Заходим в магазин: новая вывеска, а еще теперь мороженое можно брать самому, а не просить продавщицу.
Мы покупаем пломбир в сине-белой упаковке. Похоже на то, что было шесть лет назад, но точно не помню.
Выходим на улицу, под снегопад. Я откусываю краешек, но не чувствую прежнего удовольствия.
«Давай моей собаке отдадим», – звучит в моей голове голос Кира, но такой явный, что едва сдерживаюсь, чтобы не оглянуться.
Откусываю еще кусочек в надежде оживить воспоминания, но ничего не происходит, мне просто очень холодно. Наверное, некоторые воспоминания и не нужно оживлять.
Мы идем по ночной улице, доедая мороженое. Валит снег, еще и ветер усилился. Саня невзначай приобнимает меня за талию. Простой жест, но словно что-то в нем не то, не могу разобрать. Просто иду и прислушиваюсь к своим ощущениям.
– Тебе хорошо со мной? – спрашивает Саня.
– Да, – искренне отвечаю я.
Он останавливается, поворачивается ко мне. Крупные снежинки бьют ему в лицо, путаются в ресницах.
– Поехали со мной в Америку.
У меня глаза, кажется, округляются. В Америку?..
– Но, Саня…
– Подожди, не отвечай сразу, – перебивает он. – Подумай. Тебе здесь места нет, ты выросла из этого города, как из школьной одежды. Даже из этой страны выросла. Тебе нужно больше свободы, и я могу тебе ее дать. У меня есть деньги, рядом со мной ты можешь всю жизнь заниматься, чем захочешь. Я смогу о тебе позаботиться.
Я слушаю его, а в голове только одна шальная мысль: он предлагает мне это как другу. Просто как другу. Ведь так?..
Не отрывая от меня взгляда, он поспешно обхватывает мое лицо ладонями в перчатках и целует ледяными после мороженого губами.
Я замираю, не понимая, что происходит. Это какой-то дурацкий сон.
Не встретив сопротивления, Саня залезает языком мне в рот. Кажется, я даже машинально ему отвечаю, пока мозг пытается осознать происходящее. Как такое может быть?! Это же мой Саня…
Я прихожу в себя и отталкиваю его с такой силой, что он взмахивает руками, чтобы не упасть.
– Ты с ума сошел?! – шиплю я. – Ты что творишь?!
– Я думал…
– Я же не давала тебе повода, я же всегда была для тебя другом! Что за фигня, Саня? Зачем?
Он стоит весь бледный, будто застывший, только красные пятна на щеках. Взгляд у него, как у затравленного зверя.
– Почему не я, Стелла? – с нажимом спрашивает он. – Я надежный, верный. Я лучше тебе подхожу. Я во всем его лучше. Почему не я?!
– Саня, дело не в этом…
– Я не понимаю тебя!
– А я не знаю, как объяснить! Почему нам нравится, когда на улице тепло? Почему сладкое – вкусно? Почему щенки вызывают умиление? На все эти вопросы наверняка есть ответы, но я никогда до них не докапывалась. Мы с Киром совпали – вот и все. Даже если мы никогда не будем вместе, я не перестану его любить. Так мир устроен, вот и все.
– Мир может быть другим. – Саня пытается притянуть меня к себе, но я вырываюсь. – Не надо, Стелла, не отталкивай меня!
– Я не Стелла! – выкрикиваю я. Меня саму поражает эта мысль. Я чувствую себя Светой больше, чем Стеллой. Но еще больше я чувствую себя Звездочкой. Вот кто я.
Саня снова тянет ко мне руки. Я отскакиваю, разворачиваюсь и несусь к ледяной горке. Саня опаздывает на доли секунды – я уже плюхаюсь на попу и съезжаю с горы, она длинная, метров двадцать. Я внизу, а Саня еще сбегает по лестнице. Похоже, пожалел свое пальто. Меня это отчего-то веселит.
Я бегу, постоянно оглядываясь, картинка вокруг прыгает, мельтешит. Я не сразу понимаю, почему темная машина обгоняет меня, а затем резко останавливается в паре метров впереди. Из машины выскакивает Кир.
– Не-е-е-т! – я пячусь, мотаю головой. – Только тебя сейчас не хватало!
– Ты чего, Звездочка? – взволнованно спрашивает он. – Что с тобой? Кто это сделал?
В этот момент я ненавижу Саню всей душой, но уж точно не желаю ему смерти, так что молчу.
– Все, ты меня достала! – говорит Кир и закидывает меня на плечо.
Глава 28
– Отпусти сейчас же! – кричу я, пока Кир запихивает меня в машину.
Он защелкивает на мне ремень безопасности и, пока я пытаюсь его отстегнуть, успевает сесть за руль. Машина, взвизгнув шинами, срывается с места.
– Я просто хочу поговорить с тобой без свидетелей, и чтобы ты при этом не пыталась сбежать.
– Остановись, или выпрыгну! – Я тянусь к дверной ручке, но Кир хватает меня за шкирку, как котенка.
– Я тебе выпрыгну!
Я все же приоткрываю дверь – вижу в щелку, как проносятся комья грязного снега, на скорости сливаясь в единое полотно, – и захлопываю ее.
– Сколько уже можно от меня бегать? – устало спрашивает Кир.
– Я не хочу от тебя бегать. Я не хочу тебя видеть. Это не одно и то же, – отвечаю я, глядя, как снежные мотыльки разбиваются о лобовое стекло. Мы уже на трассе. Куда летим – непонятно. Когда Кир оставит меня в покое – тоже. – Как ты меня нашел? – не глядя на него, спрашиваю я.
Боковым зрением вижу, как он бросает на меня взгляд, потом снова смотрит на дорогу, чуть снижает скорость. Фонари закончились, и теперь мы летим по заснеженной трассе в черноту, в ночь.
– Я видел из окна ресторана, куда ты пошла. Этаж высокий, до самого сквера тебя довел, можно сказать. Через час меня освободил охранник, я бросился за тобой. Сначала мне повезло: я быстро отыскал твои следы – единственные с таким углублением от каблуков, они хорошо читались. Так я понял, через какие ворота ты вышла. А потом уже действовал по интуиции. Показывал твое фото на стоянке такси. Заглядывал в кафе, магазины. Ты исчезла, испарилась. Могла пойти в любую сторону, остановить любую попутку. В общем, надо было перевести дух и подумать. А там рядом метро. Захожу в переход – и вижу деваху в твоих шубе и туфлях, и какой-то хрен при ней играет на гитаре. Я думал, они тебя ограбили, чуть полицию не вызвал. Но они мне все рассказали. И о том, как тебе позвонил какой-то Саня, тоже. В общем, я забрал у них твой телефон, переночевал у себя, а днем приехал к твоей маме. Она сказала, что ты с Саней пошла гулять. Тогда я сел в машину и поехал по всем местам, по которым мы раньше с тобой гуляли. Потом вижу, что ты несешься как угорелая. Ну вот и все.
Дальше едем молча.
Машина сворачивает с трассы. Теперь снега на дороге куда больше.
А вот эти места мне знакомы…
– Кир, все, остановись! Я туда ни ногой!
– Почему? – искренне удивляется Кир.
На этом остатки моего хладнокровия и рассудительности испаряются. Меня заполняет обида, жгучая, до слез.
– Почему? Почему?! – Я на эмоциях шлепаю ладонью по бардачку, будто так Кир быстрее меня поймет. – Да потому что ты возишь туда других женщин! В наш охотничий домик!
Киру вообще не стыдно. Он только хмурится и выкручивает руль, объезжая ямы. Машину трясет так, что я хватаюсь за рукоятку.
– Звездочка, ты чего?.. – Кир отвлекается от дороги, смотрит мне прямо в глаза. – Единственная женщина, с которой я сюда приезжал, – это ты.
– Врешь! – кричу я ему в лицо. – Я точно знаю! Я знаю! Ты был здесь с Миланой! – И плевать мне, что сейчас я похожа на ревнивую истеричную дуру.
Машину заносит на льду, крутит. Кир вращает руль вправо, влево. Колеса взрывают снег на обочине, он комьями бьется о дверь, о стекло…
Машина будто врезается во что-то мягкое и глохнет.
Свет фар упирается в сугроб.
Кир заводит мотор, делает еще несколько попыток выехать из снежной западни, но машина и не пытается сдвинуться с места.
– Все, приехали, – говорит Кир.
Вокруг только ели. До охотничьего домика еще минут пять на машине, не меньше.
– Да, я был здесь с Миланой.
Я закрываю лицо ладонями. Все, не могу больше, не могу…
Кир отстегивает свой ремень безопасности и насильно убирает мои ладони от лица.
– Звездочка… – говорит он таким мягким, успокаивающим тоном, будто нет никакой беды, и от этого мне хочется плакать еще сильнее. – Милана – мой риэлтор. На прошлой неделе я купил охотничий домик, она помогла заключить сделку.
– Милана никогда не работала риэлтором! Она всегда занималась только имиджем!
– Каким имиджем?.. – Он отпускает мои руки.
Я еще по инерции всхлипываю, но уже чувствую надежду.
– То есть это не Милана из моего агентства?.. – осторожно уточняю я.
– В твоем агентстве есть Милана?
– Да. Та самая блондинка, которая клеила тебя в офисе, когда я была на планерке!
– Я не знал, как ее зовут. Если она и называла свое имя, то я не запомнил. Она потерлась возле меня, и все, больше я ее не видел.
Молча сидим в машине, оба смотрим, как снег заметает лобовое стекло.
Черт… Запястьем смахиваю со щек слезы.
– Ладно, забираем вещи и идем к домику, – командует Кир. – До трассы слишком далеко, мобильные здесь не тянут, а на всю ночь бензина не хватит. Так что вперед.
– Ладно…
Я застегиваюсь, натягиваю до бровей шапку и с трудом открываю дверь – мешает снег. Ветер усилился, снежинки теперь колкие, как сосновые иголки, лезут в глаза, цепляются к губам.
Достав из багажника рюкзак, Кир забрасывает туда какие-то вещи из салона, закидывает его на плечо.
Мы идем по колее, заметенной снегом. Кир телефонным фонариком подсвечивает путь то себе, то мне.
Как же хорошо, что на мне еще школьные высокие сапоги, теплая шапка и эта дутая куртка из перехода! Мороз все крепчает. Уже градусов десять, если не ниже. Я накидываю на шапку капюшон.
А вот Кир без шапки, капюшона нет. И, могу поспорить, под курткой у него только футболка. Но мне его не жалко нисколечко.
– Тебе не кажется, что это странное совпадение? – говорю я ему в спину, перекрикивая завывание ветра. – Что твою Милану зовут так же, как и мою? И что твоя Милана позвонила тебе именно тогда, когда мы сидели в ресторане, а твой телефон лежал у меня под носом? Какое-то нереальное совпадение, не находишь?
– Нереальное совпадение? – Кир поворачивается ко мне. – В мире восемь миллиардов человек. Восемь миллиардов, Звездочка! А мы с тобой родились в одном городе – вот это нереальное совпадение. То, что я выходил из автобуса именно в тот момент, когда ты шла мимо и ела мороженое, – вот это нереальное совпадение. Мы нашли друг друга в мире, в котором большинство людей живут с нелюбимыми и умирают одинокими. По сравнению с нашей встречей все остальное – реально.