбил стекло двери в моей комнате. – Я ловлю на себе его удивленный взгляд. – В машине ты спрашивал, о чем я думала. Вот об этом.
– Твоя мама тогда очень разозлилась.
Его щеки краснеют – неужели ему и в самом деле совестно?
– Да, очень.
– Так и не дала нам тогда поговорить. Но я потом стекло вставил. И заодно лампочку в коридоре поменял. Так что она не в обиде.
Я смотрю на него с усмешкой. Да, Кир, все дело в моей маме.
Он пьет воду. Поддевает пальцами ворот футболки, будто ему душно.
– Я был козлом, – вдруг говорит Кир, и мои брови непроизвольно ползут вверх. Он прям озвучил мои мысли. – Ты правильно сделала, что уехала. Иначе бы ничего не изменилось.
Не знаю, что ему ответить. Мне привычнее дикий, неуправляемый Кир, чем такой понимающий и искренний. С таким Киром я не знаю, как себя вести.
– Да что уж там… Дело прошлое, – выдавливаю я.
Кир прочищает горло.
– Прости… – сдавленно говорит он, чем удивляет меня еще больше. Кир еще и прощения попросил?! – …мне нужно выйти. – Его глаза увлажняются, он часто моргает. – Что-то першит в горле.
Он попросился выйти в туалет, а не попросил прощения… ну и ладно. И так достаточно чудес для одного утра.
Кир уходит, а я и рада. Мне тоже нужна пауза. Задумчиво промакиваю губы салфеткой. Кир что-то растревожил во мне, но не могу понять, что. Впрочем, неважно. Он все равно долго не продержится. Вернется – и все начнется по новой.
Но он все не возвращается. Бросаю взгляд на настенные часы – минут пятнадцать уже прошло. Я сначала недоумеваю, потом напрягаюсь – Кир решил сбежать, оставив на меня оплату чека?! Но это вряд ли. Не похоже на Кира. Единственное, что в нем абсолютно предсказуемо, – это желание быть мужиком.
Тогда что он там делает столько времени?..
Грудь сдавливает неприятное предчувствие. Вскакиваю со стула и торопливо иду к мужскому туалету. Перед дверью ждет своей очереди мужчина в костюме.
– Такой высокий, темные волосы, наглые глаза – заходил сюда? – спрашиваю я у него. Тот кивает.
Стучу в стеклянную створку.
– Кир, что за прикол?
Молчание.
Не знаю почему, но мне внезапно становится дурно до тошноты.
– Откройте дверь! – ору я администратору. – Кир! Ты в порядке? Кир?!
Пока администратор соображает, я хватаю с ближайшего стола тканевую салфетку, обворачиваю ей руку и со всей силы ударяю в стекло.
Глава 10
Мы сидим на металлических креслах в длинном больничном коридоре. Звуки доходят до меня, словно сквозь толщу воды. Какой-то ребенок хнычет на коленях у матери. Женщина выходит из кабинета напротив и заискивающе благодарит врача…
– Один-один. – Это уже голос Кира, прямо над ухом. Кто бы мог подумать, что его приступ аллергии сильнее отразится на мне. Ему только сделали промывание желудка и укол в плечо, а у меня на руке гипсовая повязка. – Теперь каждый из нас разбил по стеклянной двери.
– Я не разбила, только попыталась. – Разглядываю свою несчастную руку. Кир как талисман удачи, только наоборот. – Откуда ж мне было знать, что у тебя аллергия на крабов?.. – говорю я вполголоса, скорее самой себе.
– А я откуда знал? В жизни их не ел! Ладно, поехали. – Кир звонко чихает себе в рукав футболки. – Просто нос зачесался, – поясняет он, видя выражение моего лица, а у меня снова образ в голове: Кир лежит на полу в туалете, тяжело, как астматик, втягивая воздух ртом. – Ну что, по домам?
– Я отвезу тебя. Хочу проследить… чтобы у тебя нос больше не чесался.
Машина Кира осталась на парковке ресторана. Отправляемся к нему домой на такси. Еще только три часа дня, а ощущение, будто после моего пробуждения прошла неделя.
В такси едем сзади. Так мы сидели только шесть лет назад, по дороге в охотничий домик и обратно. Но тогда мы пользовались каждым мгновением, чтобы почувствовать друг друга. Эйфория, волнение, страсть. А сейчас сидим, будто чужие, – каждый у своего окна. Как же странно устроена жизнь… Как же я скучаю по тем ощущениям, по тому Киру в машине частника…
Кир поднимает на меня взгляд – и я поспешно отворачиваюсь к окну. Не хватало еще, чтобы он понял, о чем я думаю. Или я выдала себя именно тем, что резко отвернулась?
В голове полный сумбур. Каша из переживаний и воспоминаний.
Как так вышло, что в этом огромном городе я не встретила никого, кто бы вызвал во мне хотя бы сотую долю тех эмоций, что я испытывала к Киру?.. Почему он? Только он? И никто никогда больше…
И вдруг я чувствую, как Кир берет меня за руку, сплетает наши пальцы.
Зачем он это делает? Почему сейчас?..
И во мне словно что-то надрывается. В груди возникает горький комок. Я не могу повернуться к Киру – в глазах стоят слезы, так что делаю вид, что пейзаж за окном мне куда интереснее.
Я просто очень за него переволновалась. Хорошо, что тогда, в суматохе, у меня не было и секунды подумать: а что, если бы скорая не успела?.. А что, если бы Кира больше не было, никогда?..
– Эй… Звездочка… Ты чего? – он пересаживается ближе, притягивает меня к себе, прижимает к груди.
Его куртка расстегнута, и слезы скатываются по переносице, по скуле на его футболку. Молча пытаюсь вырваться, но он словно не чувствует этого, и я прекращаю.
Устала ему сопротивляться. Не хочу ему сопротивляться. Потом все встанет на свои места, но пока пусть остается как есть: Кир обнимает меня, мои слезы текут на его футболку. Впервые за долгое-долгое время мне просто спокойно. Словно в детстве, дома. Словно я никогда не ошибалась, никогда никому не делала больно…
– Давай сюда свою анкету, – говорит Кир и касается губами моих волос. Такое легкое прикосновение, что, может, мне и показалось.
В любой другой ситуации я бы насторожилась, стала бы искать подвох, ведь с Киром всегда надо держать ухо востро. Но сейчас по его тону понимаю: все хорошо, подвоха нет, я могу ему доверять.
Достаю из сумки анкету.
– И ручку, – добавляет он.
Потом он снова одной рукой прижимает меня к себе, а второй придерживает на колене раскрытую анкету.
– А это что за человечек нарисован на первой странице?
Я приподнимаюсь, чтобы понять, о чем он, а потом снова ныряю в его объятья.
– Подсказка, чтобы зафиксировать твои параметры. Нужно будет тебя измерить: обхват шеи, запястья, ширину и длину спины, длину ног, параметры плеч, талии, бедер – в общем, все.
– Ясно… – Он шелестит страницами. – Так, где мы остановились?.. Развлечения. Временами я с приятелями хожу в спортивный клуб пострелять по тарелкам. В барах иногда зависаю. Бильярд люблю… Что еще? – Он переворачивает лист. – О, всего-то четыре страницы вопросов осталось. Делов-то.
Улыбаюсь, хотя в глазах все еще стоят слезы.
Кир читает вопросы, вслух на них отвечает и записывает ответы, а я все это время ючусь у него под мышкой. Мне жарко, и желание поплакать на сильном плече прошло, но я не шевелюсь – не хочу разрушить таинство этого момента. Просто еду и еду, убаюканная гулом мотора и звуком Кириного голоса. Ловлю себя на том, что больше не вслушиваюсь в ответы, только в интонацию и в то ощущение, которое его голос во мне вызывает: приятную, легкую, ноющую щекотку в солнечном сплетении.
– Поехали ко мне, – говорю я. Меня эта фраза ошарашивает не меньше, чем Кира.
– К тебе? – Он чуть отодвигается, чтобы увидеть мое лицо, но я только больше зарываюсь в его футболку.
– Это только ради моего спокойствия. Не хочу всю ночь думать, в порядке ты или нет, а так хоть высплюсь.
Кир какое-то время молчит, будто обдумывает мое предложение. А я жду его ответа, не понимая, чего хочу больше: чтобы он согласился или отказался.
– Шеф, разворачивайся, – командует водителю Кир и отдает мне анкету. Она заполнена до конца, до самого последнего вопроса.
Мы входим в квартиру. Я включаю в прихожей свет и первым делом вижу наше с Киром отражение в зеркале. Не он и я. Мы. Это еще больше сбивает с толку, ошеломляет. Кир поднимает голову быстрее, чем я отворачиваюсь.
«Нет никаких “мы”, Стелла», – это я хотела бы прочитать в его взгляде, чтобы прекратить свои неуместные, болезненные фантазии. Но разучилась читать его взгляд.
– А у тебя уютно, – говорит Кир, заглядывая в спальню.
– Угу… – Устало тру глаза пальцами, разуваюсь. – Так… Чай? Кофе? Потом сниму с тебя мерки и разойдемся по комнатам. Точнее, по комнате и кухне, потому что квартира однокомнатная.
– А пожрать есть что-то?
Пожрать… Я открываю холодильник. Есть кокосовое молоко, авокадо – на ужин я бы сделала себе смузи. Кошусь на Кира.
– Для тебя еды нет.
– Ну ок. Я мигом.
Я и сказать ничего не успеваю, как дверь квартиры захлопывается. У меня возникает жгучее желание закрыть ее на замок. Эмоции схлынули, слезы высохли, а Кир вполне способен какое-то время не наедаться моллюсками. Я еще могу провести обычную ночь, а не ту, которая мне предстоит: потому что с Киром точно не будет легко и просто. Даже шесть лет назад так не было.
После того, как Кир разбил мою дверь, я старалась его избегать: выходила из школы через запасной вход, до поздней ночи задерживалась у подруги – из ее окна были видны мой двор и Кир, поджидающий меня у подъезда. Но невозможно долго прятаться от человека, который знает о тебе все.
Через два дня он пришел ко мне в гримерку перед началом репетиции. Девчонки тотчас высыпали оттуда, едва его увидели.
– Мне нужно переодеться, – сухо сказала я и, прихватив с вешалки коралловое шифоновое платье, скрылась за ширмой.
– Давай пропустим тот этап, где ты от меня прячешься, а я за тобой бегаю. – Кир замолчал. Со сцены доносились голоса девчонок, но здесь, в гримерке, самым громким звуком было шуршание платья, в которое я переодевалась. – С дверью такое больше не повторится, я обещаю.