Икар выглядел сильным и уверенным в себе. Он по-прежнему был молод, по-прежнему хлебал полной ложкой, не особенно задумываясь о последствиях. Дедал почувствовал раздражение и снова одним глотком опрокинул в себя содержимое бокала.
Выпитый таким манером коньяк не имел ни изысканного вкуса, ни многогранного послевкусия. Зато он тёплым комом грохнулся в желудок и вызвал совсем иной эффект. Дедал ощутил, как тело наполняется дурной силой. Поднялся из-за стола.
– Пошли.
– Вот это поворот, – радостно выпалил Икар и, подхватив со стола бутылку, полный сил почесал на выход.
– Только там Герканова охрана? – напомнил мастер, натягивая сапоги.
– Поднимемся на крышу, выйдем через дальний подъезд, – беспечно сообщил Икар.
На крышу они вышли без проблем. Чердак оказался запертым, но испытателя это не смутило, он просто высадил хлипкую дверь плечом. На крыше было свежо. Накрапывал дождик, холодный ветер срывал и уносил куда-то пожухлые листья. Дедал поёжился, голова на свежем воздухе заработала лучше, и в ней возникли параноидальные мысли.
– Не нравится мне это.
– Что? – не понял Икар.
– Дождь, – мрачно заметил мастер.
Икар пожал плечами и зашагал по металлической крыше, шаги его громыхали так, будто сошёл с пьедестала и топал куда-то памятник. Дождь, кажется, начал усиливаться. Чердачная дверь крайнего подъезда оказалась вовсе не заперта, так что в этот раз ломать ничего не пришлось. Они спустились вниз, выскочили из подъезда, прошмыгнули вдоль стены и скрылись за углом.
– Отличная у Геркана охрана, – азартно подмигнул мастеру Каров.
– Не нравится мне это, – мрачно повторил Дедал.
Дождь теперь и в самом деле усиливался буквально на глазах, пока не полил во всю мощь, нещадно нахлёстывая по лицам.
– Надо же, какая неожиданность, – фыркнул Икар. – Осенью в Москве – и вдруг дождь.
Словно в ответ в небе полыхнуло молнией, через долгую паузу завозилось, заворчало утробно отголоском грома.
– Гроза поздней осенью в Москве – тоже норма?
– Случается, – кивнул Икар, но помрачнел, явно сообразив, что так напрягло мастера.
– За мной, – скомандовал Дедал и с неподобающей его возрасту прытью метнулся через двор, подальше от освещённого проспекта.
– Бабы, я так понимаю, отменяются, – на ходу полюбопытствовал Каров, легко поравнявшись с мастером.
– Правильно понимаешь.
– Может, вернёмся? Там Геркановская охрана.
Дедал не стал тратить слов, лишь красноречиво поглядел на испытателя, заставляя заткнуться. Дыхание лучше поберечь. А что до приставленных Герканом бодигардов… если они вдвоём в поддатом состоянии так легко улизнули из-под носа этой охраны, то что эта нелепая охрана сможет противопоставить отцу богов и людей?
А в том, что его нашёл Зевс, мастер уже практически не сомневался. Снова полыхнуло и спустя несколько секунд загрохотало. На этот раз полноценно.
– Громовержец гневается, – весело крикнул на бегу Икар. – Может, тебе стоит с ним поговорить?
– Пошёл ты в жопу вместе со своими разговорами, бабами, богами и их папашей, – пропыхтел Дедал.
Он помаленьку начал выдыхаться. Да и бежать было некуда. Куда убежишь от Зевса, если он рядом, а ты на своих двоих?
Икар мчался следом могучими скачками. Он наконец замолк и перестал лыбиться. Из темноты, преграждая дорогу, выскочил заборчик – металлическая решётка с табличкой о ремонтных работах. Мастер вильнул, словно заяц, и побежал в обход, не разбирая уже дороги.
Паника накрыла с головой, затмевая разум. Так нельзя.
Дедал сбавил скорость, постарался выровнять дыхание, но только закашлялся. Гром гремел уже почти над самой головой. Может, конечно, это просто гроза, но, когда на тебя охотится Громовержец, такие совпадения маловероятны. А если это Зевс, бежать бессмысленно, возвращаться и прятаться тоже. Разве что попытаться уехать.
– Давай назад дворами к дороге, – распорядился Дедал. – Поймаем такси.
Икар коротко кивнул, но от подначки всё же не удержался:
– И зачем я к тебе пришёл? Мог бы пройти мимо и напиться в одиночестве. Догоняй.
С этими словами он метнулся между домов и запаркованных машин с такой скоростью, что Дедал мгновенно отстал. Испытателя мастер нагнал уже на проспекте. Каров стоял на обочине, распахнув дверцу жёлтого такси, и по пояс скрылся в салоне, разговаривая с водителем.
– Давай назад, – бросил он Дедалу, выныривая из салона и распахивая перед ним заднюю дверцу.
Мастер с разбегу прыгнул в машину и…
Дальше всё произошло слишком быстро, буквально за доли секунды.
Кто-то сильно пихнул его в бок, впечатывая в противоположную дверцу. Он подумал было, что это Игорь, но Каров остался на обочине – бесконечно долго, словно в замедленной съёмке, он бесчувственным мешком оседал на асфальт.
Хлопнула дверца, отрезая от мастера Икара.
Внутри у Дедала всё оборвалось.
Он попытался сфокусировать взгляд на том, кто сел рядом, но вместо этого увидел кулак. Лицо обожгло болью, перед глазами вспыхнули мириады искр, голова закружилась, всё поплыло, и мастер почувствовал, что проваливается в небытие. Последнее, что он услышал, был спокойный, мягкий, сильный, как у доброго великана, голос:
– Поехали.
Часть третьяСумасшедшая зима
Глава 21Маэстро сгинул. Да здравствует маэстро!
У вас случаются идиотские мечты? Ну такие, чтобы всякий, с кем вы ими поделитесь, смотрел на вас как на умалишённого и крутил пальцем у виска? Вот у меня лично таких мечтаний было два за всю жизнь. Во-первых, мне очень хотелось инсценировать свою смерть и посмотреть на реакцию: кто придёт, кто проигнорирует и самое главное – кто что скажет. Очень было бы любопытно послушать дифирамбы от тех, кто меня ненавидел, а ещё интереснее – услышать гадость от тех, кто клялся в любви и вечной дружбе. Во-вторых, я очень хотел бы жениться первого апреля, день в день, пригласить на свадьбу всех, кого знаю, и поглядеть, кто придёт.
Вот так! Теперь можете считать меня гадом, закрыть книжку и дальше не читать, но я, по крайней мере, честно признался в своих низменных желаниях. Кроме того, мечты эти всё равно никогда не сбудутся. Для инсценировки собственной кончины я слишком ленив, а жениться первого апреля у меня не получится по определению.
Мы с Алей зарегистрировали свои отношения в первый день зимы. Не было ни подготовки, ни обширных планов, ни разговоров про то, что замуж выходят один раз в жизни и сделать это надо так, чтоб запомнилось – не хуже чем у других. Ничего такого. Мы просто сели в мою машину и поехали в ЗАГС, где нас тут же и… не расписали.
Массивная тётка с макияжем, нанесённым, кажется, лет тридцать назад, когда такое было в моде, снисходительно покачала головой:
– Сегодня я вас не распишу. Есть закон, есть процедура. Подаёте заявление, мы рассматриваем в течение тридцати календарных дней. У вас как раз будет время проверить свои чувства. Потом, если не передумаете…
– Мы не передумаем, – перебил я, стискивая пальцы Алины в своей руке. – А сегодня никак нельзя?
Тётка придавила меня к стулу, на котором я сидел, укоризненным взглядом:
– Молодой человек, вы же не в кино. Тридцать календарных дней. Это закон. Он для всех одинаковый.
Однако строгость одинакового для всех закона компенсировалась необязательностью его исполнения. Тётка всё с тем же суровым видом легко приняла некоторое количество денежных знаков, хмуро поведала, что вообще-то в некоторых случаях могут быть исключения, например, если невеста беременна, или если жених военный и должен срочно отбыть в часть, ну, или если кто-то из брачующихся смертельно болен…
Я ничем не болел, в воинскую часть не отъезжал, и Аля пока ещё не была беременна, но вовремя подсунутые купюры сделали своё дело. Тётка зачитала нелепую дежурную тираду про семейный корабль, пускающийся в какое-то плаванье, нам выдали свидетельство, и мы вышли на улицу мужем и женой. И после всего, что я натворил, это было чудом. Не божественным фокусом с перемещением денег со счёта на счёт и вина в пространстве, а настоящим чудом.
– Предлагаю отпраздновать, а потом взять билеты и улететь на неделю.
– Куда?
– В Таиланд, на Кубу, в Доминикану, на Тенерифу… Где там сейчас тепло?
Аля улыбнулась:
– А как же работа?
– Подождёт. Мы и так впереди планеты всей. Так что? На Тенерифу? Или в Доминикану?
Мы шли от ЗАГСа к машине, взявшись за руки, и меня снова переполняло счастье. Впрочем, счастливым я себя чувствовал недолго. У машины нас ждал Геркан.
– Вы как здесь? – растерялась Аля, увидав деньгодателя там, где его не могло быть по определению.
– Вас жду, – Георгий Денисович был хмур, раздражён и явно не собирался казаться милым. – Садись, возница, поехали.
– Мы, вообще-то, только что поженились, и в наши ближайшие планы общение с тобой не входило, – сказал я без намёка на пиетет.
– Мы только что оказались в глубокой заднице, – прорычал Геркан таким тоном, какого за ним никогда прежде не замечалось. – Так что мне всё равно, что там у вас в планах. Как сказал один ваш беллетрист: «Карету мне, карету!»
Спорить с разгневанным богом посреди улицы было небезопасно и уж точно бесполезно. Я отпер машину, сел за руль. Геркан безо всякого стеснения плюхнулся на пассажирское сидение, и Алинке пришлось устраиваться сзади.
– Куда едем?
– Не знаю, – прорычал Георгий Денисович. – Ты мне скажи.
Отлично! Ситуация начинала попахивать абсурдом, что меня уже давно
перестало удивлять, когда речь шла о богах.
– Ты, может быть, поделишься тем, чего я не знаю? – поинтересовался я у Геркана.
Полубог уставился на меня как на глухого, потом будто вспомнил, что я не читаю мысли, и заговорил как с ребёнком:
– Мертвицкий пропал.
– Кто такой Мертвицкий? – подала голос Аля с заднего сидения.
– Как пропал? – практически одновременно с Алей спросил я.