У Китая ограниченные инновационные способности; по мере удешевления рабочей силы и сокращения потока иностранного капитала «восточноазиатское чудо» даст неизбежный сбой. Механического повиновения недостаточно, необходима творческая мысль, а с нею возникают сложности. В будущем скажется плохая инфраструктура, коррупция, недостаточная подготовка кадров, слабые рынки капиталов, растущие (с зарплатой) издержки в производстве.
Рост при Дэн Сяопине произошел за счет сверхэксплуатации сельскохозяйственных ресурсов. КНР стоит перед лицом кризиса в связи с быстрым ростом населения при уменьшении потенциала сельского хозяйства. Размеры площади земли, поддающейся обработке, ограничены, ископаемые не бездонны. Пришло время расплачиваться за бездумную политику в области демографии, за беззаботное пользование водой, землей и минеральными ресурсами. В ближайшие 20 лет население КНР вырастет не менее чем на 300, а возможно 400 млн. человек — за это же время более 10 % обрабатываемой земли будет потеряно полностью, а основной ее массив подвергнется эрозии. Несмотря на 15 лет экономического подъема 50 млн. китайцев не имеют гарантированной питьевой воды, а 80 млн. питаются ниже уровня выживания.
Скажется напряжение административной машины, спор между столицей и провинциями, между элитой и массами, между различными регионами, «вендеттой» партийной элиты и элитой, порожденной быстрым экономическим ростом отдельных провинций. Ускоренная модернизация потребует сдержанности военных. НОАК все больше подталкивается к дилемме: защищать общество или партию от оппозиции? Колоссальные последствия будет иметь миграция 100 млн. китайцев, которые бросили свои села ради городов. Подобные прогнозы китайской модели начала XXI в. укрепляют позиции сторонников мягкого подхода.
Есть и другие факторы. Китайский экспорт — около 100 млрд. дол. — трудно представить себе постоянно растущим. Китайские бизнесмены, не уверенные в устойчивости режима, начинают предпочитать экспорт капитала в более стабильные страны. Так, в 1994 г. китайские бизнесмены вывезли за границу 30 млрд. дол.[886]. В свете этого нельзя исключить повторения 1911 г. с его крушением многолетней монархии. Если Китай ждут такие сдвиги, утверждают сторонники мягкого подхода, то Западу не стоит бояться «китайской угрозы».
Р. Росс из Гарварда определил КНР в XXI веке как «консервативную силу»: «Китайской опасности не существует не потому, что Китай — благожелательный сторонник статус-кво, но потому, что он слишком слаб, чтобы бросить вызов балансу сил в Азии; и он останется слабым еще много лет двадцать первого века… В обозримом будущем он будет стремиться сохранить статус-кво — и к тому же будут стремиться США»[887]. Выгоды от участия в международном разделении труда будут отвращать Китай от конфронтации с США по поводу Тайваня. Пекин понимает, что лишь сдержанное поведение может побудить развитые индустриальные страны участвовать в развитии китайской экономики. Китай следует вовлечь в различные контрольные механизмы, такие как «новый КОКОМ» — Соглашение Вассенаара, в Группу по предоставлению ядерных материалов, в Режим контроля над ядерными технологиями, в Австралийскую группу по химическим и биологическим технологиям, во Всемирную организацию по торговле.
Сторонники мягкого подхода приводят аргументы, доказывающие, что китайские возможности резко преувеличиваются. Более того. Б. Гилл, М. О'Хенлон и другие убеждают в слабости Китая и его армии. Такие наблюдатели, как У. Пфафф, призывают Америку не преувеличивать китайской мощи: «Дискуссия в США идентифицирует Китай с неизбежным в будущем соперником, но события последнего времени (имеется в виду финансовый кризис в Азии 1997–1998 гг. — А. У.) определенно ослабили потенциал китайской сверхдержавности… Китай остается бедной страной, зависимой от иностранных инвестиций и импорта технологии»[888]. Не следует предаваться маниям и фобиям, «немногие могут представить себе, что Китайская Народная Республика сейчас или в обозримом будущем сможет превзойти Соединенные Штаты в полномасштабной войне»[889].
Сторонники мягкой линии предпочитают не угрозы, а создание ощутимой китайской вовлеченности, стимулирование процессов, приносящих огромному развивающемуся Китаю столь ощутимые экономические дивиденды. Они надеются на сопутствующие экономическому подъему страны внутренние перемены. Смягчение политического режима в Пекине должно привести на вершину политической власти в Китае более ориентированную на Запад фракцию, готовую на отказ от коммунистической ортодоксии, на фиксирование политического и территориального статус-кво в экономически бурно развивающемся регионе.
Не следует преувеличивать потенциал Народно-Освободительной армии Китая, нужно видеть несказанные трудности модернизации страны, ослабление централизующего влияния марксистской догмы, сложность самоидентификации и развития этнически некитайских регионов — Тибета, Синьцзян-Уйгурского района. Американские синологи Б. Гилл и М. О'Хенлон подчеркивают, что безнадежно устаревшая система коммуникаций и снабжения Китая просто не позволяет его армии вести операции за пределами национальных границ[890].
Главное: в Азии «американская дипломатия должна быть многосторонней»[891]. Привлекательно для американцев создание Организации по безопасности и сотрудничеству в Азии (ОБСА), исходя из успешного для США опыта ОБСЕ. Вначале повестка дня такой организации была бы скромной. Но со временем и приобретением опыта ОБСА могла бы предстать полезным многосторонним форумом по созданию региональных мер обеспечения доверия, выработке контроля над обычным и ядерным оружием, по ядерному нераспространению, по мирному урегулированию территориальных споров. Определенные круги в Японии и Южной Корее уже заинтересованы в этой идее. Слышны позитивные отклики некоторых китайских ученых. Страны АСЕАН в целом благосклонно относятся ко всем схемам местной интеграции.
Азиатская стратегия США. Первое. Вашингтон содержит 100 тысяч своих военнослужащих в Японии (Окинава) и Южной Корее. В близрасположенной океанской акватории размещен Седьмой флот США. Это военное присутствие гарантирует Америке важную долю контроля над двумя крупнейшими, могущественными экономическими величинами — Японией и Южной Кореей. Хотя американцы и покинули свои военные форпосты на Филиппинах (базы Субик-бей и Кларк-филд), они отнюдь не собираются оставлять базы в Японии и в Южной Корее. Уменьшение численности американских войск на них — вовсе не свидетельство возможности ухода США из восточноазиатского региона. В таких обстоятельствах китайцы едва ли решатся рискнуть серьезно спровоцировать Соединенные Штаты[892].
Помимо этого Соединенные Штаты являются фактическим военным ментором Тайваня, Пакистана и Саудовской Аравии, снабжая их современным оружием и приходя к ним на помощь в трудный час. Ни один важный вопрос в этом огромном регионе не может быть решен без учета интересов США. Напомним, что США за оканчивающееся столетие вели здесь три крупномасштабные войны — против Японии, в Корее и Вьетнаме.
Второе основание — допуск избранных стран региона на богатейший — американский рынок. Экономическая взаимозависимость долгое время была могучим стабилизирующим фактором в Азии — она была как бы связана общим желанием получить доступ на американский рынок. Открытие богатейшего американского рынка для высококачественных и дешевых азиатских товаров было сделано с откровенной целью заполучить Азию на свою сторону в холодной войне. Без этого допуска трудно представить себе феноменальный экономический подъем Японии в 50—80-х годах, рождение «четырех тигров» (Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур), невообразимый подъем КНР после 1978 года, ритм роста стран АСЕАН. Допуск на американский рынок — самый могущественный экономический рычаг Вашингтона. Недаром ежегодное возобновление статуса наибольшего благоприятствования Китаю подается как огромная уступка, за которую США хотели бы иметь компенсацию в той или иной сфере.
Многие местные конфликты были как бы «экспортированы» в США, которые поглощали избыточную продукцию азиатских заводов. Но все более обнаруживается факт, что американский рынок не безграничен. И это создает новую и потенциально очень опасную проблему: Запад теряет роль великого стабилизатора азиатских проблем и как бы возвращает их назад. США уже не могут «держать открытыми двери» перед всеми преуспевающими азиатскими экспортерами. По крайней мере, как минимум, формирование НАФТА требует увеличить поток мексиканской продукции за счет азиатов. На торговых потоках будет решаться судьба отношений Запада и Восточной Азии. Как пишет бывший японский министр Сабуро Окита, «армия в униформе — это не единственный вид армии. Научная технология и бойцовский дух под гражданскими костюмами будут нашей подпольной армией»[893].
Фактом является то, что товарообмен между азиатскими странами растет значительно быстрее, чем экспорт в США и Западную Европу: грозный фактор для расположенной далеко державы, намеренной держать ключи от развития и безопасности Азиатского региона.
В экономической области администрация Буша-мл. предприняла усилия по укреплению Форума азиатско-тихоокеанской кооперации. В военной области Вашингтон предоставил поддержку Ассоциации южноазиатского регионального форума азиатских наций (АРФ). Были расширены двусторонние контакты с ведущими государствами региона, прежде всего с Китаем. Вашингтон стал подталкивать страны региона к некоему диалогу о безопасности. Сейчас у Вашингтона еще есть определенная свобода выбора. Какое из вышеуказанных трех направлений выйдет вперед и станет определяющим во