Эми и Алекс обескураженно переглянулись.
— Что-то мне это все не очень нравится, — пробормотала Эми. — Я не хочу, чтобы всякие там Конноты лезли мне в мозги и что-то там включали и выключали. Алекс, ты ведь согласен со мной, правда?
— Абсолютно согласен, — покивал Алекс.
Синдора медленно и печально покачала головой:
— Я все понимаю. На вашем месте я чувствовала бы себя точно так же. Но этот трюк используется уже давным-давно. Он совершенно безопасен — как для свободы воли, так и для вашей памяти.
И она по-детски непосредственно улыбнулась.
Эми настороженно уточнила:
— Безопасен-то безопасен, но есть ведь одно «но», не правда ли?..
Синдора покосилась на Коннота и непринужденно прощебетала:
— В смысле — одно «но»?.. Я не очень понимаю, что вы имеете в виду!
— Я хочу сказать, что должна быть какая-то оговорка. В противном случае вы бы не затевали весь этот разговор.
— Ах, вот оно что.
Тут Синдора одобрительно посмотрела на Эми, а потом подарила таким же теплым и понимающим взглядом Александра Ульянова.
— Оговорка, конечно, присутствует. В свободное от работы время у вас не будет никаких воспоминаний о вашей работе. Но мы, конечно, создаем альтернативные воспоминания, потому что люди, конечно, начинают нервничать, если не помнят, чем занимаются целыми днями. А если мы не можем им позволить хранить такие воспоминания, мы создаем воспоминания-заменители.
И она поерзала в кресле:
— Ну вот, к примеру, для вас с Алексом мы можем придумать такой сюжет: вы работаете над, скажем, суперпупер-современными кухонными комбайнами нового поколения. Ну как вам? И вы сами будете в это верить! Будете рассказывать об этом друзьям, и они тоже вам поверят. Однако по приходе на работу вас встретит кто-нибудь из компании — я, Коннот или еще кто-нибудь. И скажет одно коротенькое слово. И — вуаля! — вы снова готовы работать над проблемой мгновенной коммуникации.
Алекс Ульянов тихо сказал:
— Так вот оно что. Похоже, многие уже так и работают — а я еще удивлялся, что это с ними… Эми, помнишь Зиппер Дорнбауэр? Из лаборатории? Так вот, он утверждает, что работает над миксером нового поколения. Но «Макротех» не производит миксеры! А Магда ди Газзиоли из особого проектного отдела беспрерывно рассказывает про новую формулу воска для карандашей и цветных мелков. Причем складно рассказывает, с большим энтузиазмом — даже за выпивкой в баре… Но «Макротех» — он ведь не производит цветные мелки, правда?..
Эми 2–3–4 аль-Кхнему очень внимательно прислушивалась к словам Алекса. И чем больше слушала, тем больше сердилась. Наконец она гневно развернулась к Синдоре и Конноту. Однако прежде чем она успела произнести хоть слово, Кулак поднялся на ноги.
Туповатое, глупое лицо Коннота вдруг оживилось — словно бы его поместили в мультик и заставили улыбаться (улыбка и оживление, надо сказать, совсем не шли этой роже).
Кулак нагло улыбнулся и произнес:
— Папа Римский Иннокентий Шестой.
Синдора Вексманн медленно поднялась на ноги, встала рядом с Коннотом и напряженно уставилась на свои жертвы.
Александр Ульянов встал. На какой-то момент показалось, что он совершенно потерял ориентацию в пространстве и не видит ни Коннота, ни Синдору — вообще никого и ничего не видит. И тут он уставился на Эми аль-Кхнему и вскрикнул:
— Нет, ты только посмотри, который час! Быстро пошли работать! А то накажут за простой! Вибрационные кухонные комбайны! Их нужно срочно доработать — продажи должны начаться в день рождения Огюста Эскоффье!
Эми 2–3–4 аль-Кхнему вскинула к глазам запястье, окольцованное хронотемпометром, и ахнула:
— И впрямь! Пошли скорее!
Она огляделась и вздрогнула:
— Капитан Коннот? Доктор Вескманн? Что здесь?..
— Не волнуйтесь, дамочка, — прогудел Кулак. — Вы со своим дружком сейчас занимаетесь хреновиной для мгновенной коммуникации.
— Что-что? — несказанно удивилась Эми. — Да что вы такое говорите! Мы занимаемся кухонными комбайнами!
Коннот счастливо расхохотался:
— Ну ладно, ладно. А теперь слушайте меня внимательно…
Напоследок он издевательски хихикнул и тихонько проговорил:
— Вера Хруба Ралстон!
Эми 2–3–4 аль-Кхнему и Александр Ульянов застыли на месте с глупыми лицами. Однако оцепенение продлилось недолго — их слегка повело, но они удержали равновесие, а потом Ульянов воскликнул:
— Нет, ты только посмотри, который час! Быстро пошли работать! А то накажут за простой! Устройства для мгновенной коммуникации должны поступить в продажу в день рождения Маркони!
Эми 2–3–4 аль-Кхнему вскинула к глазам запястье, окольцованное хронотемпометром, и ахнула:
— И впрямь! Пошли скорее!
Она огляделась и вздрогнула:
— Капитан Коннот? Доктор Вескманн? Что здесь?..
— Не волнуйтесь, дамочка, — прогудел Кулак. — Вы со своим дружком сейчас занимаетесь хреновиной для измельчения овощей и прочей ерунды. Кухонным комбайном, одним словом.
— Кухонным комбайном? — несказанно удивилась Эми. — Да что вы такое говорите! Мы занимаемся устройством для мгновенной коммуникации!
Коннот расхохотался:
— Ладно, ладно, я малешко перепутал. Короче, господа яйцеголовые. По рабочим местам шагом марш! Понятно, нет? А то совсем запутали меня, старика. Я-то что, я простой полицейский, детишкам на молочишко зарабатываю, хе-хе… Правда, доктор Вексманн?..
Синдора торжественно склонила голову:
— Именно, именно так, дядюшка Коннот.
Эми и Алекс развернулись, вышли из офиса и направились прямиком в лабораторию. Не успела дверь с шипением закрыться за ними, как в кабинете капитана Коннота раздался громовой хохот. Смеялись мужчина и женщина — долго и от души.
Пока в офисах и лабораториях «Эл-Ти-Ди Макротеха» на Динганзихте разворачивались эти поистине драматические события, пока космический шаттл Клэр Вингер Харрис с директором студии Таркином Армбрустером и финансовым директором Голдой Абрамовиц на борту неумолимо приближался к тройной звезде Форнакс 1382, внутри Старретта кипела жизнь и тоже постоянно что-то происходило.
Так, к примеру, в городе Нью-Чикаго в магазине «Книжка-Шмижка Старого Дядюшки Кристмаса» шла бойкая торговля. Хозяин, Уилл Луке, довольно потирал руки, подсчитывая в уме поистине космические прибыли.
Или вот, к примеру, мегаполис Бомбей IV на западном берегу Мускусноватого моря — там уже наступил вечер, и Поннемперунский зоомагазин уже закрыл двери для посетителей. Торговля животными также шла бойко, и семья Поннемперуна, а именно Мохандис, Джитендра и их дочурка Читархи уже готовились сесть за стол и насладиться традиционным ужином — дал, карри и испеченные по старинным рецептам бомбейские лепешки испускали дразнящие ароматы.
А в штате Такжефлорида как раз начинался тренировочный весенний сезон для бейсбольных клубов «с северов» (хотя, конечно, на станции Старретт было поистине затруднительно отыскать север). А в Баиа-Мар как раз тренировалась команда «Нью-Сент-Луис Браунз», в которой появился новый игрок — и какой! Потрясающий! Как отбивал! Ни одного промаха! А бегал как! Как заведенный, ей-ей!
А еще про него рассказывали, что — вы только подумайте! — никогда не снимает шлем! Ни когда на базе стоит, ни когда отбивает, ни в раздевалке — никогда не снимает! Поэтому его лица никто никогда не видел, и ходили слухи, что парень его прячет не зря — оно все в шрамах после ужасной аварии. Так что к парню никто особо под маску не лез — мало ли. Да и кому какое дело, главное, как бьет и бегает!
Кстати, парень даже имени называть не хотел, но его же нужно было как-то назвать. Поэтому он в конце концов сдался и велел принести списки давно ушедших на пенсию игроков. А поскольку парень был принимающим, то взял себе имя одного придурка, который умудрился сыграть за клуб всего один раз, и то хреново. «Джо Ньеман Младший, вот так и зовите, — заявил он менеджеру. — Ну или зовите меня для краткости просто Джо».
А менеджер ответил:
— Родной, не волнуйся. Зовись как хочешь, только на поле не промахивайся.
А в Межзвездном Голливуде сотни сотрудников продолжали трудиться над экранизацией «Ужаса в Данвиче», ожидая результатов поездки Таркина Армбрустера и Голды Абрамовиц. Все с нетерпением ждали, что руководство привезет из вояжа новое технологическое решение для сцен с участием монструозных братишек Уотли.
А надо вам сказать, что у Старретта было одно важное достоинство — размер. Внушительный размер, кстати говоря. Поэтому «Колоссал-Всегалактик» возвели целый городок в Декорациях Новой Англии для натурных съемок «Ужаса в Данвиче». Пологие холмы и зеленые пастбища прилагались в ассортименте — все было готово, и все ждали отмашки руководства.
Мартин ван Бюрен МакТавиш, сопровождавший Таркина Армбрустера и Голду Абрамовиц в шаттлпорт, снабдил их последним (ну, на тот момент последним) вариантом сценария. Проводив их до борта «Клэр Вингер Харрис», он вернулся на съемочную площадку «Данвич» в «Колоссал-Всегалактик».
Голда Абрамовиц назначила режиссера, который нанял специалистов по спецэффектам, операторов, специалистов по декорациям, костюмеров и прочих совершенно необходимых для съемок фильма людей.
Газа де Луре, Нефертити Логан, Рок Кварц, Роско Инелеганте и Карлос Кох много репетировали. Более того, собственно съемки уже начались — под строгим присмотром назначенного Голдой Абрамовиц режиссера. Режиссера звали Жозефина Энн Джоунз — дама, знакомая публике по таким кассовым лентам, как «Пираты широких степей», «Призрак старого гаража» и одному снятому под псевдонимом эротическому фильму (пожалуйста, только это должно остаться между нами, Жозефина очень стесняется этого пункта в своей фильмографии), «Сады Шамбалы».
Кстати, Жозефина уже снимала фильм по сценарию Мартина МакТавиша — хотя это, конечно, была его ранняя работа. Впрочем «Пляжную вечеринку на Бетельгейзе» хорошо приняла критика, назвав «первой во вселенной, весьма зрелищной картиной из жизни космических серферов». Кстати, фильм до сих продолжал собирать полные кинозалы на всех планетах, куда причаливал Старретт.