– Конечно, Стив. Я считаю, что в катастрофе виноваты не только бездарные действия ЦРУ, но и те, кто неумело воспользовался этим инструментом. Я уж не говорю об этих странных русских.
– Браво, Элизабет! Наши мнения совпадают почти полностью. Если честно, то я тоже недолюбливаю ЦРУ, – он с улыбкой посмотрел на коллегу, – хотя и занимаю в Агентстве ответственный пост. Мой бизнес – системный анализ и сверхсложные компьютерные программы – в основном пользуется популярностью у военных и разведчиков, но я человек мирный по складу своего характера. И все же, когда после основательной чистки мне предложили работать в ЦРУ, я, взвесив тщательно все «за» и «против», ответил согласием. Мы вам доверяем, Лиз, и кратко введем вас в курс последних событий. Это поможет вам лучше понять, чего мы хотим от вас. Когда вы были в последний раз в России?
– Я думаю, вы это знаете не хуже меня, – Элизабет недовольно поморщилась. – Впрочем, это не секрет. Последний раз я была там полтора месяца назад, в декабре прошлого года. Моя поездка совпала с очередным всплеском «дворцовых» интриг и массовыми беспорядками на улицах. А уехала я за несколько дней до введения в Россию войск ООН.
– У вас была какая-нибудь конкретная цель? – вступил в разговор Салливан.
– Конечно. Эта цель – наркобизнес и все, что с ним связано. Россия всегда стремилась догнать и обогнать Америку. В отношении распространения наркотиков ей это удалось сполна. За последние годы там был создан мощный наркобизнес. По масштабам своей деятельности, уровню организованности и жестокости русская мафия вышла на первое место в мире.
Я не думаю, что открыла вам Америку, господа. Все это вы прекрасно знаете и без меня, вернее, обязаны знать. То, что я увидела в России, – ужасно! Мне пришлось встречаться с некоторыми ведущими специалистами в этой области, в том числе и с начальником Управления МВД России по борьбе с распространением наркотиков. Все они в один голос утверждают, что ситуация не просто вышла из-под контроля – она стала безнадежной. Я была просто в отчаянии от увиденного там. Опять же этот чудовищный ПР… Не приведи господи, если этот наркотик просочится к нам.
– Уже просочился, – мрачно заметил Салливан. – Первую партию сотрудники УБРН взяли два месяца назад, это случилось на канадской границе. Но узнали мы об этом новом наркотике еще раньше, примерно полгода назад, от наших русских коллег. Поначалу мы им не поверили, но когда наши эксперты поработали с образцами, любезно предоставленными русской стороной, мы без всякого преувеличения схватились за головы. Эти сведения немедленно засекретили и отрядили большие силы на поиск изготовителей ПР. И сразу же подключили ЦРУ и ФБР.
– А почему этим занимаетесь вы, а не УБРН?
– Проблема переросла возможности УБРН, – ответил Салливан. – Если этот наркотик появится у нас в достаточно больших количествах, он, бесспорно, будет представлять из себя одну из самых больших опасностей, с которыми только приходилось сталкиваться нашей стране за всю ее историю. За эти два месяца мы уже пресекли полтора десятка попыток контрабандного ввоза ПР в нашу страну. Кто-то настойчиво пытается нащупать брешь в нашей границе. Я повторяю, Элизабет, до недавних пор это была абсолютно секретная информация.
– Не понимаю, как мне тогда удалось опубликовать статью о ПР? – удивленно спросила Элизабет.
– О, это целая история, – скупо улыбнулся Салливан. – Решение принималось на самом верху. Слава богу, здравый смысл победил, и эта проблема стала достоянием гласности. Другое дело, что большинство обывателей пока не воспринимает ее всерьез. Кстати, Элизабет, вам можно только позавидовать: у вас хороший босс. Донован сражался за вашу статью так, как будто речь шла о его собственной жизни.
Элизабет благодарно улыбнулась и ждала продолжения.
– Да, проблема ПР существует, и мы еще к ней вернемся, но это не единственная и, пожалуй, не главная проблема, которая беспокоит нас в настоящий момент. Речь идет о России, Элизабет…
Увидев недоумение в глазах журналистки, он утвердительно кивнул и продолжил:
– Вы достаточно точно обрисовали положение в этой стране, но в вашей картине не хватает некоторых красок. Стив упоминал здесь о «большом стриптизе». Я бы назвал это по-другому – тотальной чисткой. Такого позора ЦРУ не знало за всю свою историю. Хотя поначалу, казалось бы, все складывалось как нельзя лучше. На протяжении последних десятилетий ЦРУ имело перед собой несколько целей, совпадающих с интересами Америки и свободного мира. И мы достигли этих целей. Коммунистический монстр, всегда казавшийся таким могучим и незыблемым, рухнул в считаные годы. Сначала развалился коммунистический блок, потом приказала долго жить и советская империя. Конечно, на это имелись веские внутренние причины, но и мы постарались на славу. Нам удалось выиграть психологическую войну, заполонив Советы нашими теле– и радиопередачами, видео– и печатной продукцией. Мы наводнили их ублюдочный рынок жевательной резиной, бананами, презервативами и ржавыми автомобилями. Наша массовая культура тяжелым молотом прошлась по их головам, выбивая остатки патриотической и большевистской морали и вдалбливая наш образ жизни. Нам удалось произвести тотальное сокращение их вооружений. Молодежь в России готова спрятаться хоть в преисподнюю, лишь бы не служить в армии. Мы переманили к себе лучших ученых и заставили их работать на нас.
Но уже в начале девяностых появились первые тревожные симптомы. Постепенно на это стали обращать внимание некоторые эксперты, а затем и трезвомыслящие люди. Они пытались поднять тревогу, но их голос оставался гласом вопиющего в пустыне. Многочисленные локальные конфликты и межэтнические войны, дикий рост преступности и насилия, невиданная доселе коррупция среди государственных чиновников, поразительные бесчестность и скудоумие политиков – все это считалось просто невинными болезнями роста. Вместо реальной помощи в Россию со всего мира ринулись дельцы с сомнительной репутацией, в стране началась эпидемия воровства, коррупции и темных афер. Западные банки с распростертыми объятиями встретили новую буржуазию и любовно хранят в своих сейфах ее грязные ворованные деньги.
Богатейшая по своим потенциальным возможностям страна вынуждена ходить по миру с протянутой рукой. И это в то время, когда причалы и склады Роттердама, Нью-Йорка и Иокагамы забиты скупленными по дешевке русским металлом, русской нефтью и русским лесом. Мы пьем русскую водку, закусываем икрой и красной рыбой, носим сибирские соболя, а взамен посылаем гуманитарную помощь, которую даже уважающая себя собака есть не будет.
Нет, никакого заговора против России не существует, во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Все произошло как бы спонтанно, ненароком, какое-то трагическое и необъяснимое совпадение целого ряда непредвиденных событий. Но мы так привыкли видеть в России мощного конкурента и опасного противника, что до сих пор никак не можем избавиться от этого стереотипа. Россия уже давно катится в пропасть, а мы продолжаем злорадствовать и радоваться неприятностям в стане заклятого врага. И никто не удосужился задать себе простой вопрос: А ЧТО ДАЛЬШЕ? Кто победит или что победит? Что будет на месте нынешней России? Когда рушился СССР, мы смогли предсказать его будущее только в общих чертах, и во многом, кстати, ошиблись. Сейчас никто из нас даже не рискует заниматься подобными предсказаниями. Может статься, что мы узнаем ответ, когда уже будет поздно что-либо предпринять. И если в России сейчас к власти придет какое-нибудь чудовище, вроде Сталина или Гитлера, я нисколько этому не удивлюсь. Может быть, это будет меньшее из всех возможных зол…
В итоге, Элизабет, мы проспали кризис, который собственными же руками тщательно готовили.
Салливан замолчал и кивком попросил своего коллегу продолжить разговор.
– Высказанную Максом точку зрения можно считать спорной, и не все ее разделяют. Еще несколько месяцев назад такие слова выглядели бы просто кощунственно. К тому же говорить на эти темы было небезопасно. Но я полностью на стороне Макса и именно по этой причине оказался в организации.
Легкая улыбка, блуждавшая на лице Сампраса, куда-то исчезла, и он пристально посмотрел на молодую женщину:
– Элизабет, вы достаточно информированный человек, поэтому я могу несколько сократить свой «доклад». Итак, начнем с России. То, что там происходит, мы называем Смутой, по аналогии с известными историческими событиями. Начиная с декабря прошлого года ситуация в этой стране окончательно вышла из-под чьего-либо контроля. Идет непримиримая грызня между несколькими политическими кланами, которые еще продолжают существовать на останках российской государственности. Армия раскололась между враждующими группировками, ее личный состав деморализован, и мы будем недалеки от истины, утверждая, что она практически прекратила свое существование. Экономика и управление полностью деградировали, в стране небывалый голод, эпидемии и чудовищный разгул насилия. Ни одна политическая сила не смогла взять бразды правления в свои руки и навести в стране элементарный порядок. А потом стало еще хуже…
– Еще хуже? – удивленно переспросила Колхауэр. – Разве такое может быть?
– Может, Элизабет, – веско произнес Сампрас. – Может, хотя в это верится с трудом. Как такое могло случиться, спросите вы? Ответ далеко не прост. Формулировки вроде «В России к власти пришла мафия» нам ни о чем не говорят. У любой организации, в том числе и у мафии, имеются определенные цели, задачи, в конце концов, своя идеология и своя система ценностей, но в данном случае ничего подобного обнаружить не удается. Кстати, о мафии. Первого декабря российские спецслужбы предприняли беспрецедентную силовую акцию, направленную против организованной преступности. В операции приняли участие спецслужбы двух десятков государств, в том числе и мы. Знаете, чем закончился этот крестовый поход?
– Да, я как раз была в это время в Москве, – кивнула Колхауэр, – мафию так и не удалось уничтожить.