Сидха, полулёжа на циновке, устроенной на ворохе тростника так, что получалось что-то вроде кресла с пологой спинкой, разморенно улыбалась. Устала за сегодня… Хорошо, что пришла в гости младшая сестра. Вот и повод для отдыха.
Жара сегодня была уже не столь свирепой, как в предыдущие дни, а в глубине хижины было почти прохладно. Скоро, скоро придётся зажигать очаг, сложенный из чёрных плотно пригнанных кусков гранита, чтобы обогреть жилище и выгнать прочь зимнюю промозглую сырость. Сидха обвела глазами стены, увешанные разными вещами, полки с красивыми расписными посудинами, пучки травы-мухоморки, висящие у входа в хижину, чтобы не досаждали рои назойливых мух, тучами снующие над Буто в летние месяцы… Вот странно — всё здесь так же, как и перед отъездом Тутепха. А кажется, что хижина совершенно пуста.
Сестра, навестившая Сидху, откровенно веселилась. Кошка, сидевшая на коленях у девушки, недовольно размахивала хвостом, и наконец спрыгнула наземь, сиганув через столик и столкнув чашу с пивом.
— А! Моё пиво! — сестра попыталась перехватить чашу, но пиво уже впитывалось в циновку.
— Перестань, Мерит. Ведёшь себя, как маленькая — одёрнула сестру Сидха — На тебе ещё пива, только успокойся! Вон, Басет напугала своим диким хохотом.
— Ох, ну всё у вас не просто так! — Мерит подставила чашу под струю пива из кувшина — И кошка-то у вас не кто иная, как сама Басет[14].
— А то! — Сидха налила в свою чашу воды, отхлебнула. — Видала, какая красавица? У кого такая ещё?
Кошка, услышав о себе столь лестное мнение, выгнулась, сладко потянулась и повалилась набок, жмурясь.
— Да, счастливая ты, сестрица — Мерит отхлебнула пиво, почмокала, смешно оттопырив губу. Сидха улыбнулась. Мерит была младше её на два года, но пятнадцать лет — возраст для девушки вполне зрелый. А всё губу оттопыривает, как малышка. До чего же сильны привычки, принесённые из детства! — Счастливая! Тутепх — это же… Это… — Мерит сделала жест рукой, будто собиралась огрести Вселенную, в тщетной попытке подобрать подходящий эпитет.
— Тутепх — это Тутепх — пришла на помощь сестре Сидха — И этим всё сказано. Ты лучше рассказывай, что у нас дома.
— Дома? Всё хорошо дома. Отец взял Ауана, уехали в Мендес по торговым делам. Мама вот обижается. Совсем забыла ты нас, говорит.
— Да где забыла-то? — Сидха возмущённо округлила глаза — Вот была…
— Ничего себе «вот»! Полмесяца почти прошло!
— А ты думаешь, легко быть замужней женщиной? — засмеялась Сидха — Тутепха нет, а папа Тигами в кузнице с утра до ночи. И Ако теперь там же, пытается вместо Тутепха работать. Одному медь лить несподручно, а работы у них сейчас полно. А я всех пои-корми — и мужиков, и коз, и кошек! Да ещё в хижине у них там прибирай…
— Ой, как раз насчёт… Днём и ночью ведь льют-куют все кузнецы. И Ави мой с отцом и братьями стрелы делают, не разгибаясь…
Сидха улыбнулась. Мой Ави… Славный парнишка. Вот только выкупа у многодетной семьи на невесту собрать трудно. Оттого и сидит пока в девушках Мерит, ждёт…
— Когда уже твой Ави заберёт-то тебя?
— Заберёт! — абсолютно уверенно изрекла Мерит. Таким тоном говорят: «завтра взойдёт солнце» — Уже папа готов скостить на меня цену…
Сидха прыснула, поперхнулась, и сёстры враз расхохотались.
— За тебя же давали десять дебенов серебра!
— Ну, когда это было! Я тогда молодая была… — притворно вздохнула Мерит, скромно опустив очи долу. И сёстры снова расхохотались — Да и не пошла бы я за этого толстого увальня. У меня есть Ави, вот!
— Ну и молодец — вновь улыбнулась Сидха, подливая сестре ещё пива.
— Не, ты вот чего скажи — Мерит уже слегка охмелела — Правда война будет?
Улыбка сползла с лица Сидхи.
— Правда, Мерит.
— И когда?
— Я тебе не Смотрящий — рассердилась Сидха — К чему такие вопросы?
Мерит тоже стала серьёзной. Поставила свою чашу с пивом на столик.
— Я ведь не просто так любопытничаю, сестра. Мне НАДО. Понимаешь? У меня Ави. Ведь Тутепх всё время был на Совете, и ты от него должна знать. Скажи!
Сидха помедлила. Аргумент был серьёзный. Ави уже вошёл в пору, когда молодым парням дают в руки копьё и боевой топор.
— Войско Нармера придёт, как только спадут воды Хапи.
— Так скоро? — сестра смотрела на Сидху расширенными глазами — Это… Это же через месяц!
— Ой, да отстала бы ты! — вдруг взвилась Сидха — «У меня Ави» — передразнила она сестру. — А у меня вот будто никого нет!
— Да ладно, ладно… — забормотала Мерит. Кошкой соскользнула со своей циновки, прижалась к сестре, ласкаясь. — Прости глупого ребёнка. Да?
— Ребёнок… — фыркнула Сидха, успокаиваясь — Сиськи вон какие отросли, замуж собралась, а всё ребёнок. Ладно, ребёнок, садись и пей пиво — она вновь рассмеялась.
— А ты чего воду дуешь? — сестра вновь отхлебнула пива, взяла крупную солёную маслину, зажевала.
— Вода вкуснее — улыбнулась Сидха.
— Погоди-ка… — Мерит отставила чашу — Нет, погоди… Ага?
— Ага, ага — Сидха засмеялась своим мягким смехом.
— Ой… — сестра прижала руки к щекам — А Тутепх знает?
— Ну как бы он узнал? — Сидха взяла горсть изюма, кинула в рот, запила водой — Я только-только сама…
— Ой, сестрёнка, какая ты счастливая! — Мерит кинулась сестре на шею.
— А то! — засмеялась Сидха — Да осторожней ты, всё пиво прольёшь!
— …Ты НЕ ПОНЯЛ, Мунтхотеп. Мне всё равно, как и где ты возьмёшь медь. Выплавишь из камней, как это делают на Синае, или выловишь в водах Хапи, или вырастишь на полях. Или даже вымолишь у богов. Но через шесть дней недостающие одиннадцать талантов должны быть у меня. Нужно ли мне повторить?
На лице чиновника блестел холодный пот.
— Я всё понял, о мой Повелитель! Медь будет здесь через шесть дней, не сомневайся.
— Я и не сомневаюсь, мой славный Мунтхотеп — улыбнулся Нармер — Если бы я сомневался, ты бы не сидел на своём месте. Ты можешь идти.
Когда дверь за Мунтхотепом закрылась, Нармер обернулся к писцу, сидевшему в тени, за колонной, чтобы не бросаться в глаза.
— Сколько уже получено, Атум?
— Двести сорок три таланта, мой Повелитель — откликнулся Атумхет.
Нармер прикинул.
— Плохо. Та медь, что получена, уже в литейке?
— Как ты приказал, Повелитель.
Нармер взял посох, надел головной убор.
— К кузнецам — кивнул своей страже.
Снаружи было жарко. Так жарко, что даже собаки попрятались в тень. Но Нармер знал — эта жара последняя. С каждым днём великий Ра направляет свою ладью всё дальше к югу, в страну Нуб. И уже скоро, совсем скоро начнёт спадать вода. В распоряжении Нармера остался месяц, не больше. Даже меньше, если учесть, что собранное войско должно от Нехена дойти до рубежей Земли Папируса. А если учесть ешё, что надо заготовить продовольствие, и вооружение не готово… И щиты не обтянуты кожей… Время, где взять время?!
Интересно, как управляются болотники? Вот у него, Нармера, просто голова идёт кругом. Всё и всех надо контролировать, днём и ночью. По его приказу строятся лёгкие стремительные лодки. По его приказу собирают зерно, вялят мясо и рыбу, ткут полотна, льют боевые топоры. Мастера готовят тяжёлые длинные луки, плетут из лозняка прочные щиты, шлифуют неподатливый кремень острых наконечников для стрел… Кто всем этим управляет в Буто? Тамошние Смотрящие? Эти старые пни, годные только на то, чтобы перебирать свои древние папирусные свитки и ещё более древние деревянные и каменные таблички? Так не бывает. Командовать всегда должен кто-то один. Когда хозяев много, осёл сдохнет — это знают даже самые тупые землекопы. У всех этих ослов и людей в Земле Кемет должен быть только один хозяин. И так будет!
Нармер усмехнулся. Как будет, знают только боги. Потому что есть у болотников некто Тутепх. И может так случиться, что голова Повелителя Нармера, надетая на копьё, будет красоваться в Буто. И по улицам Нехена будут с топотом шагать воины Земли Папируса, убивая всех подряд — последних уцелевших солдат, писцов, хранителей свитков, жрецов, говорящих с богами… Что б там не говорил их Тутепх, а будет так, как и всегда — рои мух над раздутыми трупами, вспоротые животы и разбрызганные мозги… Война красивой не бывает. Война есть война — тяжёлая, грязная, кровавая работа.
И всё пойдёт прахом. Всё, что создано, наработано предками Нармера, от легендарного Улитки — всё будет смыто кровавым половодьем, втоптано в землю грязными пятками воинов болотной страны. И не будет прекрасных храмов, которые предстоит построить. И долина Хапи останется логовом крокодилов и змей, местом, опасным для человека даже ясным днём, и совершенно непроходимым ночью. И по опушкам болотистых джунглей, как сотни лет назад, будут ютиться нищие деревушки, окружённые частоколом, дабы уберечь тощих коз от набегов соседей. И жители этих деревушек, забывшие мудрость, накопленную за века и пустившие свитки папируса на растопку — потому как не будет тех, кто способен прочесть их — будут думать только о том, где бы раздобыть поесть…
Именно такое будущее готовит Земле Пчелы этот болотный вождь Тутепх. Если бы он был таким же, как Нармер, ему, Нармеру, было бы спокойнее. Тогда всё было бы просто. Они сошлись бы в битве, и пусть победил бы сильнейший — как это случилось, когда Улитка штурмом взял Та Ур[15], объединив всю Землю Пчелы. И у всей Страны Кемет был бы один Повелитель, которого звали бы Нармер или Тутепх, который повёл бы единый народ дальше. Нармер не жаждал смерти, но и не боялся её. В конце концов, все живущие уйдут в Страну Теней, рано или поздно. Мужчина, который трясётся при мысли о смерти, не может быть воином — только рабом. Но этот Тутепх хочет загнать всю страну в болото, отбросить на сотни лет назад. Поэтому у него, Нармера, просто нет иного выхода — он должен победить, и только победить.
Гехемн шагал, высоко подняв голову, длинный, худой, строгий, закутанный в свою полотняную накидку. Его узнавали, ему кланялись, и он отвечал, кому лёгким кивком, кому улыбкой, а кому и поклоном, почти равным по глубине. Люди в Буто живут всякие, и не все равны в почёте и уважении.