а в них хотя и не замечается непосредственно, однако через разнообразные движения и устремления осязаемых тел открывается в самом действии и процессе выделения через появление остроты, разъеданий и различных цветов, запахов, вкусов тех же тел после этого выделения. В этой области люди упорно работали посредством перегонок и искусственных разделений, но не с большей удачей, чем в других опытах, которые до сих пор производятся. Ибо люди шли ощупью, слепыми дорогами более трудолюбиво, чем разумно, и (что хуже всего) без всякого подражания природе или соревнования с ней, но разрушая (посредством чрезмерного нагревания и воздействия слишком могущественных сил) всякие более тонкие схематизмы, в которых главным образом содержатся скрытые свойства и согласия вещей. В разделениях этого рода до разума или наблюдения людей обычно не доходит то, о чем мы напоминали в другом месте, а именно: когда тела обрабатываются как огнем, так и другими средствами, то многие качества, которых раньше не было, внедряются в эти тела самим огнем и теми телами, которые применяются для разделения. Отсюда происходят поразительные ошибки. Так, не весь пар, который огонь исторгает из воды, был ранее паром или воздухом в теле воды, но в наибольшей части его создало расширение воды от огня.
Точно так же сюда надо отнести все исследованные испытания тел – естественных ли или искусственных, позволяющие отличить истинное от поддельного, лучшее от худшего. Ибо они выводят невоспринимаемое чувством к воспринимаемому чувством. Поэтому их должно заботливо и старательно собирать отовсюду.
Что касается сокрытости пятого рода, то очевидно, что действие чувства происходит в движении, а движение – во времени. Следовательно, если движение какого-либо тела совершается столь медленно или столь быстро, что несоразмерно мгновениям, в течение которых совершается действие чувства, то мы совершенно не замечаем предмета, как это бывает при движении стрелки часов или при движении пули мушкета. Однако движение, которое не замечается по причине его медленности, легко вывести к чувству через сумму этих движений; те же движения, которые не замечаются по причине их быстроты, до сих пор еще не измерены хорошо. Однако исследование природы требует сделать это в некоторых случаях.
В шестом же роде, где чувству препятствует слишком большая заметность предмета, выведение достигается или отдалением предмета от чувства, или ослаблением предмета путем расположения в промежутке такой среды, которая убавит силу предмета, но не уничтожит ее, или посредством восприятия отражения предмета, если прямое воздействие было бы чрезмерно сильным, как, например, отражения солнца в бассейне с водой.
Седьмой же род сокрытости, где чувство столь обременено предметом, что для нового допущения нет места, почти и не встречается, кроме как при запахах, и не имеет большого отношения к нашему исследованию. Поэтому удовольствуемся тем, что сказано о выведениях невоспринимаемого чувством к чувствуемому.
Иногда, однако, выведение совершается не к чувству человека, но к чувству какого-либо другого животного, чувствительность которого в некоторых случаях превосходит человеческую. Таково, например, действие некоторых запахов на чутье собаки, действие света, который скрывается в воздухе, не освещенном извне, на зрение кошки, совы и тому подобных животных, видящих ночью. Ибо правильно заметил Телезий, что в самом воздухе есть некое количество изначального света, хотя и слабого и тонкого, который почти совершенно не служит глазам человека и большинства животных, ибо те животные, для чувств которых этот свет соразмерен, видят ночью, и менее вероятно допущение, что это происходит без света или посредством внутреннего света.
Должно заметить, что здесь мы говорим только о недостаточности чувств и о средствах борьбы с ней. Ибо ошибки чувств должно отнести к собственным исследованиям чувства и чувствуемого, за исключением того основного обмана чувств, в силу которого черты вещей строятся по аналогии с человеком, а не по аналогии со Вселенной. И это исправляется только посредством всеобщего рассуждения и философии.
На восемнадцатое место среди преимущественных примеров мы поставим примеры Дороги, которые мы также называем Шествующими, или Расчлененными примерами. Это те примеры, которые указывают движения природы в их постепенности и длительности. Этот род примеров скорее ускользает от наблюдения, чем от чувства. Ибо удивительна небрежность людей в отношении этого предмета. Они созерцают природу только обрывками, с промежутками и после того, как тела стали окончательными и завершенными, а не во время ее работы. Ведь если кто пожелает рассмотреть и исследовать дарование какого-либо мастера, то он будет стремиться не только к тому, чтобы осмотреть сырые материалы его искусства, а затем завершенную работу, но скорее предпочтет присутствовать при том, как мастер работает и двигает вперед свое дело. Нечто подобное этому надобно сделать в отношении природы. Например, если кто будет исследовать произрастание растений, он должен будет наблюдать с самого посева семени (что можно легко сделать, беря день за днем семена, которые оставались в земле по два, три, четыре дня и так далее и тщательно их рассматривая), каким образом и когда семя начинает разбухать и развиваться и как бы наполняться духом; затем – как оно разрывает оболочку и пускает ростки, несколько устремляясь при этом кверху, если только земля не была слишком твердой; как оно продолжает пускать ростки, частью для корней вниз, частью для стебля вверх, иногда уклоняясь в сторону, если с этой стороны получается открытая или более легкая земля; и многое другое. Так же следует поступать в отношении высиживания яиц, где легко заметить ход оживления и организации: что и какие части получаются из желтка, что – из белка яйца, и т. д. Таков же способ и в отношении наблюдения животных, рождающихся из гниения. Ибо было бы негуманным делать это исследование в отношении совершенных и земных животных посредством иссечения плода из чрева, если только не в случае выкидыша или во время охоты, и т. п. Вообще необходимо как бы подстерегать природу, ибо ночью она лучше поддается рассмотрению, чем днем. Ведь эти созерцания могут считаться как бы ночными вследствие малости светильника и необходимости его постоянного возобновления.
Это же надо испытать и в отношении неодушевленных тел, как мы это и делали, исследуя расширение жидкостей от огня. Ибо одним способом расширяется вода, иным – вино, иным – винный уксус, иным – сок неспелого плода, совсем иначе расширяется молоко, масло и остальное. Это можно было легко заметить посредством кипячения на медленном огне в стеклянном сосуде, где все ясно различается. Однако этого мы коснемся коротко, полнее и точнее мы будем об этом говорить, когда подойдем к открытию Скрытого Хода вещей. Ибо надо все время помнить, что мы здесь не разбираем самих вещей, но только приводим примеры.
На девятнадцатое место среди Преимущественных Примеров мы ставим примеры Пополнения или Замены, которые мы также называем Примерами Убежища. Это те примеры, которые пополняют осведомление, когда чувство совершенно бессильно, и поэтому мы к ним прибегаем тогда, когда собственные примеры не могут иметь места. Замена совершается двояко: или на основании постепенности, или на основании аналогии. Например, не открыта среда, которая совершенно воспрепятствовала бы действию магнита, притягивающего железо. Таковой не является ни золото, положенное между магнитом и железом, ни серебро, ни камень, ни стекло, ни дерево, вода, масло, сукно или волокнистые тела, воздух, пламя и прочее. И все же, быть может, точное испытание позволило бы найти какую-либо среду, которая в известной степени сравнительно ослабила бы силу магнита больше, чем что-либо другое. Например, возможно, что через слой золота магнит не притягивает железо с такой же силой, как через такой же промежуток воздуха; или он не притягивает с такой же силой железо через слой раскаленного серебра, как через слой холодного серебра, и т. д.: мы не произвели этих опытов, однако достаточно их предложить в качестве примера. У нас нет также тела, которое не воспринимало бы тепла при приближении к огню. Однако воздух гораздо скорее воспринимает тепло, чем камень. Такова замена, совершающаяся на основании постепенности.
Замена же на основании аналогии безусловно полезна, однако менее верна и поэтому должна быть применяема с некоторой предусмотрительностью. Она происходит тогда, когда не-чувствуемое выводится к чувству – не посредством воспринимаемых действий самого нечувствуемого тела, а посредством созерцания какого-либо родственного чувствуемого тела. Например, если исследуется Смешение Духов, представляющих собой невидимые тела, то обнаружится известное родство между телами и началом, которое их питает. Так, начало, питающее пламя, есть масло и жирное; начало, питающее воздух, есть вода и водянистое. Ибо пламя умножается над испарениями масла, а воздух – над испарениями воды. Поэтому надо обратиться к смешению воды и масла, которое доступно чувству, тогда как смешение воздуха и пламени ускользает от чувства. И вот вода и масло, которые очень несовершенно смешиваются между собой при сливании и перемешивании, тщательно и тонко смешиваются в травах, крови и частях животных. Поэтому нечто подобное может совершаться в воздушных телах при смешениях пламени и воздуха. Хотя они и не легко подвергаются смешению при простом соединении, однако они, по-видимому, смешиваются в духах животных и растений; тем более что всякий живой дух поглощает влажные вещества обоих родов – водяное и жирное – как свою пищу.
Так же обстоит, если исследуется не совершенное смешение воздушных тел, а только их сочетание. А именно: исследуется, легко ли происходит взаимное проникновение этих тел или существуют, например, какие-либо ветры, или испарения, или другие воздушные тела, которые не смешиваются с окружающим воздухом, а только держатся и плавают в нем в виде шариков и капель и скорее разбиваются и измельчаются воздухом, чем принимаются им и сочетаются с ним. Этого не может обнаружить чувство в воздухе и в других воздушных телах вследствие тонкости этих тел. И все же некоторое изображение того, как совершается это, можно наблюдать в жидкостях – живом серебре, масле, воде, а также и в воздухе, когда он разбивается, рассеивается и поднимается в воде маленькими частицами; также и в более густых дымах и наконец в поднятой и висящей в воздухе пыли. Во всех этих случаях взаимное проникновение тел не происходит. Замена, о которой мы говорили выше, не плоха для этого предмета, если сначала тщательно исследовать, может ли быть между воздушными телами такая же разнородность, как между жидкими; ибо если она такова, то это подобие с удобством можно подставить по аналогии.