кольких тысячах экранов одновременно.
Новый Голливуд – одна из самых сложных и противоречивых эпох в американском кино. Эта эпоха, открывшаяся настоящим «Голливудским Ренессансом», привела в профессию новое поколение режиссеров, которое было первым синефильским поколением, вобравшим в себя знания о мировом кино и его разных возможностях. Большие голливудские студии были во многом обязаны этому поколению выживанием, ибо такие ранние малобюджетные хиты Нового Голливуда, выражающие дух контркультуры, как «Бонни и Клайд», «Беспечный ездок», «Выпускник», «Пять легких пьес», «Американские граффити», принесли немалую прибыль большим студиям, взявшимся за их дистрибуцию. Молодежные темы, секс, насилие, рок-н-ролл в конце 1960‑х и в начале 1970‑х годов стали просто спасением для Голливуда, серьезно растерявшегося перед лицом значительных демографических и социальных перемен, которые несли с собой контркультурные 1960‑е. Однако это не означало, что одни лишь малобюджетные фильмы могли вывести Голливуд из сложившегося кризиса. В эпоху Нового Голливуда был найден иной подход, который позволял бы сочетать самые разные концепции кино. Одной из них стала концепция блокбастера, актуальная до сих пор.
Новый Голливуд, выражавший собой наступление постмодернистской эпохи в кино, по определению не мог сложить парадигму, которая есть в переводе с греческого «образец». Само постмодернистское время основано на поликультурности и релятивизме. Новый Голливуд отметил переход американского кино к этапу более острой борьбы за рынок и за зрителя путем выработки и использования самых разных стратегий. В этой острой борьбе чаще всего происходит утверждение бизнес-стратегий за счет искусства. Не красота, а энтертейнмент, не человек, а технологии, не искусство, а кассовые сборы. Прежнего классического Голливуда как парадигмы больше нет, однако классический тип нарратива как одна из форм существования энтертейнмента отзывается до сих пор уже в американских сериалах как одна из стратегий.
Классический Голливуд мог сложиться в своего рода парадигму еще и потому, что пришелся на время, предшествующее медийному взрыву, который довольно быстро расшатал доминирующую американскую модель общественного договора, сформировавшуюся в англосаксонской традиции и описанную, к примеру, философом Джоном Локком. Информационная эпоха быстрых скоростей обмена и архивирования поспособствовала укреплению в американском обществе макиавеллиевской манипулятивной модели коммуникации, в которой вместо партнера по договору в центр внимания выдвигается целевая аудитория, а медиа стали серьезно рассматриваться как инструмент формирования реальности и даже ее глобальной «перезагрузки».
В наше время этот процесс замещения первой коммуникативной модели на вторую осознается в лучших американских фильмах как угроза для будущего. Здесь можно вспомнить голливудский фантастический хит «Голодные игры» (2012) Гарри Росса, в котором общество ближайшего будущего было показано в виде «идеальной тюрьмы» – Паноптикона. В фильме богатая элита, имеющая доступ к медиа, устанавливает законы реалити-шоу и наблюдает свысока, как участвующая в нем беднота убивает друг друга и тем самым доставляет удовольствие целевой аудитории. Как точно показывают «Голодные игры», в условиях действия манипулятивной модели коммуникации, энтертейнмент является мощнейшей формой контроля аудитории, равно как и способом донесения нужной элитам идеологии. Становясь идеологическим энтертейнментом, голливудское кино уже больше не принадлежит режиссерам, как в то короткое время «Голливудского Ренессанса», когда идеи контркультуры проникли в американское кино под натиском самого времени. Голливудский энтертейнмент транснационален, а потому часто безличен, как и те конгломераты, которые его создают.
Как показывают те же «Голодные игры», поставленные по нашумевшему одноименному роману Сьюзен Коллинз, любое общество все же не знает чистых коммуникационных моделей. К примеру, манипулятивная модель, основанная на исключительной власти кукловодов, сегодня то и дело оборачивается прекарностью, то есть ненадежностью. Вопреки сценарию кукловодов главные герои фильма Гарри Росса влюбляются друг в друга, решают сражаться за свою любовь до конца и тем самым меняют развитие предписанного сюжета. Им предписано убивать, чтобы выжить, – то есть культ индивидуализма. Они же готовы умереть вместе, но не позволить умереть любви, что несет с собой более высокий тип отношений. Конечно, прекарность не является исключительным отличием нашего времени, в котором экономический кризис, к примеру, привел к закрытию множества независимых студий, сделав поле индустрии еще более ненадежным. Идея прекарности навсегда вошла в Голливуд с «делом о Paramount», после которого индустрия начала перестраиваться по принципам «системы пакета». Вопрос «Как остаться в кинобизнесе в новых условиях?» зазвучал особенно остро в эпоху пандемии и российско-украинского военного конфликта, а также последовавшего витка военной эскалации во всем мире, влияющей на распределение средств и отражающейся на состоянии даже самых могущественных культурных индустрий. И в процесс решения этого вопроса вмешивается государство в лице президента Трампа, назначившего Мела Гибсона, Джона Войта и Сильвестра Сталлоне специальными послами в Голливуде, для того чтобы эти «уши и глаза» внимательно следили и докладывали о ситуации в целях вернуть Голливуд «из тьмы к свету».
Кадр из фильма «Матрица: Перезагрузка». 2003. Режиссеры и сценаристы Энди и Ларри Вачовски. Оператор Бил Поуп
Ради возможности остаться в кинобизнесе в жертву приносятся большие художественные задачи. Уникальность таких задач, которые всегда связаны с авторской индивидуальной волей, вначале потеснили стандарты high concept, low concept, а затем идеологией «воукизма» (от англ. woke), по законам которой сегодня работают не только конгломераты, но и Американская киноакадемия. Создание франшиз – еще одна попытка противостоять прекарности современного Голливуда, однако, как показывает настоящее время, и они не могут быть гарантией долгого успеха. Новые идеи все еще требуются.
После 1989 года, ознаменованного возникновением первого медийного конгломерата Time Warner, началось быстрое образование целого ряда конгломератов, основанных на транснациональном капитале. Этот процесс образования конгломератов к настоящему времени превратил Голливуд в нечто совершенно непохожее на то, чем он являлся все предыдущие годы своей истории. Такие конгломераты, как Viacom, Disney, Sony, не только имеют возможность создавать блокбастеры стоимостью больше $200 миллионов, привлекающие крупных звезд и дорогие спецэффекты и основанные на бестселлерах и комиксах, но и обладают технологиями «переформатирования» их в разные медиаформаты – от контента для телевидения и DVD до компьютерных игр и саундтреков. Это качество присутствия кинообраза в глобальном медийном контексте называется синергией, и оно стало главным принципом Нового Голливуда, а затем и Нового Нового Голливуда. По сути, Голливуд эпохи глобализации вернул в новом качестве вертикальную интеграцию, помножив ее на горизонтальную: крупные конгломераты владеют сетями DVD-магазинов, кабельными и спутниковыми телесетями, кинотеатрами и издательскими домами, что позволяет им максимально эффективно рекламировать и прокатывать свои франшизы.
Однако история Голливуда сложна и подвижна. Современный Голливуд, охваченный, среди прочих концепций, идеей франшизы, активно пытается искать пути для нового витка развития концепции блокбастера, равно как и малобюджетного кино. Важно отметить, что если высокобюджетные зрелища 1950–1960‑х были штучным явлением, не содержали продолжений, то блокбастер сегодня имеет сиквелы или приквелы, не говоря уже о компьютерных играх или анимационных сериях (как это было с трилогией о «Матрице»). Франшиза сегодня – это испробованная концепция больших голливудских конгломератов, так что их создателям приходится искать пути для решения проблемы конкуренции. Это не означает, что они не пытаются параллельно осваивать другие стратегии. Например, студия Paramount несколько лет назад приняла решение учредить особую программу по выпуску ультрамалобюджетных фильмов, чья стоимость не будет превышать $100 тыс. Подобное решение Paramount приняла после огромного успеха фильма «Паранормальное явление», собравшего более $100 миллионов при бюджете в $15 тыс. Это не говорит о том, что время франшиз прошло, но это говорит об относительной гибкости голливудской политики, а также о новых стратегиях, которые студии вынуждены принимать в современных динамичных условиях.
Другой пример попытки выйти из кризиса недавно продемонстрировал конгломерат Disney, когда в конце 2022 года снял председателя совета директоров в ответ на ряд провалов своих woke-блокбастеров. Кто-то, как Мартин Скорсезе, ищет собственные пути в изменившихся условиях, сняв для стриминга Netflix «Ирландца» (2019), по которому видно, как когда-то умевшему создавать настоящий драйв в рамках малобюджетных проектов режиссеру трудно преодолеть тяжеловесность драматической формы. Искусственное омоложение при помощи компьютерных технологий актеров-легенд Нового Голливуда Роберта Де Ниро, Аль Пачино, Джо Пеши и Харви Кейтеля выглядит попыткой вернуться во времена «Голливудского Ренессанса». Ностальгия Скорсезе понятна: это время развилки, куда хочется вернуться и начать все сначала.
Путь улучшения качества кино и уменьшения затрат – выпуск меньшего количества фильмов. С каждым годом большие студии снижают число блокбастеров, которые выпускают на рынок. Например, та же студия Disney за последнее десятилетие снизила количество выпускаемых фильмов от 40 до 12, а Warner Bros. – от 35 до 20389. Борьба идет за качество франшиз, бюджеты которых растут с каждым годом, что требует определенных решений.
Блокбастер – чисто голливудское явление, даже несмотря на то, что его концепция периодически бередит умы кинематографистов Франции («Пятый элемент» (1997) Люка Бессона), России («Ночной дозор» (2004) Тимура Бекмамбетова) или Китая («Восемь сотен» (2020) Гуань Ху). На уровне отдельных фильмов блокбастер может создать любая кинематография, как, скажем, в советском кино это делал Сергей Бондарчук. Однако концепция блокбастера, имеющая свою долгую историю и эволюцию, – чисто американская, основанная на уникальном феномене Голливуда.