– Граната! – раздался по-мальчишески звонкий крик Вахтера. Люди рванули в стороны, стараясь оказаться как можно дальше от бойца, который, смещаясь за стену, разрядил подствольник своего автомата.
Оглушительным хлопком грянул взрыв, накрывший вжавшихся в пол людей ворохом пыли и мусора. За ним последовал вой и визг множества раненных тварей. Дверной проем и все внутреннее помещение заволокло клубами пыли и дыма. Когда пылевая завеса начала оседать, сквозь нее стали видны темные силуэты «собачек». Стоя на пороге дверного проема, они скалили в бессильной злобе пасти, испуская полное ненависти и злости предостерегающее рычание. Но ни одна из них не решалась зайти внутрь.
– Не стрелять! – тут же распорядился Варан. – Патроны беречь!
– Почему они не нападают? – Вахтер продолжал целиться в свирепые морды.
– Потому, что здесь темно и страшно! – огрызнулся Варан, укладывая поудобнее поврежденную руку. – Пока мы здесь, они будут сторожить вход. Надо двигаться вглубь здания. Искать новый выход.
– А куда идти? – Поэт, поднявшись на ноги и наскоро отряхнувшись, озирался по сторонам. – Я не вижу тут никаких проходов.
Они стояли внутри круглого помещения, единственный видимый выход из которого блокировали скалящиеся и рычащие монстры. Разнообразия в монотонность обстановки добавляла круглая площадка на полу в центре комнаты, на которой был начертан непонятный символ. Почти такой же знак был изображен на противоположной от выхода части стены.
– Выхода нет. – Зол поднял голову. – Если не считать возможности забраться наверх. Но я не вижу ни перекрытий, ни лестницы.
– Да. Похоже на шахту, – согласился с ним Александр Сергеевич. – Но забраться по ней у нас не получится.
– Тогда единственный выход – перестрелять всех этих «собак»…
Громкий треск обрушивающейся плиты пола заставил людей инстинктивно расставить ноги, укрепляясь на начавшей терять горизонтальное положение поверхности. Центральная круглая площадка, разорванная трещиной пополам, провалилась в разверзающуюся бездну, увлекая за собой стоящих в помещении людей.
Находившегося ближе всех к центру Шамана, сумевшего при падении не потерять равновесие и приземлиться на ноги, накрыло внушительного размера кусками разломанной плиты. Остальные подставили под жесткое падение различные участки тел.
– Шаман! – Вахтер и Поэт, первыми вскочившие на ноги, бросились к нагромождению обломков, похоронивших под собой бойца. Но тот, к удивлению и радости попутчиков, начал самостоятельно выбираться из-под завала.
– Я думал, тебя раздавило в хлам! – воскликнул Вахтер.
– Как ни странно, нет. – Вылезший на открытое пространство Шаман поправил униформу. – Они на удивление легкие.
– И прочные, – добавил ученый, который после слов бойца постарался отломить кусок от плиты. – Не поддается. Очень интересно, – задумчиво протянул он, включая ручной фонарик и доставая откуда-то из внутренностей одежды лупу. – Уважаемый Вахтер, посветите, пожалуйста, мне. Одного фонарика мало.
Тем временем Зол, кряхтя, поднялся на ноги.
– Ненавижу собак! Ты как? – Он склонился над лежащим Вараном. Тот приземлился на поврежденную руку и лежал, молча стиснув зубы и пережидая скрутившую его боль.
– Нормально, – ответил он Валерию. – Помоги встать.
– Как рука?
– Бывало и получше. Есть еще обезболивающее?
– Да. Сейчас уколю.
В ожидании помощи Варан осмотрелся. Они находились в коридоре. С одной стороны через несколько метров путь преграждал завал, наглухо закрывавший проход. Противоположная сторона была свободна.
– Нам, по всей видимости, туда.
Через несколько минут отряд начал движение.
– Что удалось выяснить, Александр Сергеевич? – обратился идущий впереди Варан к шедшему за ним следом ученому.
– Хотелось бы, конечно, доставить часть объекта в лабораторию РНИК для микроскопического исследования и определения химического состава, но заполучить его никак не удалось. Мы с Вахтером пробовали применить приклад и нож, но все безрезультатно.
– Как же такая прочная вещь могла сломаться?
– Постараюсь объяснить. Насколько я смог рассмотреть срез плиты, она состоит из нескольких слоев, каждый из которых, в свою очередь, также делится на несколько слоев. Уж прошу прощения за косноязычность. Верхний и нижний субслои, назовем их так, представляют своеобразную основу. Как два куска хлеба в бутерброде. Средний же слой является своего рода скрепляющим материалом. И вот он-то и представляет собой самое интересное. Слой состоит из геометрически правильно расположенных перекладин, или реек, которые образуют равносторонние треугольники, чередующиеся по отношению к верхним и нижним субслоям вершиной и основанием. Таким образом, получается невероятно прочная конструкция. Ведь даже у нас на Земле треугольник и его производные, такие как пирамида, являются самыми прочными и устойчивыми формами. Данные геометрические фигуры полые внутри и, по типу сот, заполнены каким-то раствором. По всей видимости, биологически активным. Я нашел небольшое его количество внутри. Также мне удалось разглядеть на поверхности одной из реек несколько отверстий. Смею заявить, что эти самые треугольники продуцируют секрет, который заполняет внутреннее пространство сот, добавляя, таким образом, дополнительный процент к прочности всей конструкции. И самое смелое предположение, – добавил Поэт после небольшой паузы. – Этот синтезируемый клетками треугольников раствор, как мне думается, является питательной средой для окружающих его конструкций, поддерживающих их в работоспособном состоянии. Непосредственно на месте разлома я заметил истончение и разрывы сот. В то время как там, где еще сохраняются остатки БАВ…
– Чего? – тут же переспросил внимательно слушающий ученого Вахтер.
– Биологически активного вещества, – расшифровал аббревиатуру Поэт. – Там, где оно есть, структура не кажется такой изъеденной и пористой. Там даже цвет сохраняется более светлый. Видимо, внутри этого здания идет процесс старения. И мы с вами своим весом просто-напросто нажали на самую слабую точку.
– Думаете, это здание является живым организмом? – подвел итог Варан.
– Скорее, продуктом биоинженерии.
– Технобиотика, – вставил Вахтер.
– Интересное слово, – кивнул Поэт. – Впервые слышу. Немного некорректно отражает суть, на мой взгляд. Что-то навеянное стимпанком.
Все рассмеялись.
– Не ожидал от вас, Александр Сергеевич, упоминания об одном из направлений молодежной субкультуры.
– Научному сектору не чуждо ничто человеческое.
– Можно вопрос? – Вахтер приблизился к Поэту. – Почему «собачки» не убежали, как в прошлый раз? Когда мы убили вожака?
– Боюсь вас огорчить, уважаемый Вахтер, но я более чем уверен, что нынешняя ситуация радикально отличается от предыдущей. В тот раз численность стаи не превышала, если мне не изменяет память, порядка десяти особей. В этот раз их было уже более двадцати при наличии нескольких доминирующих особей. Роль альфа-самца могла взять на себя уцелевшая «собачка». Да и потом, – Александр Сергеевич вздохнул, – исходя из увиденного, мне кажется, что у них сильно развито чувство стайности. В нашем лице они нашли внешнего врага и ради его устранения забыли свои внутренние распри. Нам стоит поучиться у этих зверей.
– Александр Сергеевич, а все-таки почему они не бросились за нами в подъезд?
– У меня есть одно предположение. Но, боюсь, если оно окажется верным, нас с вами ждут большие неприятности.
– Поясните.
– Если разъяренная и голодная стая собак, которая не боится пятерых вооруженных человек, не решается продолжить погоню за нами в доме, стало быть, они знают, что здесь, внутри, есть кто-то или что-то гораздо страшнее, чем мы.
– Время, отведенное второй группе для поиска, уже истекло. – Хруст с тревогой смотрел в сторону города. – Задерживаемся. Можем не успеть обратно к открытию Портала.
– Надо дождаться. – Стоявший рядом Капкан посмотрел на майора. – Своих нельзя бросать. Можем переждать здесь ночь. Укрытие у нас есть. – Он кивнул на стоящий рядом «Тигр». – А с утра отправимся на поиски.
– Нет. – Хрусталев качнул головой. – Нужно доставить гражданских в наш мир. Нельзя подвергать их жизнь дополнительному риску. – Его взгляд коснулся открытой задней двери «Тигра», в недрах которого спала Арина. – Тане нужна помощь. Надо как можно скорее доставить ее в медотдел.
– Сейчас ей легче. – Андрей, в очередной раз заглянув внутрь, удостоверился, что пострадавшая девушка мирно спит.
После того, как бронеавтомобиль совместными усилиями поставили на колеса и команда, взяв старт, выбралась из города, держа путь в сторону колеса обозрения, спящая под действием седативного препарата Татьяна стала проявлять беспокойство: несколько раз, не приходя в сознание, попыталась встать со своего места, неуклюже отмахиваясь от дежурившего возле нее майора. Дыхание девушки с каждой минутой учащалось. Хруст сперва пытался дозваться своим голосом до глубин ее сознания, дабы вернуть Татьяну в эту реальность, но после нескольких неудачных попыток окликнул Анатома. Тот, бросив на девушку тревожный взгляд, подошел, посчитал пульс, приподнял ей веки и посветил фонариком в глаза. Долго всматривался, стараясь уловить разницу в диаметре зрачков.
– Ухудшается, – буркнул Анатом.
– Что можно сделать?
– Нужно возвращаться на базу. Везти ее в медотдел на томограф.
– Что ты там хочешь найти?
– Я ничего не хочу найти! – огрызнулся доктор. – Надо исключить гематому.
– А если подтвердится?
– Вертолетом везти в Новосибирск.
– Операция?
– Да.
– Укол поможет?
– Он ее седатирует. Будет спать еще какое-то время. Но сколько – сказать не могу.
– Делай, – кивнул Хруст.
Быстро найдя нужный шприц, Анатом уже готов был сделать укол в бедро девушки, когда мимо его лица в воздухе проскользнуло серое нечто. И в следующее мгновение на лбу Татьяны собственной персоной восседал Чижик. Он деловито начал ерзать, выискивая какую-то одному ему ведомую точку и устраиваясь поудобнее. Позади молчавших в недоумении Хруста и Анатома показалась здоровенная фигура Топаза, который с интересом стал наблюдать за тем, что делает его подопечный. Чижик, наконец-то умостившись, замер на голове Арины и начал испускать слабое розовое свечение, временами усиливающееся и доходящее пульсирующими волнами до интенсивного красного цвета.