– Кэтрин, возьмите себя в руки и распорядитесь, чтобы все члены Совета собрались через три, нет, через две минуты в Овальном зале. И еще. Дайте указание, чтобы линия генерала Картрайта была переключена в зал на видеоэкран.
Затем Клинтвуд поднял трубку одного из телефонов, стоявших на столе.
– Полковник, срочно свяжите меня по спецсвязи с премьер-министром Великобритании, президентом Франции и канцлером ФРГ.
Отдав распоряжение, он нагнулся к чемоданчику и сказал в микрофон:
– Генерал, через две минуты я соединюсь с вами из Овального зала. Еще раз все проверьте, нет ли здесь какой ошибки.
6 июля 1998 года.
06.00 по вашингтонскому времени.
В Овальном зале Белого дома присутствуют:
1. Президент США Билл Дж. Клинтвуд.
2. Вице-президент Чарльз Р. Прескотт.
3. Исполняющий обязанности помощника президента по национальной безопасности Фитцджеральд Кэндол.
4. Министр обороны Реджинальд Корстер.
5. Директор ФБР Ален Ричардсон.
6. Исполняющий обязанности директора ЦРУ Ричард Паркинсон.
7. Государственный секретарь Гарри Р. Спилмэн.
8. Руководитель аппарата Белого дома Питер С. Гарт.
9. Секретарь Совета национальной безопасности Кэтрин Поллак.
Президент медленно обвел глазами присутствующих. Ему стало жаль себя и этих людей, с лицами землистого цвета и красными от постоянного недосыпания глазами.
– Я вынужден сократить перерыв в связи с поступившим сообщением чрезвычайной степени срочности и важности.
Клинтвуд нажал кнопку, и на вспыхнувшем двухметровом экране появилось изображение генерала Картрайта. Позади него мерцала разноцветными огоньками огромная карта мира.
– Генерал, здесь происходит экстренное заседание Совета национальной безопасности. У нас есть десять минут, чтобы принять нужное решение. Доложите Совету о той ситуации, которая сложилась на настоящее время.
– Но, господин президент, у нас нет времени на чтение лекций.
Клинтвуд заметил, как на покрасневших от возмущения скулах генерала перекатываются тугие желваки.
– Я настаиваю на этом, – непреклонно заявил президент. – Эй, операторы, выведите таймер на экран.
Из Омахи вместе с изображением дали два маркера – один с вашингтонским временем, второй отсчитывал время подлета ракет до ближайшей цели на территории США. Цифры на нем показывали 12 минут 35 секунд.
– Слушаюсь, сэр! – очнулся наконец генерал и обернулся в сторону огромного экрана на жидких кристаллах, на котором проецировалась карта мира.
– Объяснять особо нечего. Как вы сами можете убедиться, около семисот баллистических ракет в настоящее время находятся в двенадцати минутах лёта от территории США.
На карте действительно четко выделялись синие и красные точки, которые почти полностью закрыли очертания Гренландии и моря Баффина. Еще одно сплошное сине-красное пятно чуть меньших размеров находилось между Алеутскими островами и Ванкувером.
В зале поднялся шум, а Кэтрин Поллак начала громко всхлипывать.
– Сохраняйте спокойствие, господа! – поднял руку президент и кивнул генералу: – Продолжайте.
– Какая-либо ошибка исключена, сэр. Все четыре основных компьютера – наш – в Омахе, ГКАС,[15] компьютеры НОРАДа и информационно-аналитической системы ЦРУ – однозначно классифицируют возникшую ситуацию как ракетный удар по США, предпринятый с территории Советов – простите, России. Все четыре компьютера не могут одновременно ошибаться, сэр. Кроме того, мы имеем точные, взаимопересекающиеся данные с радарных станций дальнего и ближнего обнаружения системы НОРАД.
Генерал взглянул на часы и продолжил:
– Две минуты назад я отдал приказ противоракетной обороне – уничтожить максимальное количество ракет противника.
Он еще секунду помолчал, а затем решительно продолжал:
– Мы теряем время, господин президент. Я считаю, мы должны немедленно нанести удар по России.
Президент повернулся к членам Совета, которые, как завороженные, смотрели на экран.
– Я прошу высказаться каждого. Лимит времени – тридцать секунд. Начнем с вас, Ричард.
Клинтвуд с надеждой посмотрел на Паркинсона, единственного, казалось, кто не утратил присутствия духа.
– Господин президент! Мы являемся очевидцами какого-то фатального стечения обстоятельств. Все, что мы наблюдаем на экране, это одно из двух: либо не объяснимый с точки зрения здравой логики сбой супернадежной техники, либо, вероятнее всего, результат грандиозной мистификации. Я готов ответственно заявить, что у русских сейчас нет баллистических ракет, кроме нескольких десятков в Забайкальском ВО, демонтаж которых мы не смогли проконтролировать из-за начавшихся в России беспорядков. Система управления стратегическим ядерным оружием полностью выведена из строя, и ее восстановлением никто не занимался. По нашим данным – а я ручаюсь за их достоверность, – Россия за последние полгода не изготовила ни одной баллистической ракеты. Нанесение ракетного удара по России будет роковой ошибкой, которую человечество нам не простит. У меня все.
Паркинсон сел на место и уставился на свои плотно сжатые кулаки.
– Что скажет Пентагон? – Президент испытующе посмотрел на министра обороны Корстера.
– Я полностью поддерживаю точку зрения командования СВВС. Этим коварным русским никогда нельзя доверять. Тем более что Паркинсон сам только что признал, что у русских могут быть ракеты. С этими варварами нужно покончить раз и навсегда, чтобы опасность больше никогда не исходила из этой ужасной страны.
– Вам все же не терпится устроить избиение младенцев. Что-то я не замечал у Пентагона такой храбрости лет десять назад, – не удержался от сарказма президент.
– Сэр, отдайте приказ – и вы увидите, что армия США выполнит свой долг.
– Вы же прекрасно знаете, что русским нечем защищаться от нашей увесистой дубинки.
Президент махнул рукой и предложил продолжить обсуждение. Следующим слово взял государственный секретарь Спилмэн. Как прирожденный дипломат, свои тридцать секунд он потратил на составление обтекаемых фраз и пустопорожних предложений. В конце концов Клинтвуд раздраженно махнул рукой и усадил его на место.
Вслед за Спилмэном с кресла поднялся Питер Гарт.
– Я с ностальгией вспоминаю те старые времена, когда еще были живы Советы, а в Москве заседало Политбюро…
После столь необычного вступления Гарт скосил взгляд на таймер, который неумолимо отсчитывал время. Все непроизвольно посмотрели в ту же сторону. До конца света оставалось 7 минут 55 секунд. Гарт вымученно улыбнулся и продолжил выступление:
– Да, господа, я с ностальгией вспоминаю о тех временах, когда коммунистический монстр еще был жив. Тогда мы в любое время могли снять трубку «горячей линии» и получить необходимые разъяснения непосредственно из Кремля.
Он ткнул пальцем в сторону столика в углу зала, на полированной поверхности которого стоял один-единственный телефон. Две-три секунды он тупо смотрел в ту сторону, затем его лицо побагровело, а глаза вылезли из орбит. Остальные также повернулись в направлении, которое указывала его рука.
На телефоне горела красная лампочка вызова. Где-то под потолком щелкнул динамик, и металлический голос произнес:
– Господин президент, вас вызывает Россия по «горячей линии».
Билл Клинтвуд подошел к телефону и некоторое время оцепенело смотрел на красную лампочку. Затем медленно, с опаской, словно это был не телефон, а адская машинка, снял трубку и произнес:
– У телефона президент Соединенных Штатов Билл Клинтвуд. С кем я разговариваю?
– С вами говорит Россия, – раздался из динамика твердый мужской голос, говоривший на безупречном английском языке. – У телефона – глава Временного правительства России и Корпуса доброй воли.
Господин президент. У нас имеются сведения, что в США объявлена ситуация «WAR». Нам также известно, что американские радары и компьютеры засекли неизвестные воздушные цели, направляющиеся к территории США со стороны Сибири и Дальнего Востока. Я уполномочен со всей ответственностью заявить, что с территории России не была запущена ни одна баллистическая ракета. От вашего решения зависит судьба всего человечества.
Несмотря на весь трагизм сложившегося положения, голос, долетавший из-за океана, был ровным, а дикция безупречной.
– Но тогда что это все означает? Я ничего не понимаю… – честно признался президент Клинтвуд.
– Это означает только одно. Морок терпит поражение в России и надеется вашими руками уничтожить Корпус. Господин президент! У вас мало времени. Нужно успеть нейтрализовать систему управления ядерным оружием. Ракеты не должны покинуть своих шахт. Если Морок разделается с Россией, он поставит на колени остальной мир, в том числе и вашу страну. И еще, господин президент. Немедленно вызовите Спайка. Его инструкции помогут вам справиться с ситуацией. А теперь прощайте. Желаю вам удачи.
Динамик щелкнул, и лампочка вызова погасла.
– Эй, подождите минутку! – крикнул в трубку Клинтвуд. – Объясните толком, кто такой этот самый Морок?
Лампочка на телефоне вновь вспыхнула, и из динамика послышался другой голос, злой и грубый, от которого в зале потянуло могильной сыростью:
– Нехорошо, господин президент! Через семь минут вашу страну уничтожат русские ракеты, а вы теряете время на пустые разговоры со всякими проходимцами.
– Кто вы? – почти шепотом спросил Клинтвуд, чувствуя, как его мозг пытается взять под контроль чья-то жестокая и сильная воля.
– Ах, мы, кажется, с вами еще не знакомы. Я и есть тот самый Морок, о котором вы спрашивали, – в голосе говорящего сквозили высокомерные нотки. – Выполняйте свой долг, президент! Россия должна быть уничтожена.
– А если я этого не сделаю? – с плохо скрываемой яростью спросил президент.
– Тогда ты и твоя страна пожалеете об этом.
– Знаешь что, Морок… – почти весело произнес Клинтвуд. – Катись-ка ты к чертовой матери!
Он добавил в трубку еще пару крепких выражений и бросил ее на рычаги.