– Ну, трактор, который лед расчищал, выдержал. Под такой пушинкой, как ты, точно не прогнется.
«Не треснет», – по привычке хочу поправить его я, а вместо этого играю со словами:
– Но ты же прогнулся.
– У меня в этом был свой интерес, – говорит Кир и вручает мне женскую пару коньков.
Мы переобуваемся. Кир помогает мне зашнуровать ботинки – с оттопыренным пальцем самой не справиться. Потом подает мне руку, и мы, проваливаясь коньками в пушистый снег, спускаемся на лед.
Я делаю несколько неловких движений. Почему-то в мыслях я казалась себе более грациозной и устойчивой. Пытаюсь ехать, но кажется, будто двигаюсь на лыжах, а не коньках. Как-то нелепо расставляю ноги, совершенно по-дурацки размахиваю руками, пытаясь удержать равновесие. При этом перчатка только на одной руке, а другая забинтована. Да уж, шикарно я смотрюсь с середины озера, куда уже добрался Кир…
Наблюдаю, как он пытается ехать задом наперед, и расплываюсь в улыбке. Как же мне этого не хватало: снега, ночи, леса, Кира… На это время я забыла и о работе, и о моде, и о клиентах. Давно такого не было. Сердце бьется сильнее, будто я волнуюсь.
Делаю еще пару неловких движений к Киру – и в этот момент вспоминаю, что в последний раз становилась на коньки тоже с ним. И тогда был наш первый поцелуй, такой спонтанный, волнующий, страстный… От этого воспоминания у меня в животе появляется сладкое томление. И сразу за этим наваливается паника, будто красная лампочка в голове мигает: опасность, опасность, опасность! То, что со мной творится, неправильно. Стелла, держи себя в руках. Соберись!
Кир уже рядом.
– Чего ты испугалась? – заботливо спрашивает он.
Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. Что ему ответить?..
Но, к счастью, фары светят мне в спину, он не видит моего взгляда и додумывает причину сам:
– Тут безопасно, ты же видишь, я уже на середину озера скатался, проверил. Погнали!
Он снимает со своей левой ладони перчатку, запихивает ее в карман и берет меня за руку, ту, что тоже без перчатки. От его теплого прикосновения, от его близости я снова чувствую томление. Понимаю, что надо бежать с этого озера как можно скорее, но мысль уже не такая четкая, не такая важная, можно пока не думать о ней и просто наслаждаться тем, как Кир ведет меня за собой, как быстро и ловко я еду за ним, как мне хочется, чтобы это продолжалось…
Мы проезжаем круг, и Кир замедляет ход. Теперь мы едем рядом, кроме тех моментов, когда я спотыкаюсь обо что-то невидимое, и Кир снова и снова меня подхватывает.
– А ты знаешь, что я впервые увидел тебя из автобуса?
– Нет. – Я улыбаюсь. Мы не успели об этом поговорить, были слишком заняты друг другом.
Кир чуть сильнее сжимает мою ладонь.
– В общем, еду я, смотрю в окно и в просвете между морозными узорами вижу тебя с этим чудиком, Саней, кажется. Идешь такая красивая, необычная: белая куртка, шапка с перышками, из-под шапки торчит светлая косичка, как у Снегурочки. А еще ты ела мороженое – в такой мороз. Я тогда в первый раз в тебя и влюбился. В первый – потому что потом влюблялся еще много раз…
Кир замолкает, мы заходим на второй круг.
– Помню, я тогда подумал: почему не видел тебя раньше, ты же такая заметная. А потом прикинул, что, когда уходил в армию, тебе лет пятнадцать было, маленькая еще, да и в школу я ходил в Крестах. В общем, я в тот же день этого Саню в углу зажал, спросил, кто ты, откуда, где учишься.
– Правда? – искренне удивляюсь я. – Он об этом не вспоминал.
– Конечно, не вспоминал, он же на тебя тоже тогда глаз положил.
– Да ну! – Я смеюсь, запрокинув голову. – Знал бы ты наши отношения! Мы с ним словно брат и сестра. Отношения между нами просто неприличны.
Ух, жарко уже от катания! Расстегиваю верхнюю пуговицу пальто и делаю шарф посвободнее.
– А он тоже так считает? Что неприличны? – Кир останавливается и поворачивается ко мне.
– Ну конечно! – с воодушевлением отвечаю я и тотчас же вспоминаю записку Сани на английском. Гоню эту мысль. Просто детские шалости. Если бы Саня что-то ко мне чувствовал, я бы поняла. – Давай еще круг.
Я тяну Кира за собой, но он не двигается с места. Притягивает меня к себе, и я внезапно оказываюсь в его объятьях. Это так привычно и одновременно так ново, что чувства зашкаливают, будто прибор в аномальной зоне.
Кир склоняется ко мне… и я наконец понимаю, что происходит.
– Кир! Прекрати!
Выворачиваюсь, насколько могу, и со всей силы упираюсь в него ладонями.
Он отпускает меня, я неловко отъезжаю на полшага – больше не получается.
– Я хочу… – У него такой голос… аж звенящий от желания и нетерпения. – Хочу этот поцелуй, Звездочка.
А мне хочется сквозь лед провалиться, лишь бы этот диалог не продолжался.
– Я все тебе сказала в прошлый раз. Ты мой проект. Никаких отношений, никаких поцелуев, – говорю я как можно строже. Ну зачем я согласилась на это катание?! Расслабилась, потеряла бдительность. Что мне теперь делать здесь, в глуши, посреди озера, на коньках, на которых я даже стоять толком не умею, не то что кататься?
– Хорошо, – уже спокойным тоном соглашается Кир, но я в его «хорошо» не верю. Да и смотрит он так, будто у него в рукаве припрятан какой-то козырь, только Кир очень не хочет его доставать. – Тогда я предлагаю сделку.
– Какую сделку? – хмуро спрашиваю я.
– Поцелуй за мое согласие пойти в маникюрный салон. Это честная сделка, поверь. До этого момента я думал, ничто в мире не заставит меня согласиться. Но вот он – твой шанс.
Кир и предлагает это как сделку: по-деловому, всерьез.
Я смотрю в его глаза – что еще он задумал? Какой план? Но Кир меня не торопит, просто ждет.
– Этого мало, – твердо говорю я, не сразу понимая, что это уже звучит как согласие. А в голове так и крутится расчетливая мысль: «Я могу получить то, что хочу, а взамен – лишь один поцелуй. Ну что произойдет, если он случится? Мы с Киром сотни раз это делали».
– Один поцелуй, – продолжаю я, – и ты сделаешь все, что нужно для твоего нового имиджа. Без угроз и мести. И еще. Больше никаких катаний на коньках, никаких романтических ужинов и держаний меня за руку. Ты забудешь о том, что мы встречались, и будешь вести себя как обычный клиент. Только так. Ну?! – требую я.
– Не обещаю, что забуду. Но со всем остальным согласен.
– Поклянись!
– Клянусь, – тотчас же подтверждает он. – Но у меня тоже будет еще одно условие. – Он делает паузу, пристально смотрит мне в глаза. Только от такого его взгляда щекочет под ложечкой. – Ты сама меня поцелуешь. Ты.
Мы оба молчим, и оба понимаем, что эта тишина – мое согласие.
Я только сейчас осознаю, на что согласилась. Мои сны, мои тайные желания – все то, что хранила глубоко в себе, недосягаемое, невидимое, сейчас станет частью моей жизни. Это просто мелкая уступка или огромная ошибка? Я пожалею о том, что согласилась? Не могу сейчас себе ответить – меня штормит. Но я точно пожалею, если не соглашусь.
Хорошо.
Сделка есть сделка.
Делаю неловкий шаг к нему – в полной тишине чиркает о лед лезвие конька.
Мир будто замедляется. Парят снежинки, медленно покачиваются ворсинки меха на капюшоне Кира.
Смотрю на верхнюю пуговицу его куртки, с трудом сглатываю комок в горле. Цепляюсь пальцами за его плечи и подтягиваю себя к нему, Кир легонько помогает мне рукой, теперь она лежит на моей талии.
Приподнимаю голову. Вижу гладко выбритый подбородок. Поднимаюсь взглядом на чуть приоткрытые, четко очерченные губы.
Сердце колотится, лед будто ускользает из-под коньков, я цепляюсь за Кира крепче.
Делаю осторожный глубокий вдох – вдыхаю запах Кира, смешанный с морозной свежестью. Тот самый запах из прошлого…
Тянусь к его губам. Он чуть склоняется ко мне, но останавливается. Я чувствую тепло его губ. Но так страшно преодолеть это крошечное расстояние!
Прикрываю глаза, задерживаю дыхание… и легонько касаюсь его губами, замираю. Теперь глубокий вдох делает Кир.
Я не отстраняюсь, но и не углубляю поцелуй, только легонько веду головой из стороны в сторону, чтобы насладиться его теплом, запахом, вкусом – чтобы вспомнить.
И я вспоминаю.
Во мне все тотчас же отзывается на воспоминание. Обхватываю его шею и притягиваю к себе еще ближе. Я больше не сдерживаю себя, и Кир тоже. От поцелуя мгновенно воспламеняется тело. Горячие щеки, лоб, сердце колотится, шумит в ушах.
В этот момент я отчетливо понимаю, что люблю его. Что мои чувства не исчезли, а просто притаились. Люблю. Хочу его близости. Хочу прямо сейчас до внутренней дрожи. В машину…
Глава 20
Не знаю, чем бы закончился наш поцелуй, если бы не петарды: какие-то подростки стали взрывать их с другой стороны озера – устроили настоящий фейерверк.
Мы с Киром едва не отскакиваем друг от друга.
– С наступающим! – кричат они нам. Наш поцелуй в свете фар они наверняка видели во всех подробностях.
Я вяло машу в ответ.
– Да заткнитесь вы, – незлобно бросает Кир.
Какое-то время мы молчим и делаем вид, что смотрим на огни петард. Мое дыхание до сих пор сбито, колени подкашиваются. Под съехавший набок шарф медленно, но ощутимо забирается холодок.
Неужели я только что целовалась с Киром?
Он смотрит на меня будто с вопросом, а в моих глазах наверняка паника.
– Боишься петард? – спрашивает Кир надломленным голосом.
Понимаю значение его слов, только когда повторяю фразу про себя.
Я словно переместилась в другую реальность, на время стала другим человеком.
– Я боюсь совершенно другого. – Отворачиваюсь от Кира и направляюсь к пристани.
Пытаюсь двигаться как можно быстрее, но при этом остаюсь почти на месте. Хоть на коленях ползи.
– Чего же?
Кир прямо за моей спиной, я каждым позвонком чувствую его близость, а значит, помешательство еще не прошло. Докатываюсь до пристани, кое-как на нее забираюсь. Кир придерживает меня за локоть, я вырываюсь: справлюсь сама.