— Как скажешь, Пилар.
— Утром она будет тихая, как овечка. А психолога пригласи, я не против. Мне, наверное, тоже захочется излить душу… третью ночь подряд снится генерал Вальдес, и на сердце так тяжело, сил прямо нет…
Я попрощалась с ней и ушла. Прямо из машины позвонила Ашену:
— Джет, сеньора просит психолога.
— Ого!
— Теоретически к ней и к Марии.
— Отлично.
— Есть идея. Подписать на работу Лоренса Хикати.
— И чего? А, погоди! Лоренс Хикати? Это то страшилище с внешностью клоуна из романа ужасов?
— Он самый.
— А что… слушай, идея. Но ты учти, что лично у меня на него рычагов влияния никаких, могу попросить, но и только.
— Я сама могу попросить.
— Давай, — воодушевился Ашен. — Если согласится, скажи, чтоб мне позвонил, я его проинструктирую. Сама в подробности не вдавайся.
— Договорились.
Я тут же набрала код Хикати. Выслушала порцию приветствий, заверений, что работа продвигается, успехи уже заметные, еще несколько дней — и он будет уверен, что пациенты выздоровели, ну а там потребуется просто реабилитация, ничего сложного…
— Лоренс, — сказала я, уловив паузу, — есть проблема. Небольшая, но трудная. Очень трудная.
— И?
— Семья эльдорадских беженцев. Мать, сын, его жена и трое детей. Они нуждаются в психологической помощи.
— Гм, — удивился Хикати. — И что, нет никого, кроме меня? Делла, я чего-то не понимаю?
— Эта семья — беглого эльдорадского диктатора.
Хикати охнул, издал еще несколько выразительных междометий, причем только половина из них была цензурной, а приличных и вовсе — одно первое.
— Делла, а я слышал, диктатор вроде как не совсем посторонний применительно к теме нашей работы.
— Вот именно.
— Ну ясно, ясно… И вы думаете, мое участие желательно?
— Знаю.
— Хорошо. Берусь.
— Только придется ехать к ним.
— Дальше Глазго не поеду, даже не надейтесь.
— Они в Эдинбурге. Примерно в двадцати минутах пешком от вашего госпиталя.
— Вы хотели сказать — от тюремного? Впрочем, это не важно. Хорошо, что близко. И что от меня требуется? Наверное, их охраняют, допуск нужен…
— Позвоните Джету Ашену, он вас проинструктирует.
— Статс-секретарю? Делла, я с ним не так чтоб близко знаком. А если точней, то мы виделись два раза и знакомы шапочно.
— Он о вас наслышан. Ловите его личный код. Он ждет вашего звонка.
— Хорошо, если так. Да, хорошо. Я бы даже сказал, это интересно. Хорошо, сейчас же ему позвоню, у меня как раз есть четверть часа свободных…
По дороге в Пиблс я уснула в машине. Проснулась уже в поместье. Вышла из салона, поежилась, вдохнула прохладный сырой воздух.
Навстречу мне по садовой дорожке шел Скотт Маккинби с Огги на руках. Сын углядел меня, завопил, протягивая ручки. Я взяла его, прижала к себе. Маленький, теплый, тугой комочек жизни…
— Ты сегодня непривычно рано.
— Обстоятельства.
— И у тебя заморенный вид.
Кто бы спорил. Я тоже безумно устала. И мне тоже скоро потребуется психолог.
— Я не буду отвлекать тебя, — сказал Скотт, — у меня всего один вопрос. Скажи, как по-твоему, эльдорадское семейство — приличные люди?
— Вполне.
— Я бы хотел познакомиться с ними. Не часто выпадает случай лично побеседовать с кем-то из эльдорадской хунты. Их куда-нибудь выпускают?
— Да, конечно. С охраной.
— Это не важно. Я думаю, вряд ли удобно будет наносить им визит до знакомства. Но, может быть, ты возьмешь на себя труд передать им мое приглашение на ужин? Скажем, в пятницу.
— Хорошо, Скотт.
— Все будет очень чинно, в узком кругу. Неофициально, так сказать. Практически семейный ужин.
— Думаю, это самое лучшее. Они приехали совсем недавно, и крупные приемы для них пока тяжеловаты.
— Они говорят только по-испански?
— Нет, вполне обходятся без переводчика. А если будут трудности, я переведу.
— Очень хорошо. А то я испанский немного знаю, а Памела — нисколько.
— Проблем не возникнет.
Он кивнул мне и ушел.
Я плохо запомнила, как поужинала. Кажется, я норовила уснуть в тарелке. Потом я уснула в ванне, и меня разбудил звонок Ашена, сообщившего, что завтра в десять я должна встретить Хикати в аэропорту и отвезти его к Вальдесам. Я что-то пробормотала в ответ и с трудом перебралась в кровать.
В десять вечера я спала так крепко, что меня не разбудила даже гроза, хотя от грома звенели стекла, а от порывов ветра сломалось одно дерево и упало кроной точно на входную дверь.
Я дрыхла как младенец, и наплевать мне было на любой шум.
Ровно в десять на посадочную полосу эдинбургского аэропорта сел маленький самолетик. По трапу сошел один-единственный человек. Сошел — и вприпрыжку заторопился ко мне. Подбежал, наскоро поздоровался. Вид у него был самый озабоченный.
— Лоренс, вы все-таки выбрались куда-то дальше Глазго? — поддела его я.
— Ох, — он отмахнулся, — терпеть не могу самолеты, но пришлось. Поедемте же быстрее. В пять я должен быть в клинике, доставят двух пациентов, впрочем, это совершенно не важно, тем более сейчас у меня есть два помощника… Один из них — мой старый знакомец, собственно, он мой ученик, вот, свиделись. Я горжусь им. Он намного талантливей меня, и я рад тому, что он скоро превзойдет учителя. Конечно, мои помощники справятся и сами, но мне лучше присутствовать. — Резко оборвал фразу, два раза вдохнул-выдохнул и заговорил совершенно другим тоном: — Делла, должен вас предупредить: ваше присутствие при моих беседах с эльдорадцами нежелательно. То есть оно вообще запрещено. У вас нет допуска.
— Я понимаю.
— Спасибо, да. Это был неловкий момент. Но если всплывет что-то по нашей рабочей теме, я скажу. Равно как и оставлю рекомендации, такие, чисто психологические. Беженцы все-таки, у них психика не может быть совершенно в порядке.
— Вы знаете испанский?
— Ни одного слова. Не беспокойтесь. Базовых познаний в федеральном у моих пациенток хватит.
— Одна из них принципиально не говорит на федеральном. Считается, что она не знает языка. По-моему, лжет.
— Я справлюсь.
Всю недолгую дорогу он то звонил по голосовому каналу, то писал экстренные сообщения. Он выглядел бы начальником штаба, если б не его несуразная внешность.
А у меня в его присутствии повышалось настроение.
Может, дело было и не в нем, хотя я заметила, что меня успокаивает тембр его голоса. Может, я наконец-то выспалась. И погода с самого утра была удивительно солнечной, до сих пор на горизонте ни одного облачка, что в Шотландии бывает не так уж часто.
Но мне казалось, не сегодня так завтра произойдет что-то замечательное. Ничего замечательного в планах не значилось — не считать же таковым завтрашний ужин у Скотта Маккинби, это для Вальдесов событие, а не для меня. Но я невольно ждала какого-то чуда. Хорошо, пусть не чуда. Пусть будет просто приятная неожиданность.
На этой ноте я словно услышала согласие Судьбы. Так и быть, по рукам — чуда не будет, а приятную неожиданность получишь. И мне от этого ощущения захотелось хихикнуть.
Машина остановилась у коттеджа Вальдесов. Нас встретила охрана, проверила допуски. В холле ждала Веста.
— Что нового? — спросила я.
Она мазнула взглядом по Хикати — и никак не отреагировала.
— Все в саду. — Еще раз мазнула взглядом по Хикати. — Я провожу.
Мы вышли. Семейство собралось за круглым столом в маленькой ажурной беседке, играя в карты. Мария в желтом платье с довольно глубоким круглым вырезом, с волосами, собранными в небрежный жгут, в теплом твидовом жакете казалась помолодевшей лет на пять. Она держала в руке три карты, вокруг нее бегал средний сын, а она со смехом мешала ему заглянуть в ее карты.
При нашем появлении ее смех замер, улыбка застыла, став неестественной, исказила ее приятные черты. И я внезапно поняла, что глядит-то она на меня — с ужасом.
Я представила Лоренса Хикати. Услыхав слово «психолог», Мария бросила карты, вскочила с места и убежала в дом. Молча.
Энрике с подозрением посмотрел на меня:
— Психолог? Зачем?
— Вчера я попросила Деллу, — быстро сказала сеньора Вальдес.
— Это меняет дело. Мистер Хикати…
— Доктор Хикати, — поправил тот благожелательно.
— Доктор Хикати, вы не будете возражать, если я сначала побеседую с вами в кабинете? Я имею степень доктора философии, в числе прочих наук изучал и психологию. Я бы хотел составить представление о вашей квалификации.
Хикати вдруг усмехнулся, почти пренебрежительно:
— Вы, конечно, подозреваете, что под видом психолога к вам подослали ловкача-следователя? И вам даже в голову не приходит, что полно следователей с дополнительным, а то и базовым психологическим образованием. Да что там следователи… Любой выпускник-инквизитор заморочит вам голову так, что вы себя родной мамой вообразите, не то что его — психологом. Впрочем, я разве против? Пойдемте. Только вы с вашей философской степенью даже не поймете, о чем я говорю. Потому что я действительно не следователь, а доктор психологии. С более чем сотней научных работ. Пойдемте!
Энрике несколько опешил, но от своих слов отказываться не спешил. В его темных глазах блеснул азарт. Они вдвоем ушли.
Я присела на освободившийся стул. Сеньора Вальдес оторопело смотрела вслед Хикати.
— Он… — она запнулась, подбирая слова.
— Очень некрасив, — подсказала я. — И при этом умен настолько же, насколько некрасив.
— Да. Но знаете, он совершенно не вызывает отторжения, хотя я не люблю некрасивых людей. Мне даже кажется, я смогу ему довериться. Как психологу.
— Доверьтесь, — беспечно сказала я. — Один из лучших наших специалистов.
Я передала ей приглашение Скотта. Сеньора обрадовалась, но довольно вяло — похоже, Хикати уже завладел ее воображением.
Прошло несколько минут, и оба они вернулись. Хикати — такой же, какой уходил, а Энрике был слегка взлохмаченным и удивленным.