«Со времени превращения в единственную сверхдержаву США жестоко борются за достижение нового гегемонизма и преобладание силовой политики — и все это в условиях их вхождения в стадию относительного упадка и обозначения предела их возможностей». Закрытые партийные документы КПК характеризуют США как подлинного врага Китая. Председатель КНР Чжао Цзыян заявил к 1995 году, что «враждебные силы Запада ни на момент не оставили свои планы вестернизироватъ и разделить нашу страну». Министр иностранных дел КНР Цянь Цичень заявил перед ежегодным собранием лидеров АСЕАН в 1995 г., что США должны перестать смотреть на себя как на «спасителя Востока… Мы не признаем посягательства США на роль гаранта мира и стабильности в Азии».
Как на будущее смотрят в Китае? Согласно исследовательнице Гао Шуцинь, «в XXI в. мировое сообщество разделится на две противостоящие друг другу коалиции, в первой из которых будут США, Западная Европа и Япония, а во второй — Россия, Китай, Иран и ряд развивающихся государств».[833] За последние десять лет во внешней политике Китая произошли существенные перемены. Постепенно ослабевает «менталитет жертвы», якобы ввиду насилия европейцев потерявшего в своем развитии два с лишним века. Выдвинут лозунг «Больше доверия, больше сотрудничества».
У Китая огромные перспективы в глобальном плане. Наиболее серьезные футурологи предрекают через четверть века практически лобовое противостояние между Америкой и Китаем: монопольному лидерству США начинают все больше препятствовать встречное желание развитой Японии и крепнущего Китая доминировать в регионе. [834] Возможности Китая станут очевидными тогда, когда валовой национальный продукт страны приблизится к американскому, а стратегические силы выйдут из почти эмбрионального состояния ныне.
Отношение к США. США, по мнению китайских лидеров, пытаются «разделить Китай территориально, подчинить его политически, сдержать стратегически и сокрушить экономически»[835]. Начальник генерального штаба НОАК генерал Дзан Ваньян осудил «вмешательство американских гегемонистов в наши внутренние дела и их откровенную поддержку враждебных элементов внутри страны». Член Постоянного комитета Политбюро КПК Ху Интао обличил противника: «Согласно глобальной гегемонистской стратегии США их главный враг сегодня — КПК. Вмешательство в дела Китая, свержение китайского правительства и удушение китайского развития — стратегические принципы США». Его коллега по Политбюро Дин Гуанджен: «США стремятся превратить Китай в вассальное государство»[836]. В аналитической работе «Может ли китайская армия выиграть следующую войну?» говорится: «После 2000 г. Азиатско-Тихоокеанский регион постепенно приобретет первостепенное значение для Америки… Тот, кто овладеет инициативой в этот переходный период, завладеет решающими позициями в будущем… На определенное время конфликт стратегических интересов между Китаем и США был в тени. Но с крушением СССР он выходит на поверхность. Китай и США, фокусируя свое внимание на экономических и политических интересах в Азиатско-Тихоокеанском регионе, будут оставаться в состоянии постоянной конфронтации».
В 1993 г. группа высших офицеров Народно-освободительной армии Китая (НОАК) обратились к Дэн Сяопину с письмом, требующим прекратить политику «терпимости, терпения и компромиссов по отношению к США». В том же году общенациональное совещание представителей вооруженных сил и партии КНР приняло документ, осью которого явилось следующее положение: «Начиная с текущего момента главной целью американского гегемонизма и силовой политики будет Китай… Эта стратегия будет осуществляться посредством санкций против Китая с целью заставить его изменить свою идеологию и склониться в пользу Запада посредством инфильтрации в верхние эшелоны власти Китая, посредством предоставления финансовой помощи враждебным силам внутри и за пределами китайской территории — ожидая подходящего момента для разжигания беспорядков, посредством фабрикации теорий о китайской угрозе соседним азиатским странам — сеяния раздора между Китаем и такими странами, как Индия, Индонезия и Малайзия, посредством манипуляции Японией и Южной Кореей с целью склонить их к американской стратегии борьбы с Китаем». Решение США укрепить военные связи с Японией и Австралией было названо в Китае «сдерживай иеч».
Это самоутверждение получило отклик в окружающих странах. Находясь с визитом в Индии, премьер-министр Малайзии М. Мохаммад в декабре 1996 г. заявил, что «странам ЮгоВосточной Азии не нужна американская военная поддержка… Мы не можем больше находиться в зависимости от настроений и доброй воли более экономически развитых членов мирового сообщества и должны сами решать проблемы, связанные с развитием национальных экономик. Страны Азии должны объединить усилия в борьбе за свои общие цели, главная среди которых состоит в том, чтобы занять достойное место на мировом рынке». В Северо-Восточной Азии Китай может рассчитывать на политически и культурно близкую КНДР; более благожелательным становится Сингапур, Малайзия явно дрейфует в китайском направлении, Таиланд готов проявить лояльность по отношению к новой силе в Азии.
Директор Института США китайской Академии наук (и бывшая переводчица Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая) Зи Зонгуан постаралась дать двусторонним отношениям обобщенную оценку: «В прошедшем десятилетии мы видели в американокитайских отношениях больше спадов, чем подъемов. Их можно назвать хрупкими… Главным фактором здесь является американское отношение к превращению Китая в модернизированную, относительно сильную страну… Хотя официальные заявления остаются одними и теми же, по-прежнему стоит вопрос, до какой степени сильный Китай позволителен в сознании американцев. Америке кажется, что Китай развивается слишком быстро и его становится все труднее контролировать. Другими словами, ускорение китайской модернизации не всегда может видеться благоприятным для американских интересов. Многие в Китае полагают, что Америка вооружилась новой А формой политики сдерживания, что она желает создать потолок китайскому развитию… В пользу этого говорит американская интерпретация американо-японского договора безопасности и инициированный Соединенными Штатами проект противоракетной обороны театра военных действий в западной части Тихого океана»[837].
Зи Зонгуан, выступая в США, отметила растущее желание Америки сохранить преобладающее влияние в определении глобального развития в наступающем столетии. «Идея Pax Americana встроена в американское стратегическое мышление. Факт роста Китая рассматривается как потенциальный вызов американским стратегическим намерениям… Соединенные Штаты взяли на себя роль не только полицейского, но и судьи. Но кто будет судить о поведении самой Америки?»[838]
Военное строительство. Мировые военные расходы стран мира сократились между 1987 и 2000 годами с 1,3 трлн. дол. до 840 млрд. дол., но эта мировая тенденция не касается Восточной Азии, которая за это же время увеличила свои военные затраты на 50 % (с 90 до 135 млрд. дол.). Военные расходы Японии увеличились с 32,4 до 45,8 млрд. дол., Южной Кореи — с 7,9 до 11,5, Таиланда — с 2,3 до 3,8, Малайзии — с 1,3 до 2,1 млрд. дол. Но, конечно, наибольший скачок военных расходов произошел в КНР. Начиная с 1991 г. КНР увеличивала их на 17 % в год, доведя их, при оценке по официальному обменному курсу, до 40 млрд. дол. (а по реальной покупательной способности — до 90 млрд. дол.).
В ответ на планы США по созданию системы ПРО Китай в октябре 1999 г. выделил дополнительные 9,7 млрд. дол. на свои стратегические силы. Если американцы разместят 200 перехватчиков на Аляске, «Китай может прийти к выводу, что это обеспечивает проникновение на его территорию и, наряду с другими мерами, оснастит свои ракеты мирвированными боеголовками. Если Соединенные Штаты пойдут еще дальше и создадут широкий спектр запускаемых с воздуха, моря и космоса систем, тогда Китай пойдет на значительное усиление своих ударных возможностей… Китай скорее всего приступит к полномасштабному развитию мощных ядерных сил, разделяя мнение России и других критиков в том. что Соединенные Штаты не собираются останавливаться в развитии ПРО и намерены создать его полномасштабный вариант»[839].
За 1990-е годы китайцы удвоили свои военные расходы. НОАК находится в процессе постоянной модернизации. Впервые созданы мощные научно-исследовательские институты в сфере анализа внешнеполитического окружения. «В течение ближайшего десятилетия, — пишут Р. Менон и Э. Вимбуш, — высокоточные, обладающие большим радиусом действия ракетные системы станут доступными большинству главных стран региона; множество других систем вооружений драматически изменит нынешний баланс сил»[840].
Китай изменил военную стратегию, переориентируя свои ВС с северного направления на южное, развивая при этом ВМС — планируя их оснащение авианосцем, совершенствуя способности дозаправки своих самолетов в полете, покупая истребители современного класса. КНР подняла вопрос о своем праве на острова Спратли, повторяя тезис о своем тысячелетнем владении ими. В 1992 г. был принят «Закон Китайской Народной республики о Внутреннем море (так стало называться Южно-Китайское море. — А. У.) и прилегающей зоне», создавший своего рода легальную базу для дальнейшего продвижения. Присоединившись в 1996 г. к Конвенции ООН по морскому праву, Пекин семикратно — на два с половиной миллиона квадратных километров — расширил экономическую зону в Южно-Китайском море. КНР своими военно-морскими маневрами как бы дала Тайваню ясный сигнал — не вовлекать США во внутрикитайские дела. Пекин опасается сонма «цветных революций» в Центральной Азии, с государствами которой он имеет столь протяженную границу. Нет сомнения в том, что степень стабильности политич